Шторм усиливался. Скрип сопротивлявшегося дерева постоянно доносился до ушей Антонио, нервируя и внося сумятицу в душу. Казалось, корабль ожил, страдал, стонал и с трудом выносил постоянную борьбу с волнами. Руль не желал подчиняться капитану. Паруса рвало шквальным ветром. Матросы из последних сил лазили по мачтам вниз-вверх, проклиная всех, кто попадался на язык: Бог, дьявол — уж было им всё равно.

   — Как дела, дон Алонсо? — Антонио увидел де Лейву, вставшего рядом с ним.

   — Идём вперёд. Погода вновь должна перемениться, — ответил дон, перекрикивая шум волн и завывание ветра, — но мы потеряли несколько кораблей из виду. Армаду разметало. В прошлый раз мы находились возле берегов Испании. Сейчас дело похуже. Пристать нам некуда.

   — Франция? — крикнул Антонио на ухо Алонсо.

   — Не примут. Страна расколота на два противоборствующих лагеря. Города, поддерживающие протестантов, нас не примут. Ближайший дружественный порт в Кале. Но и в него мы зайти не сможем, если только болтаться вблизи берега. Раньше не пристать. Французы не станут открыто оказывать нам помощь.

Прогнозы оправдались. Выглянуло солнце. Осветило оно неприглядную картину — вокруг пусто. Несколько кораблей маячили невдалеке, но они не могли заменить собой всю Армаду. Антонио привык к окружающему его целому лесу мачт. Горизонт спереди и сзади был заполнен кораблями. Только теперь он понял, насколько неуютно стало в одиночестве.

Вскоре подошли паташи от герцога. Он указывал своё местонахождение и приказывал срочно воссоединиться с основными кораблями Португальской армады. Дон Мартин де Бартендона начал собирать галеоны Левантийской армады. То и дело приходили сообщения об обнаруженных судах. Все десять к вечеру были готовы идти вперёд.

   — Англия совсем близко, — дон Алонсо вглядывался в расстилавшуюся перед ним гладь моря, — мы, как никогда близки к цели.

   — Что мы там встретим? Как будут драться англичане? — спросил Антонио.

   — Драться будут, это точно. У них хорошие пушки. У них отличные пираты. Поможет ли умение грабить, достойно сражаться? Посмотрим.

Первыми испанский флот заметили на мысе Лизард. Патрульные корабли вышли из ближайшего порта. Сигнальные огни начали передаваться по всей береговой линии острова. Дрейк потирал руки. Ему не терпелось вступить в бой с испанцами. Тем более что последняя вылазка не имела успеха. В пиратские рейды отправиться он не мог. Бездействие не давало покоя неуёмной душе корсара. И вот наконец зверь сам шёл в ловушку. Иначе действия испанского флота Дрейк не называл. В успехе он не сомневался. Вся его тактика сводилась к тому, чтобы действовать точно так же, как во время его пиратских вылазок. А другой он и не знал.

Конечно, разведка доносила о перемещениях Армады. Но её устали ждать. Англичане проявляли, пожалуй, не меньшее нетерпение, чем испанцы. Донесения полетели в Лондон. Королева поняла: пробил час действовать. Деньги, выделяемые из казны на поддержание флота в боевой готовности, наконец-то тратились не впустую.

В Лондоне всё было готово к приёму «гостей». Темзу укрепили под личным руководством графа Лейстера. Ополчение начистило доспехи. Новые пушки, отлитые лучшими во всей Европе мастерами своего дела, блестели на солнце. Погода, как и прежде, играла на стороне англичан.

   — Посмотри, сам Господь показывает нам расположение, — Елизавета чувствовала себя одним из солдат, вставших в строй на защиту Отечества. Энергии пятидесятипятилетней женщины мог позавидовать и юнец. Привыкшая к длительным пешим прогулкам королева в помещении не находила себе места и, как всегда, мерила шагами комнату. Роберт Дадли в глубине души хотел бы присесть, но этикет подобной вольности не позволял: королева не сидит, не сидит её подданный. Пусть даже и сильно к ней приближённый, фаворит, пользующийся неслыханными привилегиями. Любыми привилегиями, кроме позволения сидеть, когда королева ходит по комнате.

