— Господь проявил к нам милосердие, — произнёс де Лейва, — насколько простирается Его великодушие, увидим в ближайшее время.

   — Вы не исполнены оптимизма, — заметил Антонио.

   — Я не первый день живу на свете. Просто привык реалистично смотреть на вещи. Посмотри внимательно на берег, — де Лейва указал пальцем в сторону земли.

Антонио постарался вглядеться в остров повнимательнее, не зная толком, что ему следует рассмотреть. Темнело. Он вглядывался изо всех сил и, в конце концов, смог довольно чётко разглядеть то место, где заканчивалось море и начиналась земля. Звёзды, начавшие рассыпаться по небу, облегчали задачу. Картина, представшая перед глазами Антонио, поражала великолепием. Привыкнув к плохой погоде, чёрному, без просвета небу, ветру, пробиравшему до костей, как тепло ни оденься, молодой человек сейчас наслаждался лёгким, тёплым бризом. Он забыл, что находится не на морской прогулке, что впереди неминуемые схватки с врагом, а главное, не один день штормов, дождей и диких ветров...

   — Так вот, — дон Алонсо прервал размышления Антонио, — видишь огни?

Пришлось вернуться с небес на землю. На острове в самом деле горели огни, вполне различимые с корабля.

   — Костры? — спросил Антонио. — Что нам с них? Греются англичане.

   — Это сигнальные огни. Смотри, как они ровной линией бегут вдаль по побережью. Мы будем плыть и наблюдать, как о нашем продвижении сообщают всё дальше и дальше.

   — Как вы догадались? — удивился Антонио.

   — Это очевидно.

Для Антонио ничего очевидного в данном факте не было, и он лишь покачал головой в ответ. Вдруг чуть правее он заметил белеющие на тёмном фоне паруса.

   — Смотрите, дон Алонсо, английские корабли.

   — Думаю, патрульные. Тоже нас высматривают. Нападать не будут. Проследят за нами, сколько смогут. Разведка доносит, англичане свой флот разделили на три части. Тут где-то скоро будет Дрейк в районе Плимута. Скорее всего, он-то нас и встретит. Затем в Дувре — адмирал Говард. И, наконец, лорд Сеймур. Он должен сдерживать Парму, помогая голландцам.

   — То, что они разделились, для нас хорошо или плохо? — задал вопрос Антонио, до этого момента не задумывавшийся о тактике англичан.

   — Сложно сказать. Я бы напал на Плимут, пока Дрейк там один маячит. Но герцог твёрдо намерен идти в Ла-Манш. Он отказывается воспользоваться заведомым преимуществом.

   — Почему он упорно вас не слушает? — для Антонио авторитет де Лейвы был непререкаем.

   — Он не слушает не только меня. Сегодня все высказались за нападение. Во-первых, фактор неожиданности. Сейчас мы его можем использовать. Во-вторых, погода на нашей стороне. Дрейку будет сложно бороться с ветром, и он застрянет у берега. Его сила — в море, но выдержит ли он абордажный бой? Не уверен. У нас явное численное преимущество. В-третьих, на помощь Дрейку прийти не успеют — ветер их погонит не в ту сторону.

Антонио в недоумении пожал плечами. Отчего король поставил командовать Армадой такого нерешительного человека? Де Лейва заметил реакцию молодого человека:

   — Герцог строго выполняет инструкции короля. Тот велел идти к берегам Голландии, соединяться с Пармой, не ввязываясь в открытые бои. Затем, объединившись, всей огромной силой нападать на англичан. Основной целью является высадка на берег, а не военные действия на море. На суше мы однозначно их одолеем.

   — Значит, герцог всё-таки прав? — Антонио окончательно запутался.

   — Отчасти. На войне надо принимать решения быстро, в зависимости от создавшейся ситуации. А ситуация сейчас сложилась в нашу пользу. Мы могли бы по крайней мере ликвидировать эскадру Дракона, а то и его самого лично.

День подходил к концу. Антонио напряжённо вглядывался в темноту. Он представлял себе корабли, стоявшие в портах англичан, готовящихся к бою. Сигнальные огни чётко очерчивали контуры острова, словно перед Антонио расстелили гигантскую карту юго-западной части Англии. Глаза привыкли к темноте. Услышав неподалёку шорох, Антонио повернулся и с лёгкостью признал в производившем лёгкий шум человеке слугу де Вилара. Пока слуга не успел его заметить, Антонио скрылся в небольшом углублении возле кают. Фонарь в этом месте не висел, так что он оказался в кромешной тьме.

