Вессон презрительно фыркнул, и мы направились в ресторан.

— Вы с радостью вернетесь сюда. — пробормотал он, — после двух-трех дней в медвежьем углу в горах, куда мы направляемся.

Усаживаясь за столик, я обвел взглядом всех находившихся в ресторане, спрашивая себя, не окажется ли здесь. девица, называвшаяся на этой фотографии «Карлой». Разумеется, я не увидел ее, хотя большинство находившихся в ресторане женщин несомненно были итальянками. Я не мог понять, почему Инглез считает, что она появится в Кортино.

— Вовсе не нужно пытаться обратить на себя их внимание, заметил Вессон, набивая рот пищей. — Судя по их виду, следует лишь оставить открытой дверь своего номера вечером.

— Напрасно вы о них такого мнения.

В маленьких, заплывших глазах Вессона мелькнула усмешка.

— Извините, старина. Я забыл, что вы долго жили в Италии и разбираетесь, что к чему. Хотите встретить графиню или маркизу?

— И сам не знаю. Может быть, просто сеньору или сеньориту.

— Ну, здесь это не составит никакой трудности.

После ужина я отправился на поиски, хозяина гостиницы, желая узнать у него все о «Кол да Варда». Наши комнаты там были заказаны через него, и поэтому я думал, что он сможет рассказать мне все, что меня интересовало. Эдуардо Манчини оказался низкорослым, полным и очень светлым для итальянца. Венецианец родом, бывший спортсмен, он много лет прожил в Англии. В свое время даже являлся членом сборной команды Англии по бобслею и когда-то был знаменит. Лет десять назад, после серьезной травмы, ему пришлось уйти из спорта.

В свое время Манчини, несомненно, обладал стройной спортивной фигурой, но, когда я встретил его, он был уже таким полным, что с трудом двигался. Видимо, он не ограничивал себя ни в еде, ни в крепких напитках. Толстый, неуклюжий, он казался старше своих лет. Опухшее лицо выглядело довольно приветливым, а вздымавшаяся надо лбом копна рыжих волос делала его выше. Он владел наиболее крупными гостиницами и принадлежал к числу богатейших, людей Кортино.

Информацию о Манчини я получил от американца, с которым познакомился перед ужином в баре бывшего полковника, имевшего какое-то отношение к Кортино, когда здесь находился дом отдыха для солдат — отпускников союзных войск.

Эдуардо Манчини я нашел в баре, где он и его жена выпивали с моим приятелем — американцем и двумя английскими офицерами, приехавшими из Падуи. Американец представил меня. Я упомянул, что завтра отправляюсь в «Кол да Варда».

— Да, да, знаю, — подхватил Манчини. — Вас двое, не так ли, и вы хотите снимать там кинокартину? Вот видите, я знаю своих клиентов. — Манчини обрадованно заулыбался. По-английски он говорил свободно, правда, с небольшим акцентом и с итальянскими интонациями.

— «Кол да Варда» ваш филиал, если не ошибаюсь? — поинтересовался я.

— Боже мой, нет, нет! — Манчини яростно затряс рыжей головой. — Даже не допускайте такой мысли! Я вовсе не хочу, чтобы за тамошние недостатки вы винили меня. Для меня моя гостиница — мой дом. Вы понимаете, у меня может жить не каждый. Мне хочется думать, что все вы здесь — мои гости. — Он махнул рукой в сторону толпы у бара и в гостиной. — Если что-нибудь окажется плохо, мы с женой относимся к этому так, как если бы нас назвали плохими хозяевами. Вот почему я не желаю, чтобы вы винили меня за то, с чем вы встретитесь в «Кол да Варда». Альдо там — полный болван. Он ленив и, что самое страшное, совершенно не на месте в баре. Ведь правда, Мимоза?

Его жена — маленькая симпатичная женщина-с милой улыбкой — кивнула из-за бокала с коктейлем.

— Я бы... как это вы говорите, давно бы вышиб его... — продолжал Манчини. — Прошу извинить меня за такое выражение. Я давно покинул Англию. Задолго до войны я владел-гостиницами в Брайтоне и в Лондоне.

— Да, да, мы все же выгоним его. — Он обратился к жене. Мы послезавтра уволим Альдо, дорогая, и поставим вместо него Альфредо. Он наведет там порядок. — Манчини положил свою руку на мою. — Пока что не вините меня, хорошо? Пока. Но уже с пятницы «Кол да Варда» перейдет в мою собственность и станет филиалом «Сплендидо». Если после этого вы побудете там еще некоторое время, то увидите разницу, хотя, как вы понимаете, это произойдет не сразу.

