— Я наберу Малкольму. Он отвезет тебя домой, — бросаю я, захлопывая дверь. Но не успеваю. Когда остается пара сантиметров до закрытия, Кэри ловит дверь пальцами и распахивает обратно. Его глаза все еще черные, а точеные черты лица твердые, как камень. Опущенные уголки его губ заставляют меня подвергать сомнению все.

Его. Меня. Нас.

Эту смс.

— Ты права, Шайло. Эмоции для меня ничего не значат, и нет, все не в порядке. В порядке все не было уже очень долгое время. — Скользнув щекой по дверной раме, он разочарованно вздыхает. — Я могу трахаться ради забавы, но не играю в игры с игроками, которые составляют свои собственные правила. Ты ни черта не изменилась.

Мне не приходится хлопать дверью перед его носом. Схватив дверную ручку, он закрывает ее сам, завершая наш разговор. Его слова всасываются в мою кровь. Обернувшись, я прижимаюсь спиной к двери и медленно сползаю на пол, пока не падаю в слезах и в замешательстве.

Бьянки не будет дома еще несколько часов, поэтому я сижу и стучу затылком о дверь, как будто это каким-то образом вытащит меня из кошмара, от которого я не могу проснуться.

Я не смогу продержаться три года. Я хочу домой.

Сейчас.

ГЛАВА 23

Кэри

ТАРИН: Коньки? Как катанье на коньках выставит Шайло в плохом свете? У меня есть некоторые сомнения на счет нашей договоренности. Поверь, если ты выберешь не ту сторону, Кэри, Шайло не единственная, кто пойдет ко дну.

Сидя за своим столом на следующее утро, я пересматриваю сообщение Тарин с прошлой ночи и пытаюсь вчитаться в последнюю строку. Ее скрытая угроза вызывает незнакомую защитную реакцию в груди.

«...если ты выберешь не ту сторону, Кэри, Шайло не единственная, кто пойдет ко дну».

Чем больше я смотрю, тем сильнее болят глаза. Разочарованно выдохнув, бросаю телефон на стол и опускаю голову в руки. Как, черт возьми, все пошло кувырком прямо у меня перед носом? Предполагалось, что отомстить Шайло будет чем-то банальным. Я должен был играть с ее эмоциями ради собственного развлечения и наблюдать, как она рассыпается по кускам до самоуничтожения.

Какого черта все стало таким сложным?

Я ожидал девушку из воспоминаний семилетней давности. Шайло, которая могла смотреть в глаза и невинно улыбаться, словно демон в шкуре ягненка. Только пришла не она. За последний месяц я увидел в ней то, что никак не ожидал.

Раскаяние.

Мне следует поступить правильно. Но проще сказать, чем сделать. Я должен выяснить, что задумала Тарин и защитить Шайло от этого, не подставив центр или семью под линию огня. Один неверный шаг — и мне конец.

Я снова тянусь к телефону и набираю номер, бросая первую гранату в битве, будучи абсолютно неуверенным, что готов к сражению. Возмездие Тарин будет смертельным, она позаботиться о том, чтобы нанести удар неожиданно. Впрочем, это не важно. Я уже провел черту на песке и объявил войну.

Я: Не твое собачье дело, чем я занимаюсь. Я повзрослел, тебе бы тоже пора. Прошлое в прошлом. Двигайся дальше.

Телефон вибрирует практически сразу.

ТАРИН: Думаешь, что можешь так просто порвать со мной? Пошел нахуй, Кэри. Моя семья владеет твоей. Мой дядя — санинспектор. Скоро он должен нанести визит, верно? У тебя еще есть время передумать. Тик-так.

— Блять! — Отбросив телефон, бью кулаком по дереву. Меня загнали в угол. Не только о себе и моей семье теперь нужно беспокоиться. Каким-то образом мои приоритеты изменились. Теперь я защищаю женщину, которая меня подставила, но для того, чтобы уничтожить ее самому.

Ну что за херня?

Шайло — призрак. Не дает мне покоя и овладевает моим разумом. Я не могу изгнать ее из своих мыслей, и теперь даже не уверен, что хочу. Я жажду ее, чтобы после сломить. Спасти, чтобы после растоптать. Две крайности сводят меня с ума, противостоя друг другу. Единственное в чем я уверен, что потребность причинить ей боль становится все слабее с каждой минутой, проведенной рядом с ней.

Какого черта мы вообще делаем?

Может, между нами слишком много неприязни, чтобы даже думать о том, чтобы наладить отношения? Мама всегда говорит, что некоторые люди могут навсегда остаться в сердце, но не в жизни. Может, это про нас с Шайло? Даже после того, что она со мной сделала, мне самому не вериться, что я действительно перестал ее любить.

