За час до выхода объявлялось построение и осуществлялась «проверка вещей» комиссией во главе с начальником лагеря. Она производилась якобы с целью поиска оружия, но отбирались, как правило, фотоаппараты, часы, радиоприемники, швейные машинки, деньги и т.д. Громоздкие вещи, которые люди были нести не в состоянии, оставлялись в лагере для «отправки на Родину», но никто из адресатов больше их не видел, хотя формально репатрианты были вправе везти домой что угодно и сколько угодно[95].
Инструкцией и приказом Управления по репатриации № 21 от 1 апреля 1945 г. определялось, что «советские граждане, освобождённые Красной Армией из немецкого плена и возвращающиеся на Родину, имеют право провозить с собой беспошлинно всё имущество, как то: одежду, хозяйственные предметы, орудия ремесла и сельского хозяйства, продукты питания, скот, птицу, ценности и другие вещи — без ограничения; эффективную иностранную валюту — без ограничения нормой»{249}.
На деле всё обстояло несколько иначе, чем на бумаге. Приведём текст из письма генерал-лейтенанта К.Д. Голубева комиссару безопасности Шитикову (начальнику отдела спецлагерей НКВД) и товарищу Зорину (НКИД): «Советская контрольная комиссия из Бухареста сообщает, что у возвращающихся в СССР из Румынии репатриантов на пограничных КПП отбирается безвозмездно их скот. Прошу Вашего согласования и указания через генерал-лейтенанта т. Стаханова и Главное таможенное управление о беспрепятственном пропуске скота репатриированных»{250}.
Всё сказанное свидетельствует, что с репатриантами ни в лагерях (СПП), ни на границе не церемонились, их считали людьми второго сорта, отсюда и отношение к ним было такое, которое не позволялось к обычным советским гражданам. На тех, кто начинал понимать что к чему и пытался бежать, была разрешена настоящая «охота». Пойманные беглецы уже не сомневались в своём будущем: если не расстреляют, то пошлют на Колыму или в Воркуту[96].
Подавляющее большинство репатриантов возвращались домой по железной дороге. Эшелоны группировались по союзным республикам и областям. Во главе групп был старший из числа репатриантов. На каждый эшелон назначались начальник эшелона, его заместитель по политчасти, 2–3 офицера и охрана до отделения бойцов, выделяемых из резервов и частей армии{251}.
Предоставляемый для перевозки репатриантов подвижной железнодорожный состав оборудовался в зависимости от времени года. Оборудование чаще всего проводилось силами и средствами сборно-пересыльных пунктов, а не железной дорогой, как это предусматривалось правилами железнодорожных перевозок. Перевозились остарбайтеры и военнопленные, как и раньше, тяжелыми эшелонами в 30–35 вагонов «товарного парка, оборудованных для людских перевозок». В среднем в одном вагоне перевозилось около 30–35 репатриантов[97], под охраной, без права контактов с вольным населением, на скудном рационе.
На весь путь следования (от 5 до 20 суток, в зависимости от расстояния) репатриантам на руки выдавалось продовольствие. Однако, как отмечается даже в отчете Управления по репатриации в перечне своих недостатков, имели место «факты неполного обеспечения репатриантов продовольствием на весь путь следования до места назначения», а также факты«нарушения комендантами некоторых лагерей (СПИ) групп войск принципов формирования эшелонов по областям местожительства репатриантов и попутной высадки их на железнодорожных станциях назначения, что вызывало обратные перевозки, приводило к недостаче продовольствия у репатриантов и загружало местные органы репатриации работой по переотправкам»{252}.
Офицеры, сопровождавшие эшелоны, получали списки на репатриированных, продовольственные аттестаты и справки установленного образца взамен железнодорожных проездных билетов до станции назначения. Репатрианты имели на руках справки о прохождении ими проверки (репатриации) органами СМЕРШ или НКВД. Формирование эшелонов с репатриированными, отправляемыми непосредственно к месту жительства, производилось по возможности так, чтобы станции разгрузки находились на пути движения железнодорожного состава{253}.
