— Ну, что вы, Гораций, — крёстная кокетливо похлопала ресничками, — Право, скажете. Когда я играла на ваших слабостях?

— Прямо сейчас! — ответил профессор. — Пару секунд назад половины из того, что стоит на столе, ещё не было.

Действительно, коллекционные вина и лобстеры, мясные деликатесы и прочие вкусняшки появились только что, заменив собою овсянку и тосты. Профессор, я вас уже люблю, приходите к нам почаще.

— О, благодарствую, Леди! Но не кажется ли вам, что мы о чём‑то забыли? — спросил толстячок. Вальпурга округлила глаза. Вот артисты, блин, погорелого театра. Невооружённым глазом видно, что парочка отыгрывает давнюю, одну им известную и понятную игру. Причём наши голубки искренне наслаждаются представлением.

— Да — да, милый Горацио, вы, как всегда, правы, — продолжала дурачиться крёстная. — Как я могла забыть?! Да — да, позвольте представить вам…

За сим последовал ритуал знакомства. Крёстная сбросила шутовскую маску и подошла к делу серьёзно. Начала она с Тонкси, так сказать, по старшинству и значимости, так как Леди Андромеда училась в Хоге, и её деканом являлся Слизнорт, то в представлениях она не нуждалась. Наследница Рода вышла из‑за стола и подошла к профессору.

— Почтён, очень почтён, — Слизнорт склонился над протянутой рукой девушки, продолжая сыпать комплиментами. Щёки Ниры зарделись. Ей определённо стоило подтянуть окклюменцию.

За Нирой пришла моя очередь, потом Гермионы, затем Дадли. Вальпурга не раскрывала моих титулов, но усадив за стол дам и усевшись сам, Слизнорт, сгорая от любопытства, спросил у крёстной:

— Извиняюсь за бестактность, но Эванс редкая фамилия в магическом мире. Я помню только одну студентку с такой фамилией. Молодой человек, случайно, не родственник Лилианы Поттер, в девичестве Эванс?

Уже спросив, он обратил внимание, как напряглась крёстная, хотя внешне она выглядела невозмутимой, но профессор тоже не вчера на свет родился, за свою жизнь он научился читать людей.

— Ещё раз простите, — сказал Гораций, почувствовав неуловимую дымку сгущающихся туч.

— Не стоит извиняться, сэр, в вашем вопросе нет ничего предосудительного, — переглянувшись с крёстной, я ответил вместо неё. Обмен взглядами не ускользнул от гостя. — Я сын Леди Эванс.

— Леди? — удивился Слизнорт. — Я всегда думал, что Лили Эванс магглорождённая.

— Все так думали, — сказал я.

— Очень интересно, — профессор пожевал губами, — как я понимаю, Джеймс Поттер не в курсе происхождения супруги, а вы…

Слизнорт проглотил окончание фразы, боясь допустить очередную бестактность намёком на адюльтер. Ведь по всем намёкам выходило, что Лили родила до замужества, удачно скрыв факт материнства. О моём изгнании из Рода широкой общественности известно не было. Поттер с друзьями, Дамболдор, и прочие присные предпочитали не выносить мусор из избы. К тому же моя внешность после изгнания несколько изменилась. Волосы приобрели медный оттенок и стали послушными, а не торчали во все стороны, я бы сказал, что в чёрной шевелюре роились красные искры (поэт, Мерлин меня дери), глаза стали чуть — чуть больше, оттянувшись к вискам, исчезла поттеровская близорукость. Лицом я теперь напоминал смесь Салазара Слизерина и… Регуласа Блека. Конечно, сохранились кое — какие поттеровские черты, но они исчезали, постепенно сглаживаясь. Я опять обменялся взглядами с крёстной. Вальпурга показала, что оставляет всё на моё усмотрение. Поразмыслив, я предпочёл сразу расставить точки над i.

— Нет — нет, профессор, вы не так поняли. Моя мать родила меня в законном браке, изменой там не пахнет, сэр. Не стоит плодить сущности.

— Но…, — протянул Слизнорт, начиная что‑то соображать. — Молодой человек, вас изгнали?! Но как? Ведь это…, — старик не находил слов.

— Как изгнали, хотите вы спросить? — накалывая на вилку мясной рулетик, уточнил я. — Полная формула отречения, если вы об этом, сэр.

За столом царило молчание. Присутствующие забыли о завтраке.

— Я не об этом, — после нескольких секунд напряжённой работы мысли сказал Слизнорт. — Любое порождаемое действо должно иметь причину.

