Ранним утром над проливом стоял туман. Дым рассеялся, но туман не давал как следует разглядеть даже близстоящие корабли. Голова раскалывалась. Антонио вылез на палубу в плохом настроении. Помимо того, что у него болела ушибленная голова, желудок так же не давал покоя. Запасы нормальной еды у знатных вельмож подходили к концу, так как пополнить припасы просто-напросто было негде. Раньше шторм действовал на желудок, теперь качество пищи и воды.

Де Лейва ходил по палубе хмурый.

«Ага, не один я проснулся в недобром расположении духа», — заметил Антонио и подошёл к дону Алонсо.

   — Как твоя голова? — заметив Антонио, без всякого приветствия спросил де Лейва.

   — Болит. А как дела у Армады? — молодой человек попытался сосредоточиться на вещах более важных, чем его здоровье.

   — Боюсь, хуже, чем ты себе представляешь. Иначе, как и я, не спал бы всю ночь, — усмехнулся дон Алонсо, — латаем пробоины. А главное, от нас отбилось три корабля. Им не догнать Армаду. Судя по всему, у них там большие проблемы. Лёгкая добыча для англичан.

   — Надо идти их спасать! — вскричал Антонио. — Мы не должны оставлять товарищей в беде! Почему не идут им на помощь?

   — Герцога интересует лишь золото. На «Нуэстра Сеньора дель Розарио» часть казны. Медина-Сидония отправил за ней паташ. И всё! Никакого спасения — мы, мол, сейчас не можем себе позволить ещё один корабль отделять от Армады. Паташ был готов кроме казны взять на борт командующего Андалузской армадой и нескольких знатных вельмож, находившихся на «Нуэстра Сеньора».

   — И что?

   — Они отказались покидать корабль, — сурово ответил дон Алонсо, — а как иначе? Оставить моряков и солдат, служивших тебе верно и преданно? Нет, только погибнуть вместе с ними. Но дон Педро Вальдес золото тоже не отдал.

К полудню туман рассеялся. Стало очевидно, Армада с трудом вновь выстраивается в полумесяц. Приказ герцога гласил: не отставать от основных сил любой ценой, пострадавшие в бою судна отправить в центр. Эскадры, противясь ветру, не способствовавшему перестроению, выполняли указание Медина-Сидонии. Паташи, подскакивая на волнах, перевозили письма от капитанов и командиров эскадр, а главное, золото с тех кораблей, которые были в наиболее плачевном состоянии. Отставшие три судна догнать Армаду пока так и не смогли.

   — Я написал герцогу, что следует срочно высадиться на берег, — тихо сказал дон Алонсо Антонио, — посмотри, ветер, конечно, нам мешает. Но он мешает и англичанам. Они отстали, — де Лейва показал на горизонт.

Так и было: английский флот остался позади Армады. Если действовать быстро, то испанский флот вполне успел бы высадить десант на берег.

   — Вы получили ответ?

   — Да, — чуть помолчав, ответил де Лейва, — ответ отрицательный. Мы упорно идём навстречу герцогу Пармскому.

   — После высадки десанта, часть кораблей пошла бы к Парме. А на берегу нас всё равно было бы слишком много, чтобы англичане смогли отразить нападение, — рассуждал Антонио, — мы не воспользовались преимуществом, которое нам предоставили сами англичане.

   — Верно, — кивнул дон Алонсо, — пока ты спал, случилось ещё кое-что. Этим небольшим происшествием я воспользовался, но судя по ответу герцога напрасно.

   — Что это было? — Антонио понимал, несколько часов сна отняли у него возможность отличиться. — И почему вы не велели меня разбудить?!

   — Не переживай. Твоя голова мне дороже. Если с ней что-то случится, твоя матушка лишит головы меня. Ладно, слушай. Твой друг де Вилар снова оживился. Он отправил на берег сообщение, в котором докладывал о положении дел на нашей армаде. Он писал, что, несмотря на нарушение строя, все суда держатся вместе и стараются вновь выстроиться в боевой порядок. Я совершил непростительную глупость, Антонио. И только с тобой могу поделиться тем, что произошло.

Антонио вытаращил глаза и приготовился слушать дальше.