В октябре — декабре 1944 г., когда органы репатриации еще только формировались, перевозку людей осуществляли главным образом тыловые части фронтов и армий. С декабря 1944 г. эту работу возглавил транспортный отдел Управления Уполномоченного СНК СССР по делам репатриации. Всего за 3 месяца было вывезено 1 079 500 человек, из них 967 587 — освобождённые на советской территории и ещё 111 913 человек (10,4%) — принятые от иностранных государств в приграничных портах или на железной дороге (в Мурманске, Одессе, Баку, Выборге){254}.
За период с января по май 1945 г. было вывезено ещё 1 354 020 человек, из них 1 257 463 — из войсковых СПП, и ещё 96 557 (7,1%) — от иностранных государств в приграничных портах или на железной дороге. Всего же за пять месяцев органы репатриации в войсках собрали, взяли на учёт и приняли в армейские и фронтовые сборно-пересыльные пункты в общей сложности 1 835 377 человек репатриантов, освобождённых войсками Красной Армии с момента перехода ими границы СССР до полной капитуляции фашистской Германии, из них военнопленных — 581 145 человек, гражданского населения — 1 254 232 человека{255}.
Из этого количества 1 354 020 советских граждан, или около 3/4 было уже доставлено в СССР[98].
Для работы по проведению репатриации советских граждан, помимо органов репатриации, были привлечены:
• Управление тыла фронта и его отделы — по вопросам материального обеспечения репатриантов;
• Политическое управление — по вопросам политико-воспитательной работы;
• Военно-санитарное управление — по медико-санитарному обслуживанию;
• Управление военных сообщений — по перевозкам репатриантов железнодорожным и водным транспортом;
• Управление связи — по организации связи в органах репатриации;
•Автоуправление — по перевозкам репатриантов автотранспортом как внутри фронта, так и в СССР;
• Управление контрразведки СМЕРШ — по вопросам проверки (регистрации) репатриантов;
• Отдел укомплектования — по приему и отправке бывших военнопленных и гражданских лиц призывных возрастов и вопросам укомплектования рядовым и сержантским составом сборно-пересыльных пунктов;
• Отдел кадров — по вопросам укомплектования офицерами органов репатриации;
• военные коменданты городов и поселков — по вопросам оповещения, сбора и направления репатриантов на сборно-пересыльные пункты.
Все мероприятия по проведению репатриации советских граждан в войсках осуществлялись под руководством Военных советов фронтов{256}.
Приём и хозяйственно-трудовое устройство репатриируемых граждан Постановлением Совета Народных Комиссаров Союза ССР были возложены на совнаркомы союзных республик{257}. Управление Уполномоченного по делам репатриации особое внимание обратило на проведение всех подготовительных мероприятий в союзных республиках по организации приёма репатриантов и их хозяйственно-трудового устройства. С этой целью директивным письмом всем представителям Совнаркомов союзных республик рекомендовалось провести ряд мероприятий, обеспечивающих приём и устройство репатриируемых граждан СССР{258}. Для контроля и помощи Управлением командировались на длительный срок представители в СНК союзных республик. Необходимость этого подтвердилась практикой работы, особенно в первый период организации органов репатриации на местах (от отделов при СНК до районных приёмо-распределительных пунктов). Командируемые руководствовались специальной инструкцией.
Во всей последующей работе по приёму и хозяйственно-трудовому устройству граждан Управление Уполномоченного СНК СССР по делам репатриации имело повседневный контакт с совнаркомами союзных республик и их отделами репатриации. В развитие Постановления СНК СССР от 6 января 1945 г. за № 30–12с всеми совнаркомами союзных республик были приняты постановления о порядке приёма и хозяйственно-трудового устройства репатриантов в республиках. Работа по приёму репатриантов осуществлялась через систему местных органов репатриации, изложенную в первой главе монографии[99], и через привлекаемый в помощь основным работникам репатриации партийный, комсомольский, советский, профсоюзный актив.