Я прошёл за ней пол-Европы,

Чтобы вновь возвратиться сюда —

На твои васильковые тропы,

В золотые твои города!

Под крылом,

как цветные заплаты,

Проплывают поля... поля...

В небо вздыбленные Карпаты,

Горем выжженная земля!

ОДЕССА

Здравствуй, долгожданная Одесса,

Каменные плиты и вода!

Как всегда,

каштанами одеться

Ты поторопилась...

Как всегда,

Суета, привычная для глаза,

Бирюза на солнечной земле...

Я иду проспектом Дерибаса

К бронзовому дюку Ришелье

В лёгкой дымке черноморской соли,

В белом ожерелье кораблей.

По какой ты

бронзовой буссоли

Держишь путь за славою своей?

Паруса попутным ветром вздулись,

Флаги рукоплещут, трепеща.

Только след

пробороздили пули

В звонкой бронзе дюкова плаща.

Где слова мне отыскать другие?

Ведь Одесса

издали видна

Как улыбка

на устах России

Перед синей чашею вина!..

МЫ ХОРОНИЛИ МАРТ

Для любви и войны

возраст нужен один...

Овидий

Это март...

Оживают берёзы и ели,

И по трубкам каким-то

ползут до рассвета

Беспокойные соки...

И еле-еле

Просыпается в тонком берёзовом теле

Жизнь —

от корней до веток.

Это март...

Раскричались пугливые птицы,

Раздувая пернатые, звонкие груди.

И уходит от них

несмолкающий грохот орудий,

Потому что весна

орудийной пальбы не боится.

Это раненый март

под берёзы ничком опустился!..

Мы его зарывали...

И был он войной опалён.

Из карманов достали

гранёные яблоки Мильса

И у сердца отняли

смертельный его медальон.

Был в дешёвой железке

только адрес

и кровь...

И смеющийся женский

курносенький профиль.

Вот и всё...

Так уходят под землю

улыбки и шутки.

Мешковатое тело

с колючей щетинкой усов...

Кто заменит тебя?..

В неуютном дымке самокрутки

Эти толстые губы,

весёлые ёжики слов.

...Я верю:

когда умирает один из нас,

Где-то

в глухих тайниках

Новая жизнь началась,

Кровинкой стучит в висках.

И губы опять отходят от губ...

И руки не ищут рук...

Снегом захлёбываюсь на бегу...

Сердцем задыхаюсь на ветру...

Только вперёд!

Любовью полны,

Ещё не остывшей в грохоте льдин...

Ты знаешь?!

Для любви и войны

Возраст нужен один —

Март... Весна...

ЗАСТОЛЬНАЯ

Ну что же, подымем стаканы,

Товарищи и друзья!

Ни скатерти самобраной,

Ни женщин не вижу я.

Гремят наверху батареи.

Под землю, сюда, в блиндажи,

Нас всех созвала,

не бледнея,

Хлебнувшая горя жизнь.

Откройте кинжалом консервы,

В жестяные кружки — вино!

Поскольку по норме по первой

Положено нам оно.

А русское сердце

такое —

Коль горе иль

радость в нём.

Оно и то и другое

Одним заливает вином.

Так выпьем за тех,

кто силы

Даёт нам в борьбе до конца:

За гордых женщин России,

За верные их сердца!

Кто там не верит?..

Я верю:

В тоске одиноких ночей

Моя не откроет двери

Другому...

Ну что же, пей

За сильных,

за однолюбов,

Которые каждый раз

Ищут одни только губы,

Жаждут одних лишь глаз!

Как сердце, гремят корпусные...

Россия,

что в сердце твоём?

Мы пьём за тебя,

Россия!

Во имя победы

пьём!

ПРОЩАНЬЕ

Над озером проходят облака

Как клочья пуха, как осенний дым...

Прощай, мой друг,

расстанемся пока

У голубого зеркала воды.

Расстанемся у зеркала воды

Под тяжестью нахлынувшей беды.

Ты обо мне на картах не гадай,

Не мучайся, распутывая сны.

Дай счастья мне!

Ты слышишь, счастья дай —

Я счастья жду в последний день войны!

Мы встретимся с тобой на склоне гор,

Как две вперёд протянутых руки.

Мы встретимся с тобой,

как две реки,

Берущие начало из озёр.

Такого счастья я желаю нам,

С такою силой жажду я любить,

Чтоб люди, выйдя к нашим берегам,

Склонялись бы

избыток счастья пить.

* * *

Какая ночь...

Смотри, какая ночь!..

По снегу бродят голубые тени.

Я жду тебя.

Мне одному невмочь.

Застывшие движения растений,

Мерцанье звёзд в холодной вышине.

Холодный мир,

над ним холодный воздух...

И сам я леденею на войне.

Пойми меня...

Взгляни на эти звёзды

Вот в этот час,

С тобой, как два луча,

Мы встретимся глазами...

