– Джул, – вкрадчиво спросил я, – что ты задумала?

– Ничего.

– Я могу поговорить с Лизи? Она рядом?

Связь разъединилась. Я снова набрал номер Джул. На этот раз я услышал голос Лизи:

– Софи, это я.

– Лизи, с тобой все нормально?

– Не совсем, – немного замешкав, ответила она.

– Что случилось? Джул вас шантажирует?

– Назовем это по-другому, – услышал я голос матери.

Понятно, она включила громкую связь.

– И, как мы это назовем? – поинтересовался я.

– Соглашением.

– Послушай, Джул, ты хотела денег? Возвращайся, я отдам их тебе, только оставь людей в покое.

В ответ, я услышал ее нервный смех.

– Софи, зачем мне деньги, если я могу уйти в Зазеркалье?

– Откуда ты знаешь про Зазеркалье? Подслушивала?

Она не ответила. Вместо нее я снова услышал голос Лизи:

– Софи, мы справимся.

– Где вы сейчас находитесь?

– В горном отеле.

– Никуда не уходите. Я скоро буду, только собаку отведу к старикам.

– А мы и не можем, – ответила Софи. – Скотт… Ему очень плохо.

Я отключился и посмотрел на Хвоста. Тот внимательно смотрел на меня. Обычно сложенные по бокам уши стояли торчком. Сев перед ним на корточки я погладил его по голове, и сказал:

– Послушай, парень. Мне надо срочно уйти. Лизи нужна помощь. Я мог бы взять тебя с собой, но там может быть опасно. Это горы. Тебе лучше остаться здесь – с Анной и ее мужем.

Хвост потянулся и лизнул меня в щеку.

– Ты-ы ско-орро-о прри-иде-ешь? – провыл он.

– Не знаю. Я буду очень стараться, – у меня к горлу подкатил комок.

– Ску-уча-ать, – пес смотрел прямо мне в глаза.

– Я тоже буду скучать. Очень.

Хвост склонил голову на бок и высунул язык. Затем, снова лизнув меня, сказал:

– Я-я зде-есь бу-уду-у жда-ать.

Я обнял его, а потом, поцеловав в нос, поднялся. Слезы щипали мне глаза. Я не знал, сколько проведу вдали от него. Быстро собрав его игрушки, миски и еду, я отправился с ним к старикам.

Когда мы подошли к дому стариков, Хвост, распахнув входную дверь, ворвался в дом и радостным лаем сообщил о своем прибытии. Анна и Альберто сидели в плетеных креслах около камина. Альберто, закрыв глаза, слушал по телекому последние новости, а Анна перебирала что-то в небольшой коробке, стоявшей перед ней на пуфике. Хвост бросился к ним и Анна, оторвавшись от своего занятия, ласково потрепала собаку по загривку и угостила печеньем. Альберто, выключив телеком, поднялся и пожал мне руку:

– Как голова, супермен? – спросил он.

– Все хорошо, – ответил я, опуская на пол пакет Хвоста.

Анна с любопытством посмотрела на него.

– Еще час назад ты вроде никуда не собирался, – сказала она.

– А теперь мне надо уехать. И… – я старался подобрать нужные слова, – и, я не знаю, когда вернусь. Может, завтра, а может, только через неделю.

В воздухе повисло тягостное молчание. Я ждал, что скажут старики, но они лишь смотрели на меня в упор. Глубоко вздохнув, я сказал:

– Вы самые близкие для меня люди. Не знаю, как бы я жил без вас. Благодаря моей матери, мои вчерашние гостьи попали в неприятную ситуацию, и мне надо им помочь. Вы присмотрите за Хвостом?

– Сынок, – тихо сказал Альберто, – ты только не волнуйся за собаку – ему с нами будет хорошо. Кстати, он великолепно ладит с нашими внуками, так что скучать ему не придется. И еще. Я думаю, что нам не стоит прощаться надолго. Жизнь плетет иногда замысловатые узоры. Всякое может произойти.

– Софи, – Анна поднялась на ноги. – Ты иди, милый, и делай то, что считаешь нужным, а мы будем тебя ждать. Кстати, можешь не торопиться – боги услышали мои молитвы и я наконец смогу как следует убраться в твоем доме. Когда ты вернешься, в нем будут идеальные чистота и порядок.

Я рассмеялся:

– Спасибо, Анна. И вот еще что. Я перевел вам деньги на всякие там расходы за дом и собаку. Если задержусь, то вы знаете, где у меня хранится его еда. Спасибо. Я люблю вас.

