Значит, нас таких двое.

Я вскидываю бровь, таращась на экран ноутбука и игнорируя еще один неоплаченный счет.

— О? Королева снова проезжает через город?

Он хихикает, звеня мелочью в кармане.

— Почти. Митч Макдениэлс.

Имя отзывается дрожью в спине. Факт, что отец Тарин специально приехал в мотель повидаться с моими родителями, не особо хорош. Это означает, что у меня заканчивается время, и это единственное, что я не могу позволить себе потерять.

— Полагаю, он приходил не для того, чтобы пригласить вас на ужин. Проблемы?

— Нет, никаких проблем.

Я вздрагиваю, когда звон становится громче. Мой отец всегда играет монетами в кармане, когда лжет. Простонав, я закрываю бухгалтерскую программу и откидываюсь на спинку стула, переключив все свое внимание на отца. За последние несколько месяцев он заметно сдал. Темные волосы с проседью стали скорее седыми, а вокруг линии рта появились морщины. Он продал свою душу ради меня, и этот нож закручивается чуть глубже в мое сердце.

— В следующий раз он заглянет сюда, так что можешь быть честен со мной.

Он вздыхает, непрерывный звон прекращается.

— Он хочет оплату, Кэррик. За последние три месяца и за этот с процентами.

— А если мы не заплатим?

— Он заберет мотель.

— Хрена с два он это сделает. — Я ударяю кулаком по столу и пинаю его изнутри.

Мама слабо улыбается мне. Ее черные волосы с сединой собраны сзади в низкий хвост. Образ демонстрирует некогда молодое лицо, теперь пронизанное усталостью.

— Сделает, потому что может. Мы подписали контракт. К сожалению, не в наших силах составить конкуренцию двум многоэтажным отелям его сына по обе стороны от нас. «Развеянные пески» даже не покрывают зарплату наших сотрудников и прочие расходы, не говоря уже о выплате долга. Надежды нет.

— Не смей так говорить. — Я отказываюсь отступать. — Должен быть какой-то вариант.

Прежде чем я успеваю сказать что-нибудь еще, дверь офиса с размахом открывается и ударяется о дверной стопор. Мы втроем поворачиваемся, чтобы лицезреть Шайло со слезами на глазах и сжатыми кулаками. Она кажется подавленной, будто прогуливалась в аду и заодно сразилась с дьяволом. Как только я фиксирую на ней взгляд, она начинает тараторить, но останавливается, как только замечает женщину напротив меня.

Мама напрягается и вытаскивает свою ладонь из моей руки, сужает глаза и садится прямее.

— Итак, слухи верны.

Лицо Шайло бледнеет.

— Здравствуйте, миссис Кинкейд.

— Мама, папа, вы, должно быть, помните Шайло Уэст, — пытаюсь снять напряжение в комнате.

— Как мы могли забыть женщину, из-за которой наш сын попал за решетку?

— Пэм! — предупреждает отец, метая в маму молниями.

— Что? Это правда. Наш сын два года провел в тюрьме за то, чего не совершал! Как ты это делаешь? — спрашивает она, всматриваясь в лицо Шайло. — Каково это — спать ночами с чувством вины за разрушенные жизни?

— Хватит! — кричу я.

Облака в глазах Шайло рассеиваются, демонстрируя знакомую пустоту. Так же было в ночь, после которой она ушла. Только отстраненность и холодность.

И все. Оставив дверь широко распахнутой, она бежит по коридору, закрыв рот рукой. Шайло заслужила то, что сказала ей мама. Она причинила боль моей семье. Ее чувства не должны иметь значения. Меня это не должно волновать, поэтому никто не удивляется больше меня, когда я поднимаюсь со своего кресла и пытаюсь выбежать из кабинета, но мать хватает меня за запястье.

— Не смей снова попадаться под чары этой женщины, Кэррик.

— Не попаду. Но пока она на моей территории, я несу за нее юридическую ответственность, а сейчас она явно не в себе. Мне нужно защищать несовершеннолетних, мама.

Хрень собачья. Мальчики вдвое больше Шайло и в три раза сильнее. Да они прибьют ее за две секунды, и мама это понимает. Вот почему я не даю ей возможности ответить, пожав плечами и чмокнув ее в щеку, чтобы быстро вырваться за дверь.

— Я приеду в мотель позже, чтобы все обсудить. Люблю вас.

Понятия не имею, отвечают ли они мне, потому что уже обыскиваю каждый уголок центра в поиске копны светлых волос и длинных ног. До меня доносятся слышу приглушенные рыдания из затемненного коридора справа от меня, когда я уже было смиряюсь с неудачным розыском. Там запертая кладовая и крошечный туалет.