— Страх перед тёмными магами, сэр, — прожевав рулет, ответил я. — Неприятие тёмной стороны, хотя я считаю деление на «свет» и «тьму» полной чушью.

— Причём тут страх?

— А вы посмотрите на меня, — я снял щиты с ауры.

— Вы — тёмный волшебник! Поттеры же триста лет позиционируют себя светлыми! — дошло, наконец, до старика.

— В точку!

Слизнорт немного помолчал и задал давно ожидаемый мною вопрос, не зря ведь я раскрыл ауру, да и легендарное чутьё старого сибарита имело под собой какую‑то причину или основание, вот я её и хотел выяснить.

— Для изгнанного из Рода, вы, Гарольд, очень сильны.

Бинго!

— Значит, вы тоже видите ауры, сэр?

Слизнорт скромно потупился, он не ожидал, что его секрет раскроют. И кто раскроет — мальчишка. Остальные присутствующие, глядя на смущённого старика, заулыбались.

— Вот вы и познакомились с Гарольдом поближе, Гораций, — Вальпурга успокаивающе погладила гостя по плечу. — Конечно, моё предупреждение выглядит запоздалым, но я просто обязана предупредить вас быть осторожней с пальцами. — Слизнорт непонимающе уставился на хозяйку, та поспешила пояснить: — Если ваш палец попадёт ему в рот, Гарольд откусит руку, но ещё осторожней вам стоит быть с Гермионой. Моя ученица — моя гордость, она сразу откусывает голову и препарирует мозги.

Гермиона, подтверждая слова наставницы, покраснела до состояния переспелого помидора и виноватым взглядом уставилась в стол. Слизнорт заразительно рассмеялся, мы подхватили. Смех моментально разрядил обстановку. Перестав хохотать, он шутовски погрозил нам вилкой с нанизанным на неё кусочком языка бизона.

— Я постараюсь быть осторожней, спасибо за предупреждение.

— Наивный, — буркнул Дадли шёпотом, но недостаточно тихо, чтобы его не расслышали. Комната опять потонула в потоке смеха.

— И всё же, Гарольд, вы очень сильны для изгнанного из Рода. Тот, кто отделён от родового источника, не может обладать такой насыщенной аурой.

— Профессор, — я позволил себе облокотиться на спинку стула и прямо посмотрел в глаза добряка. — Мне понятно ваше любопытство, но дальнейшие откровения потребуют от вас Непреложного Обета, вы готовы принести клятву?

Старик надолго задумался:

— Чем это мне грозит? — промолвил он, отмирая. Протянув руку и схватив бокал вина, зельевар сделал большой глоток. Да — да, понимаю, любопытство кошку сгубило, на этом и строился расчёт. Отвернув в сторонку лицо, крёстная улыбнулась уголками губ. Вальпурга лучше других знала неуёмного зельевара, она прекрасно видела, что тот угодил в расставленную ловушку.

— Ну — у, — плебейски протянул я, — Альбуса и Томаса Риддла, надеюсь, вам известен псевдоним последнего (зельевар кивнул) я не люблю, это ещё слабо сказано, министерство откровенно не вызывает доверия. Фадж — послушная марионетка Дамболдора и Малфоя и танцует под указки первого и деньги второго (Крёстная и Андромеда молча кивали в такт моим словам). Две личности в начале списка с орденами жареной курицы и смертожоров мы планируем уничтожить, а министерство поставить на место и провести в нём капитальную чистку. Принеся клятву, вы попадёте под защиту Дома Блек и некоторых других древнейших и могущественных Домов. Мы предлагаем вам вступить в наш альянс. Вы ведь не думаете, что Риддл умер окончательно (Слизнорт отвёл взгляд). Профессор, не стоит корить себя за старые ошибки.

— Откуда…, — хриплым голосом спросил зельевар. — Вы, вы…

— Клятва, профессор, минуты на размышление вам хватит, сэр? — продолжал давить я под молчаливое одобрение крёстной и Андромеды.

Вальпурга давно мечтала привлечь Слизнорта на нашу сторону и приглашение провести исследования по определению зелий было одним из способов вызвать хитрована на откровенность. В плане операции одно из главных мест отводилось на наш диалог, так сказать психологический прессинг со стороны ребёнка. Меня долго инструктировали и ставили модуляцию голоса, а так же где и в каких местах направленно давить на собеседника силой и аурой. Дамы лучше знали своего знакомца, они те ещё интриганки.