– Об этом мог бы и не говорить, – сказал Альберто, – ты давно стал для нас сыном.

Анна закивала головой в знак согласия с мужем, и по по ее морщинистой щеке скатилась слеза. Я подошел к ней и, крепко обняв, поцеловал в макушку. Хвост тихонько заскулил. Я наклонился к нему.

– Прости меня, дружище, – я обхватил ладонями его морду, – так надо. Будь умницей и не скучай. Ты остаешься дома с теми, кто тебя любит.

– И-и я-я лю-юби-ит, – отозвался пес.

Улыбнувшись, я щелкнул его по носу.

Выпрямившись, я развернулся и не оборачиваясь, покинул дом стариков.

Добравшись до Пекина я первым делом узнал код, ведущий в отель. Едва я переступил его порог, как мне на шею бросилась Лизи. Ее глаза и нос были припухшими. Значит, она плакала. Я обнял ее, и мы поднялись в комнату. Она была небольшой, но уютной. Скотт лежал на кровати, остальные молча сидели за столом. Не здороваясь, я подошел к Скотту и потрогал его лоб. Он был очень горячий. Сухими губами Скотт что-то бормотал себе под нос.

– Что с ним случилось? – спросил я.

Мне ответил Рони:

– Мы сами понять не можем. В Пекине у него внезапно поднялась температура. Рана на руке выглядит очень плохо. Похоже на заражение.

– Врачей вызывали?

– Мы не рискуем, учитывая, что за ним гонятся.

– Похоже, что он бредит, – сказал я. – Думаю, что стоит вызвать врачей.

Лизи, всхлипывая, взяла с тумбочки губку и, смочив ее водой из бутылки, принялась обтирать его лицо.

Я повернулся к Джул. Та с безучастным видом наблюдала за происходящим.

– Ну что, ты еще не передумала идти в Зазеркалье?

– Не твое дело, – надменно сказала она.

– Я вроде как твой сын. Ты же понимаешь, что после того, как ты не явишься в Дом Забвения, всех твоих детей будут допрашивать сотрудники ДОБа, а на тебя объявят охоту. Я одного не пойму. Что ты там забыла?

Вынув из кармана пачку сигарет, я закурил:

– Ни друзей, ни вечеринок. Другой мир, другие законы, никого и ничего не знаешь. Что тебя туда тянет?

Джул смерила меня презрительным взглядом и заметила:

– Когда ты посмотришь смерти в лицо, то тебя абсолютно не будут волновать такие мелочи.

Надо же, моя мать еще и философствовать умеет! Я повернулся к профессору:

– Интересно, а что вас всех заставило подчиниться этой мерзавке?

Профессор заерзал на стуле:

– Хочу заметить, что Ваша мать является некой гарантией того, что нас не будут поджидать около портала.

Лизи умоляюще посмотрела на отца:

– Папа, прошу тебя, не начинай.

Но профессор был полон решимости:

– Я имею право высказать свое мнение! Нам не избежать компании этой женщины! – он ткнул пальцем в сторону невозмутимой Джул. – Я уповаю только на то, что, когда мы подойдем к порталу за нами не будет следовать еще человек пятьдесят!..

Конечно, в чем-то он был прав. Рисковал не только он, рисковали все. Как ловец, я знал, что никто сейчас не мог дать гарантию того, что около портала нас не будут поджидать представители власти.

Почесав себе кончик носа, я спросил:

– Когда вы собираетесь выдвигаться?

Профессор развел руками:

– Ну Вы же видите…

– Если не уйдем в ближайшие минут сорок, – добавил Рони, – то мы уже никуда не сможем уйти.

– Почему? – удивился я.

– Через три часа здесь начнется праздничный молебен, и соберется куча народа. Без свидетелей не обойтись.

– Нужно что-то придумать, – сказал я, хотя понятия не имел, что можно сделать в такой ситуации.

Я никак не мог понять, почему Скотту стало так плохо. Пока я размышлял, Джул поднялась из-за стола, потянулась и, оглядев нас всех, сказала:

– А теперь все слушают меня. Несколько часов назад я сообщила в Департамент о готовящемся побеге. Со мной сразу же заключили соглашение. Оно здесь. – Джул подняла вверх руку, демонстрируя виркомовский браслет. – Как только я активирую электронную подпись, ДОБ выделит мне двадцать лет жизни. Хороший обмен, не правда ли?