До вылета у Златы оставалось два часа. Окинава — Сеул — Владивосток. В Сюри — древней резиденции королей, помимо амулета на удачу в виде фигурки кошки с поднятой лапкой и полотенец с цветочными орнаментами, Злата купила двух карликовых хомяков редкой породы. Вести домой курносых зверьков в полулитровой баночке из-под арахисового масла Злата не собиралась. Малыши постоянно вставали на задние лапки и отчаянно пытались выбраться: им было тесно. Да и отверстия в крышке, по мнению Златы, не пропускали достаточно воздуха. Нужно было купить для Акеми[1] и Джуна[2]  — так Злата назвала своих питомцев, клетку. Сразу не купила, потому что не хватило денег из-за ранее приобретенных сувениров, а предложенные клетки из недорогих вариантов ей не понравились.

Перед вылетом родители Златы и ее брат пошли к морю бросить монетки в фонтан пляжного комплекса, чтобы однажды приехать в Окинаву во второй раз, а Злате, не хотя, пришлось в жару идти на рынок и клетку. Солнце в Окинаве беспощадное. От ожогов кожу Златы слегка защищала туника с длинными рукавами.  Зонт спасал только от прямых назойливых лучей. Духота.

В полдень, когда под ногами словно растекалось расплавленное железо, на рыночной площади появился странный мужчина. Словно на спецзадании. Он что-то прятал под синим заношенным пиджаком и, щурясь, кого-то искал в толпе. «Похож на чокнутого профессора» — подумала Злата, когда его проницательный взгляд  на долю секунды пересекся с ее взглядом.

Это был старик Тсутому — мастер по изготовлению шкатулок и клеток для попугаев и мелких грызунов. Он не был чокнутым, но все-таки им руководила некая мистическая сила, и он не отдавал полного отчета своим мыслям и поступкам.

Седые волосы отросшими прядями закрывали уши и влажными полукольцами лежали на широком белом воротнике. Лоб и почти лысая макушка блестели от пота. Губы были стиснуты. Верхнюю — полностью прикрывали усы. Бородка — ухоженная, со строго симметричными боковыми линиями. Хорошо выбритые щеки провисали, как у жадных хомяков Златы, которые забавно набивали рты гранулами из смеси злаков, а их черные ушки с белой оторочкой при этом то настороженно торчали в разные стороны, то вздрагивали.

Загадочный мужчина остановился у прилавка с дешевыми летними кимоно, по-прежнему прикрывая что-то под пиджаком. Блондинка с хомяками сбила его с толку.

«Все русские туристки красавицы, — думал он, пока Злата при помощи словаря объясняла настойчивому продавцу сувениров, что уже купила четыре веера и сейчас ищет зоомагазин. — Необыкновенно хороша. Такого красивого цвета волос я, пожалуй, никогда и не видел. Интересно, чем она красится, или это натуральный? Из-за работы я совсем перестал обращать внимание на женщин. Только прутики и стекляшки. А что если предложить ей клетку, а для Минсоу я мог бы смастерить другую, ничем не хуже этой. Уверен, он не сильно расстроится, если я скажу, что не вложился в сроки. Будет и ему эксклюзивная клетка, и эта блондинка привезет домой частичку моей души. Да, так и сделаю. Эта девочка с винным пятном на щеке растревожила меня. Нет, оно нисколько не уродует ее, и она не вызывает ни жалости, ни неприязни. Нарисованная клубничка на щеке, да и только».

Злата с трудом избавилась от надоедливого продавца сувениров и, не обращая внимания на старика в пиджаке, пошла дальше искать зоомагазин или хотя бы прилавок с клетками. То и дело, приподнимая банку с хомяками, она налюбоваться не могла розовато-палевыми спинками, чисто-белыми лапками и смешными мордочками с черными глазками-бусинками. Тсутому с любопытством наблюдал за происходящим.