— Шайло, ты там?

Молчание.

— Шайло? Мне нужно, чтобы ты вышла из ванной и поговорила со мной, иначе я просто вышибаю дверь.

Опять молчание.

— Шайло? — Прижимаю ухо к двери, но не слышу ничего, кроме всхлипов, поэтому отступаю. — Хорошо, будь по-твоему, — ворчу я, после чего ударяю ногой по дешевому дереву, сбивая его внутрь и оставляя свисать с петель. Мне требуется минута, чтобы привыкнуть к темноте внутри.

Твою мать.

Шайло стоит на коленях с открытым пузырьком в одной руке и десятком крошечных синих таблеток в другой. Я в замешательстве, но когда она прижимает ладонь к своим открытым губам, я вырываюсь из оцепенения и просто съезжаю с катушек.

Нет, я реально съезжаю с катушек.

Хватаю ладонь девушки и одергиваю ото рта, раскидывая таблетки по полу уборной. Шайло не успевает среагировать, прежде чем я дергаю ее за плечи, поднимаю на колени и прижимаю к груди. Все произошло на чистом инстинкте. Мое тяжелое дыхание отбрасывает ее волосы, предоставляя обзор на зазубренный шрам, который она так усердно пытается скрыть. Я жду реакции, но ее обычно серые глаза отражают лишь темноту.

Я трясу её, пытаясь привести в себя.

— Что, блять, это было, а? Что ты пыталась сделать?

Она просто смотрит на меня, пока я держу ее обмякшее тело. Отсутствие реакции разжигает во мне волну гнева, застилая все вокруг. Моя хватка усиливается, поднимая девушку с пола до тех пор, пока ее пальцы ног не начинают болтаться над кафелем.

— Отвечай, Шайло! Ты притащила таблетки? Ты принимаешь наркоту в моем центре?

Моргнув дважды, она качает головой и из уголка глаза скатывается одинокая слезинка.

— Тогда что ты пыталась сделать?

— Уснуть, — быстро отвечает она.

Я не уверен, что правильно ее расслышал.

— Что?

— Уснуть. Я просто хочу уснуть.

— Шай… — Отвожу глаза в сторону.

— Крики вернулись, — бормочет она монотонно, словно застряла в кошмаре. — Я не могу закрыть глаза. Я не спала больше недели, потому что каждый раз, когда засыпаю, то слышу лишь крики.

— Чьи крики?

— Киркланд. Мои... — Она с дрожью вздыхает и болтает головой. — Твои.

— И ты решила, что всем будет насрать, что для этого ты съела целый пузырек таблеток?

Шайло приподнимает подбородок, встречая мой отведенный взгляд.

— А разве нет?

Не знаю точно, что провоцирует мое желание: хрупкость в ее глазах или то, как она цепляется за меня, но время поворачивается вспять, и я чувствую тоже, что и несколько лет назад, абсолютно ясно и неудержимо.

Прежде чем я успеваю остановить свою похоть, мой рот накрывает ее губы. Я прижимаю ладони к ее лицу и бормочу между неистовыми поцелуями: «Черт возьми. Ты такая глупая, Шай. Ты такая дура».

Она чертовски сладкая даже дрожа от страха, на вкус словно дождь и солнце — как в моих воспоминаниях. Зарывая руку в ее волосах, второй скольжу по ее позвоночнику, пока не добираюсь до задницы и не сжимаю ее, заставляя Шайло стонать в мой рот.

Этот стон решает все. Я готов взорваться. Ее слабость вернула забытые воспоминания, но ее реакция разжигает огонь, контролировать который у меня нет сил.

— Держись крепче, — шепчу ей в губы. Как только она выполняет мое требование, я приподнимаю ее и усаживаю на край маленькой раковины. Ей едва хватает времени, чтобы поймать равновесие, прежде чем я заставляю ее губы снова открыться разрывающим меня приливом страсти. Шайло сжимает мою рубашку и склоняется ближе, усугубляя и без того отчаянную ситуацию. Сжимая в кулаке ее волосы с одной стороны, с другой сминаю ее грудь через майку.

Шайло откидывает голову назад и хватает ртом воздух, когда я опускаю рот к впадинке на ее шее.

— Кэри…

— Никаких разговоров, — приказываю я, облизывая углубление над ключицей. Барьеры меня бесят, поэтому стягиваю майку с ее плеча и прижимаю член к местечку между ее бедер. — Я хочу тебя. Сейчас.

Она слабо указывает подбородком в сторону коридора, все еще теребя пальцами мою майку.