Возможно, именно поэтому я ее так ненавижу. Не из-за ее поступка, а потому, что даже после того, как все утряслось, я все еще не могу ее отпустить.

Опускаю голову в руки, пытаясь собрать мысли в кучу, как вдруг слышу чьи-то шаги.

— Тебя не учили стучать? — рявкаю я.

Фрэнки усмехается и садится в один из двух стульев перед моим столом.

— Вы сами говорили, что у вас политика открытых дверей.

— Это применимо только тогда, когда долбанная дверь открыта, умник.

— Вы как-то напряжены для парня, который вчера сорвал джекпот. Ну, вы понимаете о чем я, — добавляет он, подмигнув.

— Я понятия не имею, о чем ты. — Хотя точно знаю, что он подразумевает, но с ним я это обсуждать не намерен. Тем не менее, Фрэнки удерживает на лице этот взгляд, который как бы сообщает, что он не уйдет без подробностей, за которыми приперся.

Жаль, что у него есть запись. Ублюдок был бы чертовски хорошим следователем ФБР.

— Вы так и не позвонили нам, чтобы мы вас вчера забрали. Кстати, машину мы пригнали к вашему дому. — Откинувшись на спинку стула, он складывает ноги на краю моего стола и ухмыляется. — Что означает, что ваша пьяная задница там ночевала. Не стоит держать это в себе, босс. Было ли это так же хорошо, как мы себе представляем, когда мы... когда это... — Я поднимаю взгляд, чтобы лицезреть раскачивающего кулак Фрэнки.

— Господи, ничего не было. Мы разобрались кое с чем, а потом ее водитель отвез меня домой. Дело закрыто. — Прежде чем он успевает открыть рот, я скидываю его ноги. — И убери ботинки со стола.

— Так мы и думали, — усмехаясь, он растягивает каждое слово. — Вот почему никто из вас не смотрит нам сегодня в лицо.

— Она здесь?

Он начинает перебирать стопку бумаг у себя на коленях, отчего мне хочется сбить самодовольное выражение с его лица.

— Ха, а вы очень оживились. Ждете утречком повторения?

— Заткнись, Фрэнки. Что она делает?

— Отдраивает плитку в раздевалке по вашему указанию с прошлой недели. Зубной щеткой, помните? — Он вскидывает бровь, как будто я самый большой мудак на свете.

Так и есть.

— Дерьмо! — Поднимаюсь с кресла и дохожу до середины комнаты, прежде чем замечаю ее, стоящую в открытом дверном проеме. Ее волосы, как обычно, начесаны на левую щеку, только плюсом теперь ее голова обмотана темно-синим шарфом. Я примерз к месту: не могу двинуться вперед или сесть, потому как не могу перестать таращится на нее.

С первого дня, как Шайло вошла в общинный центр, неважно чистила ли она туалеты или мыла окна, она всегда была в дизайнерском тряпье и самых высоких каблуках, которые только можно вообразить. Сегодня на ней джинсовые шорты, которые она, очевидно, некогда были джинсами, сине-желтая школьная футболка и ярко-желтые шлепанцы, которые наверняка были куплены в пляжном магазинчике на углу. Даже не знаю что делать: посмеяться над ней или поцеловать.

Она выглядит нелепо, но ни одна из ее обложек в подметки не годится женщине передо мной. Потому что это настоящая Шайло.

— Что уставился? — Ее пальцы сжимаются крепче вокруг дверной рамы.

— Ты выглядишь по-другому.

Она опускает подбородок и приглаживает свою потрепанную одежду.

— Не хотела испортить платье. Взяла вещи с собой. Как только закончу уборку, переоденусь…

— Не надо, — резко перебиваю. Она подпрыгивает, поэтому я смягчаю тон. — Я хотел сказать, что не обязательно, мне кажется, что ты прекрасно выглядишь.

— Серьезно? — Кажется, она потрясена, что я нахожу ее привлекательной в таких лохмотьях. Хах. Если я расскажу о своих грязных мыслях, ее невинный взгляд Бэмби потемнеет за две секунды.

— Да, — улыбаюсь я. — На подиуме выходной. Может, неплохо посмотреть на жизнь с другой стороны.

Фрэнки переводит взгляд туда-сюда между нами, прежде чем соскользнуть со стула и хлопнуть стопкой бумаг по моему столу.

— Вот листовки для «Rugged Maniac Obstacle Race». Я оставлю вас наедине, чтобы вы делали то, что вы двое делаете. — Покидая кабинет со своей обычной развязностью, он останавливается рядом с Шайло и сканирует ее наряд. Ухмыляясь, игриво дергает конец ее шарфа. — Осторожно, Снежинка. Ты можешь свалять дурака и стать одной из нас.