скалы — гнездилища змей и ящериц. И вот над этой

пустынной землею рисует фантазия рассказчика

воздушную географию сказки. Тот же самый плоский и

скучный мир возникает в ней таинственно-преображенным.

Прежде всего он наполняется бесчисленными городами,

с неизменным царем в каждом из них *. Разделительным

бассейном между ними служит море.

Но тихо и недвижно это море: нет на нем ни

веселых «корабликов» (как в русских сказках), ни плотов,

ни лодок. Редко-редко упоминается баржа, и звучит это

модернизмом, нарушающим стиль сказки. Переправа

через море совершается не совсем обычным порядком,

о чем речь пойдет ниже. Затем высятся в сказках

неизменные горы, иногда высокие, как «Масис»

(армянское название Арарата), жилища то добрых духов ка-

джей, то злых красавиц, то дэвов. Они прорезаны

пещерами, обителью змей. На этих неприступных горах

встречаются драгоценные камни, сверкающие там, как

солнце. Горы одухотворены. Часто они обладают даром

периодических движений. Есть в сказках волшебное

ущелье, расходящееся лищь на сутки: через каждые

24 часа горы сдвигаются, точно в могучей спазме, и

раздавливают . своими грудями застрявшего путника. Есть

горы с пещерами сокровищ в своих недрах: в известное

время года гора открывается на короткий срок, а потом

пещера снова уходит вглубь. Реже попадаются реки.

Зато в каждой сказке есть родничок и колодец. Вода,

как и солнце, в сказках наделена мифической

сущностью. С каждым родничком непременно связано что-

нибудь таинственное, у каждого обитает добрый или злой

дух, и потому обычно не советуют путнику делать

привал у родника. То темной ночью, при крике невидимых

куропаток, превращаются там спящие в камень, то

безобразный дракон-вишап охватывает их своим

кольцеобразным туловищем. Колодцы, напротив, лишены

всякой мистики. Зато они часто являются средством для

человеческих злых умыслов: муж спускает туда

сварливую жену, завистливые старшие братья — более

счастливого младшего и т. д. Обычай рыть колодцы

повсеместно распространен на безводном Востоке и чтится

одинаково мусульманами и христианами; в сказках такую

обязанность по доброй воле берут на себя царь или

горожане. Долины часты в сказках. Но бывает, что

какое-нибудь чудовище строго хранит их число от

догадок смертного. Есть сказка о 366 долинах,

сосчитать которые не позволяло чудовище; лишь с трудом

удалось людям его перехитрить. Зелень в сказках —

редкая гостья; она имеет какой-то не настоящий, а

показной, декоративный вид. Из деревьев — грустное

дерево Армении —-- ива, чинары, тополь, яблони,

излюбленное гранатовое дерево. Есть в сказках чинаровый лес.

скорей похожий на рощу. Сады большей частью

фруктовые, и описание наделяет их наивной симметрией. Вот,

например, сад старшей матери дэвов: «В том саду шел

ряд гранатовых деревьев, потом ряды цветов, сперва

ряд красных, потом белых, потом голубых; еще был

в саду родник и два подсвечника по обеим сторонам,

по правую и по левую». В садах обычно устраивают

фонтаны и водоемы. Иногда эти сады заколдованы, люди

блуждают в них по нескольку лет и не могут

проникнуть в их тайны. Волшебные дома часто бывают без

окон и дверей, с бесчисленным количеством комнат.

Креме городов с царями, есть еще особые царства:

дэвов, птиц, разбойников; медное, серебряное, золотое,

темное царство царя Чачонца, владельца мудрого

соловья, и т. д. Есть упоминание Египта и Китая. Иногда

действие происходит в настоящих деревнях и городах-—

Стамбуле, Багдаде, Алеппо, славящемся своим

мошенничеством. Любопытны заповедные места, хранящие печать

седой древности. Так, и в армянских сказках есть

перепутье трех дорог: две из них безопасны, а третья

называется «пойдешь — не вернешься». Есть заповедный

мост: злая ведьма сама поставила его пределом своих

преступлений, — она дала зарок дальше него никогда

не заходить.

Спрашивается, как же совершаются путешествия, но

всем этим необъятным царствам, через моря и горы? Не

совсем-то обычно. Вот способ выйти из темного

царства;, перед героем три барана — черный, красный и

белый; он садится, на черного, черный перекидывает

его на красного, красный на белого, а белый выносит

на свет. Иногда эту задачу берет на себя огромная

птица, Синам. Но постоянным средством передвижения

в сказках является лошадь, да не простая, а морская.

С ней мы переходим к одной из главных мифических

фигур армянских сказок.

Морская лошадь — существо сверхъестественное. Она

живет в море табуном в сорок коней, с маткой-кобылой

во главе. Никакая обычная лошадь с нею не сравнится,

трехмесячный путь она делает в день, может летать по

воздуху, говорить человеческим голосом, дает мудрые

.советы, — но все это после поимки. До поимки она -—

страшная разрушительная сила. Бывает так, что целые

новые города в одну ночь разрушаются нашествием

морских коней. Поймать ее—дело трудное; оно

предназначено смельчаку. Есть много способов поимки;

простейший— забрасывание чудесной узды в море: конь,

как рыбка, попадает на эту узду. Более сложный таков:

в полдень морские кони выходят на берег напиться

пресной воды: горлышко водоема затыкают шерстью;

'вместо воды наливают в водоем вина, и когда кони

пьянеют, герой вскакивает на выбранную им лошадь и

взнуздывает ее. Пойманная, она служит своему хозяину

верой и правдой. Главной, если можно так выразиться,

специальностью морской лошади является перенос

хозяина через море. Делается это отнюдь не вплавь,

а каким-то особенным сказочным способом. Иногда это

производится и символически: лошадь, например, велит

своему хозяину взять меч, приставить его рукояткой ко

лбу, а острием к морю, и когда он это исполняет, они

оба оказываются на том берегу.

Чудесным свойстэом наделены часто и другие

животные. Волу дано предвещать своим хозяевам будущее,

верблюды говорят человеческим голосом, корова залег

няет осиротелым детям родную мать.

Вполне мифическим существом является «х а з а р а а-

б л б у л» — соловей. Он подвешивается к потолку в клетке,

и присутствие его в доме служит обыкновенно знаком

мощи и силы хозяина. Третьим главным мифическим

лицом армянских сказок является змея. Есть много

разновидностей змей, и одно изложение армянского

змеиного эпоса могло бы наполнить целую книгу. Для начала

следует отметить, что в армянских сказках змея вовсе

не носительница зла. Это могучая, скрытная,

таинственная тварь, но отнюдь не злая. Иной раз она выставлена

даже доброю, а высшие ее представители, например,

змеиный царь Шах-Марар , способны на высокое

героическое самопожертвование. Главная черта змеи — ее

верность. На верхней ступени змеиной иерархии стоит

Хабрмани и разные оборотни, полузмеи-полулюди. Хабр-

мани — это юноша-змей. Он влюбляется в земную

девушку, женится на ней в своем змеином виде, а ночью

является к ней юношей и велит скрывать тайну.

Девушка не удержалась, похвасталась перед сестрами — и

Хабрмани исчез. Тогда она надела железные башмаки,

взяла в руки железный посох и пошла отыскивать мужа.

Когда башмаки износились, а посох истерся, она нашла

Хабрмани. Здесь мы встречаем ту же тему, что

послужила в античной древности для создания истории Амура

и Психеи. Змеи-оборотни не всегда принадлежат к числу

добрых духов. Оборотни-женщины злы и демоничны.