Надо отдать должное слуге, он тоже не желал вставать в освещённое место. Но Антонио различил, как дьяволёнок перегнулся через перила и начал явно что-то спускать на верёвке вниз в воду. Затем, он подтянул верёвку обратно к себе и неслышной тенью шмыгнул вглубь корабля. Антонио прокрался к борту и посмотрел на море. Маленькое судно, по сравнению с караккой скорее походившее на скорлупку, отчаливало от «Санта-Марии». Слышались лёгкие шлепки весел о воду: паруса те, кто находился на судёнышке, поднимать не хотели, чтобы оставаться незамеченными.

   — Так, так, — Антонио не мог чётко сформулировать мысль, крутившуюся в его голове. Понятно было одно: надо бежать к де Лейве, докладывать о произошедшем инциденте.

Дон Алонсо не спал. Он склонился над картой, махнув Антонио рукой: «Проходи».

   — Я опять засек на нижней палубе слугу, — Антонио подошёл поближе.

   — Что слуга? — не отрываясь от карты, спросил дон Алонсо.

   — Передал что-то на верёвке людям, подплывшим к нашему кораблю на крохотном судёнышке. Никто в темноте не разглядел ни судна, ни человека, спускающего на него письмо, — заметил печально Антонио.

   — Тьма кромешная, кто ж обратит внимание? На то и расчёт. Одно ясно точно — сведения передаются англичанам.

   — Почему не французам? — назвал Антонио первую попавшуюся ему на ум национальность. — Или голландцам? — второе предположение высказывалось просто в качестве необходимой альтернативы.

   — Голландцам? — начал с последнего де Лейва. — Нет, за них стоят те же англичане. Иногда вдруг французы вспоминают, что и они могут претендовать на лакомый кусочек. Но в данной ситуации странно следить за нами ради Голландии. Как-то у меня не сходится. Следить за нами ради Англии, тоже странно. То есть единственными, кого могут интересовать наши планы, являются англичане, против которых мы и идём. Остальные — лишь наблюдатели. Конечно, голландские повстанцы очень хотят победы Елизаветы. Но их силы слишком уж слабы. Выведают тут они что-то у де Вилара или нет, роли существенной не сыграет. Что они смогут сделать? Ничего. Что могут, итак делают, задерживая герцога Пармского у своих берегов.

   — Значит, де Вилар шпионит в пользу Англии? — уточнил Антонио.

   — Очевидно. Дом в Ла-Корунье, депеши, отправляемые с корабля, — всё говорит в пользу этой версии. Впрочем, я и не сомневался, что дело обстоит именно так.

   — Что же тогда мы пытаемся разузнать?

Де Лейва наконец отвлёкся от созерцания карты. Он внимательно посмотрел на Антонио и медленно произнёс:

   — Есть подозрение, что де Вилар пользуется помощью кого-то из испанцев. Сам посуди. Судно подплывает ночью к нашей каракке. Если это англичане, то им пришлось бы пройти через целый строй вражеских кораблей. Уж кто-нибудь да заподозрил бы неладное. Мы идём плотным строем. Да, между кораблями можно попытаться прошмыгнуть, но представь эту картину. Судно идёт со стороны Англии. Его так или иначе замечают. Разве оно может двигаться дальше?

   — Но если предатель получает сообщение, разве он не должен передать его кому-то? — задал резонный вопрос Антонио. — Английский корабль всё равно должен стоять неподалёку. Или предатель должен идти до самого берега и вернуться обратно. Это тоже привлекло бы внимание.

   — Логичное рассуждение, — согласился де Лейва, — потому мы и пытаемся следить за де Виларом. Мы тоже не понимаем, как он все свои дела проделывает. Послушав твой рассказ, я просто лишний раз убедился, что среди нас есть предатель. Он и получает важные сообщения. Как они достигают английского берега? Посмотрим. Ты уже увидел многое. До тебя никто не мог уследить за хитрым, вёртким слугой. Казалось, он испарялся в воздухе, шныряя по кораблю. Получается, решение не нападать на Плимут, спокойно дойдёт до английских берегов. Дрейк выйдет в море, зная, что его кораблям ничего не грозит. Разве кто-то осмелится нарушить приказ герцога?