— Вы намерены купить «Кол да Варда»? — спросил я.

Да, в пятницу, — кивнул Манчини. — На аукционе. Договоренность у меня уже есть.

Я что-то не совсем понимаю, Манчини, — вмешался американец. — Разве на аукционах в Италии не нужно торговаться? Если подобное заведение продавалось бы с аукциона в Америке, им немедленно заинтересовались бы различные бизнесмены, торговцы недвижимым имуществом и другие, которые пожелали бы позабавиться эксплуатацией такой игрушки, или, как вы ее тут называете, слиттовии (канатная санная дорога – ит.). Мне известно, конечно, что вы владелец наиболее крупных местных отелей, но, наверное, найдутся и другие, кто пожелает приобрести «Кол да Варда».

— Да, но вы не понимаете простой вещи, — возразил Манчини прищурившись. — Мы тут не дураки, а деловые люди, и не живем между собой как кошка с собакой. Мы все делаем по порядку. Никто посторонний не захочет приобрести «Кол да Варда» — она находится слишком далеко. Я же владею здесь самой большой гостиницей и все время, расширяю свое дело. «Кол да Варда» начнет приносить доход только тогда, когда станет лыжной станцией «Сплендидо». Поэтому никто и не будет торговаться, кроме меня. К тому же, посторонний никогда не купит «Кол да Варда», зная, что в таком случае мы организуем ей бойкот.

— Ну что ж, мне хочется побывать на итальянском аукционе, — заметил я. — Где он будет проводиться?

— В гостинице «Луна». Вы действительно хотите присутствовать?

— Да, это должно быть интересно.

— В таком случае, прошу составить мне компанию, -- улыбнулся Манчини. — Должен, правда, предупредить, что там будет скучно. Всего лишь одно-единственное предложение очень небольшой цены, вот и все. Если вы в самом деле хотите посмотреть наш аукцион, давайте встретимся здесь без четверти одиннадцать в пятницу. Потом мы разопьем по рюмочке не только чтобы, как говорится, обмыть мою покупку, но и потому, что, если я не угощу вас, вы сочтете свое время потраченным зря. — Манчини хохотнул. — Вот правительство мало что получит от этого.

— При чем тут правительство? — удивился американец. — Насколько я помню, слиттовию построили немцы для солдат своих альпийских частей, а затем ее захватила английская дивизия. Разве англичане продали ее потом итальянскому правительству?

— Нет, нет. Вы ошибаетесь. Незадолго до окончания войны немцы продали ее за бесценок Альберто Оппо, бывшему владельцу гостиницы «Эксельсиор», а уже потом ее реквизировали англичане, так же как его гостиницу. После ухода англичан Оппо встретился с большими трудностями, так как в свое время очень активно сотрудничал с немцами. Мы убедили его, что лучше всего продать слиттовию, организовали небольшой синдикат и купили ее. Вы- понимаете, мы тут в Кортино составляем как. бы маленькую семью, и, если что-то получается не совсем так, как нужно, мы по-своему исправляем положение. Было это около года назад, и мы, обнаружив, что дела идут неважно решили, что слиттовия нам не нужна, и задешево продали ее некоему Сордини. — Манчини многозначительно помолчал, а затем продолжал: — Сделка получилась очень странной. Сордини нам был совершенно неизвестен, и мы очень удивились, когда его вскоре арестовали, так же, как и двух его рабочих, тоже оказавшихся немцами.

— Ничего не понимаю, — удивился я, пытаясь скрыть волнение. — Разве Сордини был немцем?

— Разумеется! Сордини не настоящая его фамилия. Он приобрел слиттовию и «Кол да Варда», чтобы скрываться там от наказания за свои военные преступления. Об этом сообщалось во всех газетах и даже передавалось по вашему радио, я сам слышал. Арестовал его капитан карабинеров, с которым мы выпивали вот тут, в баре, вечером перед тем, как он поехал арестовывать Сордини. Его отвезли в Рим и посадили в тюрьму «Реджина чели». Он не покончил с собой в тюрьме. Нет, нет, он имел друзей и, наверное, надеялся бежать, подобно генералу Роатте, который при Муссолини командовал фашистскими войсками в Албании, а потом выбрался в пижаме из тюремной больницы к бежал по Тибру в маленькой подводной лодке. Однако, как только Сордини вместе с другими военными-преступниками передали англичанам, он отравился.