   — Да, испанцы идут явно против воли Господней, — согласился Дадли, — я бы на их месте давно бы уж повернул назад.

   — Филипп упрям как осел, — Елизавета усмехнулась, встав на мгновение, чтобы посмотреть на графа, — я его знаю. Когда-то также упорно пытался сбежать от моей сестрицы обратно к себе домой.

   — Он труслив?

   — Пожалуй, нет, — Елизавета задумалась, вспоминая испанского короля в молодости, — мне кажется, он изменился. Стал хитрее, злее и упрямее. Он слишком помешан на своей вере. Такой фанатичности в нём не было. Мы пытались решать вопросы мирно, — королева встала и скрестила руки на груди. И вправду могло померещиться, что она смиренно готова идти навстречу пожеланиям испанского родственника, — но когда инквизиция казнит моих подданных лишь за то, что они преданы англиканской церкви и своей королеве! Англичане, находящиеся на испанской территории, вынуждены проститься с жизнью, будучи осуждёнными судом чужого государства!

   — Они пожалеют, если действительно нападут на нас, — вставил Дадли.

   — Конечно, пожалеют. Не сомневаюсь. Я собираюсь ехать на побережье. Я лично выступлю перед солдатами и моряками.

В комнате повисла пауза. Сделанное королевой объявление несколько удивило графа. Он знал, королева была способна на многое. Но зачем ехать выступать перед собранным войском? Выступить перед представителями Сити — понятно. Они дают деньги. Простые люди без того преданы своей королеве и Англии.

   — Зачем? — повторил вслух вопрос Роберт.

   — Поднять боевой дух народа! — заявила Елизавета, ещё больше выпрямив спину. — Сейчас же отдам распоряжение готовиться к отъезду из Лондона. Медлить нельзя. Если испанцев уже заметили на горизонте, то скоро они будут возле наших берегов. Я выезжаю сегодня же.

Спорить было бесполезно. Граф не помнил толком Генриха Восьмого, отца Бэт, но был уверен: в этот момент она походила на него, как никогда. То не женщина говорила с ним, а правительница, Богом назначенная руководить Англией и оберегать её от врага. Королева, получившая корону не путём интриг, а волею Всевышнего. Дадли поклонился.

   — Я еду с тобой, Бэт, — торжественно произнёс он.

   — Нет, Роберт. Я ценю твою преданность, но ты должен остаться в Лондоне. На тебе — оборона города. Ты здесь командуешь гарнизоном и не имеешь права покидать свой пост.

Всю дорогу до Тилбери народ приветствовал королеву. Настроение англичан не оставляло никаких сомнений: если враг и высадится на берег, его встретит ожесточённое сопротивление народа, привыкшего к довольно-таки свободолюбивому правлению Елизаветы и не желавшему попасть под кровавый топор испанской инквизиции. Страшные истории о жестоких казнях еретиков, учинявшихся Филиппом на всех подвластных ему территориях, не вселяли в сердца англичан надежды.

Англия, не имевшая полноценного, постоянного войска, получила ополчение, которому мог бы позавидовать любой командующий многочисленной армией. Елизавета с триумфом ехала к морю. Словно уже победила всех, кого могла на воде и на суше...

Ликованием встретили новость — с идущих первыми кораблей Армады с мачты увидели мыс Лизард. То была Англия! Наконец-то цель всего предприятия, хоть и вдали, но замаячила перед уставшими глазами моряков. Герцог велел служить молебны. На всех кораблях подняли флаги, а многочисленные священники, находившиеся на всех до одного судах, приступили к своим прямым обязанностям.