Какими огрубелыми руками

Так высоко вознесен камень?

Какой слезой

и горечью полит

Замшелый строй

тысячелетних плит?

Молчит дорога...

В дымке предрассветной

В своей невероятной немоте

Она ещё глуха и безответна...

Ещё ассоциации не те,

Но, оживая,

тянется ко мне

Немая

геометрия камней.

Ответьте мне, раскованные камни,

Я знать хочу...

Задача нелегка...

Обтёсанные чьими-то руками,

Сюда приволочённые быками,

Кто вас впечатал в землю на века?

Быть может, современник Спартака?

Я знать хочу...

Мы тоже строим путь.

Не как-нибудь —

наверняка,

Не на чуть-чуть,

а на века.

Быть может,

отголоском грозной эры,

Почти как танки древности седой,

В тебя врубали шаг легионеры,

Европу оставляя за собой

В огне пожарищ,

в смраде и дыму...

Ты думаешь,

я это не пойму?

Такое мы видали

В нашей дали.

Такое мы сносили

В нашей силе.

Ты скажешь мне:

сравненья непотребны.

История...—

чего ты ищешь в ней?

Дорога учит нас идти по гребню,

Откуда

в обе стороны

видней!

СИБИРСКИЙ ТРАКТ

Ревут машины на Сибирском тракте.

Среди екатерининских берёз,

Не торопясь,

широкогрудый трактор

Плечом сдвигает землю под откос.

Земля ползёт...

Земля плывёт. Ведь это

Сама история — её лишь тронь!

Беру, как самородок, из кювета

Комок на повлажневшую ладонь.

Здесь люди шли,

голодные, босые,

Лишённые и ласки и тепла,—

Великая бунтарская Россия

Меж тех берёз на каторгу прошла.

Её черты,

характер норовистый

Слезой, плевком, железом каблуков,

Французской речью ссыльных декабристов

И песнею крамольных мужиков,

Как клинопись,

история врубила

Вот в эту землю...

И теперь, как сон,

Веками нерастраченная сила

Истории

Ложится под бетон.

Ревут машины на Сибирском тракте...

А он течёт свободно, как река,

Прямой,

как несгибаемый характер

Кладущего бетон

сибиряка.

В ДОРОГЕ

Ты думаешь о смерти?

Я об этом,

Увы, не забываю никогда.

Ты видишь у дороги за кюветом

Войною похороненных солдат.

А нам с тобой дорогою тернистой,

Как говорят, идти...

А смерть проста:

Могила — это холмик травянистый

Без надписи, без даты, без креста.

Но мы с тобою живы

и хлопочем

На жизненной дороге потому,

Что люди умирали у обочин,

Прислушиваясь к сердцу своему.

СМОЛЕНСКАЯ ДОРОГА

Впереди — смоленская дорога,

Кровью обагрённые места.

Надо мною птица-недотрога

Тихо вьётся, крылья распластав.

Торопись над пылью придорожной

Солнечные песни пронести!..

Мне понять Отчизну невозможно

Без крылатых спутников в пути,

Без осин, столпившихся в болотце,

Без лесов, покосов и полей,

Без девчонки русой у колодца

Возле остролистых тополей.

Все молчит...

Лишь дальний отзвук гула,

Он грозой прошедшей

мнится мне.

Посмотри,

Россия потонула

В золотой осенней тишине.

Жизнь и смерть...

Ты задержись немного!

Скинь фуражку!

Стань у большака!

Слава мёртвым...

А живым — дорога,

Вечная дорога на века!

ОТСТУПЛЕНЬЕ

Месяц поднялся двурогий

На самом краю земли.

Дороги, дороги, дороги...

Сколько мы их прошли!

В грязи задыхались машины,

Кашляли трактора...

Пыли оттенок мышиный

Лёг на нас не вчера...

Мы так отходили с боем,

Всю силу собрав души,

Ведя по земле за собою

Ржавые толпы машин.

Сырая земля за колёса

Цеплялась в последний раз,

Пшеницы литые колосья

За ноги

хватали нас,

Как будто молили в тревоге:

— Останься!

Не уходи!..—

Но мы уходили... Дороги...

Сколько вас впереди?

* * *

Теми же дорогами

мы идём опять,

И глазами строгими

нас встречает мать.

И чужие женщины вспоминают нас,

И чужие девушки

обнимают нас.

И чужие школьники

с нас не сводят глаз.

Вот она, солдатская, горькая судьба:

Не могила братская,

не в степи гроба,

А судьба проклятая,

взятая в бою,

Спасшая от гибели

родину мою!

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Мосты и реки,

реки и мосты.

И по дороге, войнами разбитой,

Топочут запылённые копыта,

Идут осоловевшие гурты.

Идут волы

и, сгрудясь у воды,

Пьют из Днепра у свежей переправы.

Но звонкий кнут седого гуртоправа

Их дальше гонит.

