— Меня это не интересует, — шепчу я. В голосе звучит отчаяние, и я это знаю. — Ты должен прекратить. Что бы ты ни думал о своих чувствах, что бы ты ни думал о моих чувствах — ты ошибаешься.

Я не упоминаю Сару, потому что это было бы признанием того, что я что-то чувствую, и она — единственная причина, по которой я все останавливаю. Нет, конечно. Очевидная разница в возрасте, тот факт, что на нем написано «сердцеед», и более важное... он изменщик.

Он смеется настоящим заливистым смехом.

— Что бы я ни думал? Ава, не смей выдавать это за плод моего воображения. Я все выдумал? Это мне лишь показалось? Прояви хоть капельку уважения.

— Это ты прояви ко мне хоть капельку гребаного уважения!

— Следи за языком! — кричит он.

— Я попросила тебя уйти, — спокойно говорю я.

— А я сказал тебе: посмотри мне в глаза и скажи, что не хочешь меня. — Он выжидающе смотрит, будто знает, что я не смогу это сказать.

— Я не хочу тебя, — бормочу я, глядя прямо в его зеленые омуты. Это действительно причиняет мне физическую боль. Я в шоке.

Он резко вздыхает.

— Я тебе не верю, — тихо говорит, переводя взгляд на мои дрожащие пальцы.

Я тут же их убираю.

— А следовало бы, — произношу слова четко, и это отнимает у меня все силы.

Мы смотрим друг на друга целую вечность, но я первая отвожу взгляд. Не могу придумать, что еще сказать, и молча умоляю его уйти, прежде чем пойду по опасному пути, который, как я знаю, он собой представляет. Он в отчаянии проводит рукой по волосам, ругается и выходит. Когда дверь за ним захлопывается, позволяю воздуху ворваться в легкие, и оседаю на стену.

Это было, бесспорно, самое трудное, что я когда-либо делала, но это безумие, потому что, по логике, это должно было оказаться легче легкого. Я даже не могу понять, зачем и для чего все это. Оскорбленное выражение его лица, когда на его требование я ответила, что не хочу его, почти искалечило меня. Мне хотелось закричать: «Я тоже это почувствовала!», — но где бы я тогда оказалась? Я точно знаю где: возле стены, с Джесси, глубоко похороненным внутри меня. И хотя мысль об этом заставляет дрожать от удовольствия, это было бы огромной ошибкой. Я уже чувствую себя виноватой за свое ужасное поведение. Этот мужчина — чертов изменщик. Адонис в придачу, но тем не менее, чертов изменщик. Все в этом мужчине кричит о беде. И у него по-прежнему мои гребаные ключи.

Вздрагиваю и иду в душ, довольная тем, что поступила правильно.

Я поставила Джесси Уорда на место и избавила себя от еще одного груза вины. Я буду игнорировать болезненную боль в животе, потому что признать ее было бы тем же самым, как признаться вслух, себе и Джесси, что... да, я тоже это почувствовала.