Соломенная шляпа Златы с нарочно обтрепанными полями не скрывала длинных шелковых волос. На солнце они блестели как платиновые украшения, а в тени имели легкий русый оттенок. Не мудрено, что и другие японцы провожали Злату восхищенными взглядами. В белой ажурной тунике с миксом узоров от мелких цветов до крупных желтых хризантем внизу и на рукавах она выглядела ярко и стильно, чего и всегда добивалась в выборе одежды. Летящий наряд удачно маскировал далеко не идеальную талию. Но не главное быть песочными часами: умение преподнести граненый стакан словно хрустальную вазу — важнее. Так считала Злата.

На ее лице, как заметил Тсутому даже издали, было пятно — сосудистая мальфомация. Заболевание это врожденное, и над причиной неправильного соединения вен и артерий до сих пор спорят доктора. Еще в детстве Злата прошла шесть курсов лазерной терапии, но эффективными были только первые три курса. Благодаря им большая часть пораженных сосудов была удалена, и на их месте выросли здоровые. Несмотря на улучшения, Злату называли гадким утенком, и никто не хотел с ней дружить. Её обижали в детском саду, дразни кровавой маркизой в школе. Кровавой из-за пятна, а маркизой из-за фамилии — Маркизова. Над ней смеялись, пока однажды самый красивый мальчик из школы не разбил нос одному из ее обидчиков. Все изменилось, и теперь в свои полных двадцать четыре года Злата нисколько не комплексовала по поводу пятна.

Тсутому догнал Злату и на ломанном русском обратился с простым вопросом:

— Вас не заинтересует эта милая вещица?

Он продемонстрировал клетку ручной работы, и Злата восхищенно улыбнулась.

— Какая прелесть, — ответила она. Её глаза засияли ярче сапфира на перстне, подаренного бабушкой. Она носила его, не снимая. — Это же не клетка, а произведение искусства!

Японец, плохо понимая, кивнул и ответил взаимной приветливостью, хотя давно стыдился открыто улыбаться, а тут даже забыл о вырванном на прошлой неделе втором премоляре верхней челюсти, но Злата отметила это сразу, так как училась именно на стоматолога. Она всегда обращала внимание на зубы, и за своими следила с неистовой щепетильностью.

— Купите! Всего двадцать долларов, — запрашивал он в два раза меньше, чем обычно. — Второй такой нет во всем мире!

Злата обожала все зеленое: одежду, украшения, павлинов. Сочетание золота с зелеными сапфирами она считала самым удачным, и клетка с царским домиком внутри чуть с ума ее не свела. И недорого, и шикарно!

Дно клетки было из пластика имитирующего каменный фундамент. Прутья черные, а по углам искусно расплетались золотистые виноградные лозы. Каждая ягодка, каждый листочек — все тонкой ручной работы. Дверца словно ворота в райский сад, но изюминкой клетки был дворец с разными по величине башнями. Немного уступало колесо и лесенка со второго этажа вниз клетки. Все атрибуты были окрашены под золото и инсталлированы зелеными камешками разных размеров и прозрачности. Конечно, Злата не ставила их ни в какое сравнение с драгоценностями, но клетка ей настолько понравилась, что она, не раздумывая, достала кошелек. Она и не предполагала, чем обернется эта покупка.

— Куплю! Даже если моим хомячкам в ней будет тесно и потом придется купить еще одну. А у вас случайно нет такой же только больше? Или еще одной точно такой? — спросила она обнадежено, но тут же поняла, что нет.

Японец пожал плечами:

— Не подерутся ваши мышки, не волнуйтесь, хватит им места.

Злата рассчиталась одной зеленой купюрой. У нее были и доллары, и иены, и рубли. Ее брат — моряк, и привез из рейса Владивосток — Саудовская Аравия зарплату в дорожном чемодане, набитом до отказа деньгами. За его счет и состоялась поездка всей семьи в Окинаву.

— Благодарю, — Злата взяла из протянутых рук клетку, и та составила компанию купленным веерам в просторном бумажном пакете.

— "Онэгай симас"[3]— поклонился японец. — Пусть в вашу жизнь войдет сказка, — добавил неразборчиво. И сказка таки вошла, но не сразу.