   — Мы перехватили сообщение и вместо него передали другое. В нём я сообщил о трёх отбившихся кораблях, груженных золотом — в тот момент я уже знал о том, что они безнадёжно отстали. Я надеялся, англичане клюнут на эту уловку и постараются захватить те три судна. Я не учёл два момента, — де Лейва теребил бородку и покачивал головой, — а точнее, три! Первое, я не учёл характер герцога. Он имеет очень малый опыт сражений, старается не покидать имение и жену. Вот и вся его жизнь. Герцог очень въедливый, считает каждый дукат. Конечно, приводя в порядок Армаду и подготавливая её к выходу в море, он многое сделал верно. Но он медлителен и нерешителен! А во время военных действий и вовсе теряется, не зная, что предпринять. В итоге, герцог провалил мой план. Англичане клюнули и оказались позади нас, но высаживаться мы не стали, — де Лейва замолчал.

   — А какие другие два момента? — встрял Антонио.

   — Другие два? — переспросил дон Алонсо. — Ах, да. Второе, я был уверен, герцог отправится спасать отставших. Не казну у них забирать, а спасать. Так мы ещё и смогли бы англичан поймать возле тех кораблей. Ну уж в любом случае, они были бы позади, как и планировалось. Третье, самое незначительное, но тоже неприятное, казну не отдали, никто не покинул корабли. То есть ни одна моя цель не была достигнута. Мы не высадились на незащищённый берег, потеряли корабли, ценности и людей.

   — Корабли уже захвачены англичанами? — с ужасом спросил Антонио.

   — Неизвестно. В последнем сообщении, которое мы получили, говорилось, что они пока на свободе и пытаются своими силами починить суда.

   — Давайте, мы пойдём на выручку? — предложил пылкий молодой человек.

   — Нельзя. Герцог выслал очередной приказ. Тем капитанам и командующим, которые будут действовать по своему усмотрению, без согласования с герцогом, грозит повешение.

   — Вас не повесят! — возразил Антонио. — Он не посмеет это сделать!

   — Меня нет, но подставлять Бертендона я не имею права. Меня не повесят, повесят его.

   — Неужели, герцог повесит своих же командиров? Раз он такой нерешительный? — Антонио недоверчиво покачал головой.

   — Ты хочешь проверить?

Проверять Антонио не хотелось...

С наступлением темноты пришли первые известия о несчастных трёх отставших кораблях. Галеон «Нуэстра Синьора», оснащённый сорока шестью пушками и имевший в трюмах золото и драгоценности, сдался англичанам беспрекословно. Делать было нечего: корабль находился в плачевном состоянии с переломанной мачтой и рваными парусами. Следующими стали корабли Немецкой армады: гукоры «Сан-Сальвадор» с двадцатью пятью пушками и «Фалькон Бланко Майор» с шестнадцатью пушками на борту. На «Сан-Сальвадоре» взорвались боеприпасы. Ценностей на нём особенных не перевозили. Зато перевозили полевую артиллерию, осадные орудия, множество мулов и лошадей. Небольшой «Фалькон», скорее утлая «урка», чем гукор, потёк и отстав, просто не был способен догнать Армаду. Последний особого интереса для англичан не представлял, но и его взяли на абордаж, утащив всё, чем можно было поживиться.

   — Мы потеряли три судна. И все три не в бою, — сетовал де Лейва, — то мы несём потери из-за шторма, то по глупости.

   — Не корите себя, дон Алонсо, — пытался успокаивать его Антонио, — их бы всё равно захватили англичане и без вашего сообщения. Видите, они совсем не способны были идти.

   — Ты прав. Обидно другое: высадка на берег представлялась делом решённым. Скажу честно, командующие армадами, кроме несчастного де Вальдеса, оговорили план действий заранее. Он всем представлялся вполне разумным. Нам мешает не английский адмирал, а испанский, — всплеснул руками дон Алонсо.

   — Напишите королю, — предложил Антонио, — он с вами дружен, уважает ваше мнение.

   — Писал. Боюсь, мои письма задерживаются в пути. Ещё в Ла-Корунье я быстро получал ответы. Но сейчас посыльных кораблей не хватает. Медина-Сидония сам пишет королю ежедневно. Да как тут вовремя отправлять и получать письма, если кругом англичане. После того как мы вошли в Ла-Манш, сообщения перехватываем и мы, и они.