Снова пыль и дым...

И солнце подымается в зенит,

Телегу тащат тощие коровы...

А голосок дивчины чернобровой

Над придорожным гомоном звенит.

И песня, улетая далеко,

В днепровских обрывается затонах,

А тёплое парное молоко

Живёт и дышит в голубых бидонах.

СЫНУ

Прости меня...

Ведь не было сомненья,

Что, уходя под орудийный шквал,

Почти на гибель,

я твоё рожденье

Как продолженье жизни принимал.

Прости меня

за фронтовое детство —

За то, что я его не уберёг,

За то, что я принёс

тебе в наследство

Сухую пыль измученных дорог.

Прости меня

за то, что слишком строгий

Я мир открыл,

где, подавляя страх,

Родная мать

несла тебя дорогой,

Как богоматерь сына, на руках.

КОСТЁР НА ПУТИ

Уходит вдаль Смоленская дорога —

Война прошла по ней...

И целый день

С войны бегут домой автомобили

И крошится измученный асфальт.

Бросаю руль.

Застывшими руками

Беру краюху хлеба и сажусь

На полусмятое крыло машины.

А рядом, в стороне от автострады,

Прозрачный подымается дымок —

Там теплится костёр...

О радость,

Я грею руки у его огня!

И пламя, маленькое и живое,

Как бабочка, трепещет под рукой.

К огню садится женщина.

Усталы

Её глаза.

Она уже стара.

Глубокие и чёрствые морщины

Прошли по загорелому лицу.

Мы делим хлеб сурово пополам,

Как это полагается солдатам,

И женщина меня благодарит.

— Я сына жду.

Пускай пришла повестка,

Что нет его...

Но я не верю — жду...

Я прихожу сюда и у дороги

Сажусь с надеждой, распалив костёр,—

Так легче ждать...—

Промокшие ботинки

Дымятся у горячего огня.

А я молчу.

Что мне сказать старухе?

Нет слов таких, чтобы утешить мать...

...Мне столько вёрст проехать надлежит,

Что не измерить всех моих дорог.

Я жизнь свою мечтаю так прожить,

Чтоб упрекнуть меня никто не мог.

Когда умру,

зажжёт ли кто-нибудь

Такой огонь на перекрёстке дней,

Чтоб всем, кто вышел в бесконечный путь,

Собраться бы

и вспомнить обо мне?

* * *

Закарпатская Русь...

Закарпатская Русь...

Этих гор ледяных бирюза,

Этих мягких долин

мимолётная грусть,

Этих гордых людей глаза

Так знакомы...

Как будто много

Вместе прожито...

Где?.. Когда?

На каких на путях-дорогах

Прошумели года?

Но я знаю,

ты ожидала

И за тысячу лет

в тоске

Даже русских слов не растеряла

В украинском языке!..

У КОЛОДЦА

Звонко рассмеялась у колодца,

Волосы откинула назад.

— Что ты смотришь? Можно уколоться

О твои колючие глаза!

— Дай напиться...—

Золотые руки

Подняли холодное ведро.

Тонкие, извилистые струйки

Через край скользнули на бедро.

Я воды такой, поди, два года

Не видал...

Мне словно поднесли,

Как царевичу, живую воду

Заново разбуженной земли!..

СЛЕДЫ

Девушка проходит.

На снегу

Тропку обозначила следами,

Те следы навечно сберегу,

Чтобы помнить их годами.

Тоненькие, синие следы —

Снега осторожное касанье...

Облаков голубоватый дым,

Радуга весеннего сиянья,

Струйки первой мартовской воды,

С крыши

снега побежавший ком...

На снегу горячие следы —

Девушка проходит

босиком...

ПРОШЛА ГРОЗА

В долине зацветают виноградники...

Над ними задержались, проходя,

Густые тучи — голубые всадники

С косыми пиками дождя.

Они скрываются за перевалами,

Отбушевав, отгрохотав,

Бросая молний вспышки алые

На зелень трав.

И солнце вновь над черепицами

Роняет золото своё —

Мир населён одними птицами,

Набит весною до краёв.

Умыта свежею росою,

Проснулась жизнь,

И на простор,

Отполированный грозою,

Опять выходят люди гор.

СВИДАНИЕ С УКРАИНОЙ

Я глядел на тебя с самолёта.

В разметавшейся дымке утра

По крылу полоснул с поворота

Серебристый клинок Днепра.

Он блестит,

он зовёт,

он манит,

Мглистой сталью

дрожа в тумане.

С автоматом я шёл по Днепровью,

По лесам,

по оврагам жил,

И чужой и своею кровью

Я за горе твоё платил —

За твои опалённые травы,

За растоптанные хлеба...

Из разбитых домов Полтавы

Выходила моя судьба,

Чёрным пламенем очи выев,

Призывая на смертный бой.

Я входил в разорённый Киев

За моей поседевшей судьбой.