С поля боя

К тебе дойдут слова мои.

С тобою

Разделены жестокостью войны,

Но мы нужны друг другу...

Мы нужны

Тому, что будет через много лет

На этой отогревшейся земле.

Лишь здесь я понял —

надо так любить,

Чтобы любовь протягивала руки

Сквозь вёрсты горя,

чтоб, пойдя на муки,

Хотелось бы ещё сильнее жить.

Я жить хочу...

Ты слышишь,

жить хочу!

Чем злее смерть —

тем злее жить!

Пусти

Любовь, не ослабевшую ничуть,

К твоим губам замёрзшим донести!

Какая ночь...

Смотри, какая ночь!..

Мы будем жить,

пока позволит сердце!

Приди ко мне —

мне одному невмочь

Хранить

отпущенное на двоих

бессмертье.

* * *

Нас с тобой в этом мире ничто не разлучит -

Ни размах километров,

ни годы войны,

Ни за каждым кустом притаившийся случай,

Ни короткая боль тишины.

Мы, как дети, ходили с тобой по планете,

Словно первые люди на первой земле.

Восторгались, как дети,

мечтали, как дети,

Задыхаясь от счастья непрожитых лет.

Мы теперь суровеем и стынем с тобою...

Нас жестокой науке научит война.

Посмотри на виски —

паутиной стальною

Оплела их уже седина.

Да, война — это страшные дни возмужанья!

Сохрани же навек

ту, что тронута болью уже,—

Сохрани же навек

нашу детскую силу мечтанья,

Не позволь каменеть

опалённой войною душе.

* * *

Не позабудь меня...

Не позабудь!..

И злой свинец мою не тронет грудь,

Люби меня

и думай обо мне.

Пиши мне письма ночью в тишине,

Пиши такой мне письма чистоты,

Какие раньше не писала ты,

Чтоб в эти дни

в страданьях и в огне

Была бы ты

ещё нужнее мне.

БУДАПЕШТ

Может быть, об этом

говорить не надо...

Может быть, об этом

лучше помолчать...

Нет.

Встаёт над городом

память Сталинграда —

Пепельные глыбы кирпича.

Этого, товарищи,

я не позабуду!

Мы уже на Волге —

так и знай —

Продирались мысленно

в огневую Буду,

Голубой форсируя Дунай.

Смутные кварталы,

тесные, как соты,

По другому берегу видны,

Вот они, чужие

щедрые красоты,

Скомканные лапами войны.

Да, война поставила

чёрствые законы,

Разбросала камни и людей

Вздыбленные кони,

мёртвые мадонны,

Раненая бронза площадей.

НАД ГОЛУБЫМ ДУНАЕМ

За звуками протяжными,

сердце, не гонись!..

О чём ты разыгрался, аккордеонист?..

Пусть все дороги пройдены,

Пусть далеко до Родины,

Но сердце просит музыки...

Садись!

Венгерец держит музыку

в распахнутых руках,

Блестят лишь золотые

пластинки на мехах.

Склонились офицеры,

в комнате тесно.

Трофейные консервы,

румынское вино.

Выводят перламутровые клавиши

Какой-то заколдованный чардаш.

Тоску мою расплавивши,

Пусть хорошо играешь ты,

Но песен нашей Родины

за ваши не отдашь!

Весёлые, тоскливые,

Хорошие, красивые —

Они, как воздух Родины, со мной...

И медленно, вполголоса,

Рукою тронув волосы,

Запели офицеры...

Кругом темно.

И кажется ребятам,

что это только сон,

Что белые берёзы

сошлись со всех сторон,

Что степью пахнет воздух,

что шум войны затих,

Что девушки любимые

не позабыли их.

Венгерец молча слушает,

слов не понимая,

Все ниже опускается седая голова.

А русские, тоскливые,

Хорошие, красивые

Над голубым Дунаем

Летят слова.

СОБОР СВ. СТЕФАНА

Мы брали за улицей улицу,

И каждый томительно ждал,

Когда задымит, закурится

Следующий квартал.

Скрываясь за поворотами,

Простреливая этажи,

Уже последними ротами

Враг цеплялся за жизнь.

Взята разбитая булочная

Очередью... в упор...

И вот борьба переулочная

Вырвалась на простор.

Нет больше комнатных камер -

Чёртовой тесноты...

Но каждый невольно замер

От хлынувшей красоты:

Как факела острое пламя,

В небо подняв языки,

Окаменела пред нами

Готика...

Той тоски

Не видеть.

Она веками

Несла вдохновенья жар!

Созданный

чьими руками?

Каменный этот пожар

Был так необыкновенен

В стремительной вышине.

Зданья красивей в Вене

Не было...

Как в огне,

Витое прозрачное кружево

Спорило с высотой...

И мы опустили оружие

Перед той

красотой.

Собор мы заняли с тыла

И долго смотрели,

как в нём

Переливалась,

стыла