— Я все понял, Вадим Иннокентьевич. Номер КамАЗа?.. Записал. Даю команду. Группа захвата вылетит через пятнадцать минут, не более.

— Ты Аркадия, сына моего, подожди, Станислав Георгиевич, — сказал Каменцев. — Я его как бы старшим за эту операцию назначаю. Машина, можно сказать, по его вине задержалась. Он к тебе уже едет.

— Будет выполнено, Вадим Иннокентьевич!

— Благодарю.

Каменцев-старший положил трубку, сурово глянул на сына.

— Давай, Аркадий, действуй. Никуда особенно не суйся — я имею в виду, под пули не лезь — а руководить — руководи. Дороша задержи, а КамАЗ пусть идет своей дорогой, проследи, чтобы он стал з колонну… Ты куда звонил, пока я разговаривал по телефону?

— Феликсу. У него, оказывается, «кадиллак» угнали. Ну, не в прямом смысле, шофер куда-то своевольно уехал. Я ему свой «форд» послал. Может, с собой взять Феликса?

— Ты еще Наташку в вертолет посади!.. Езжай! — раздраженно ответил Вадим Иннокентьевич. — А на чем этот Дорош едет?

— «Лада» кофейного цвета, принадлежит Боброву, его коллеге, частному детективу. Но они могут быть и на другой машине, мало ли…

— Вот и я об этом же. Хорошо, там разберетесь. Имей в виду и «кадиллак» Феликса. Что-то мне не нравятся эти совпадения. А Новожилов пусть мне позвонит, как только вы подниметесь в воздух. Сейчас я скажу референту, чтобы тебя отвезли на вертолетную площадку.

— Хорошо, отец. Спасибо!

— Последний раз, имей в виду! Не маленький, хватит.

— Понял. Еще раз спасибо! — Аркадий, уже у раскрытой двери, поднял к правому плечу сжатый кулак: так своеобразно, еще со студенческих лет, он привык благодарить отца.

…Примерно через полчаса с военного аэродрома, где раньше хозяйничали лишь сверхзвуковые МИГи и СУ, а теперь еще обустраивались и вертолетчики, поднялся в воздух МИ-8, на борту которого было несколько вооруженных солдат — автоматчики и один гранатометчик. Новожилов приказал своим подчиненным действовать по ситуации, а действия группы захвата могут быть скорректированы Аркадием Вадимовичем Каменцевым. Ему командир отделения и подчиняется. Стрелять там, на шоссе, вряд ли придется, банда, которая гонится за КамАЗом с чеченскими номерами, вряд ли посмеет предпринять какие-либо активные действия, когда увидит над головой вертолет…

МИ-8 поднялся на небольшую высоту, чуть накренился, понесся над Придонском. Мартовский этот день, как по заказу, стоял тихий, солнечный. Весна девяносто пятого года занялась ранняя, напористая — света, воды и тепла было сейчас вдосталь. Внизу, в городе и на пригородных полях, снега уже нет, лишь кое-где торчали грязные мерзлые шапки-бугорки льда, не успевшего растаять.

Пронеслись над Левобережьем, над дымящимися трубами ТЭЦ и шинного завода, устремились строго на юг, к Ростовскому шоссе. Солнце светило справа, не мешало пилотам. В утробе вертолета тоже солнечно, тепло. Солдаты поглядывали на цивильного Каменце-ва с интересом, принимая его за какого-нибудь оперативника из управления милиции или ФСК. Гранатометчик (он был у группы захвата за командира отделения, старший сержант) — веснушчатый разбитной парень, упакованный, как и все остальные, в камуфляж, высокие ботинки и каску, — запросто спросил Аркадия:

— А чего в ГАИ не сообщили? Задержали бы «Ладу» или на чем они едут, да и все дела?!

— Пока дозвонишься, да пока растолкуешь!.. — Каменцев напрягал голос, почти кричал: грохот двигателя и шум винта машины заглушали все.

Он подсел поближе к гранатометчику: нужно найти с парнями взаимопонимание, они должны без колебаний выполнять его указания. Главная роль принадлежит, конечно, этому сержанту, Каменцев узнал его имя — Гриша. Грозное оружие уже готово к бою, лежит у парня на коленях, граната тускло и хищно поблескивает заводской краской. Да, если этой штукой шарахнуть по машине, то от мерзавца Дороша и кто там с ним еще не останется и костей… Впрочем, если они остановятся, не окажут сопротивления, то стрелять, увы, не придется. А жаль. Надо заставить их стрелять во что бы то ни стало. Тогда применение оружия группой захвата будет считаться правомерным.

— Они гонятся за КамАЗом с гуманитарной помощью, Гриша, понял? — громко втолковывал Аркадий сержанту, а остальные солдаты, сдвинув каски, слушали. — Машина позже загрузилась, отстала от колонны, а они это пронюхали. Сволочи! Мы со всей области по килограмму собирали!.. От людей, от вас, солдат, отрывали. Раненые из Чечни у нас в госпитале лежат!

— За это, конечно, морду надо бить! — кричал в ответ Гриша. — Люди в Чечне голодают. Я видел вчера по телевизору, какая-то старуха варит себе на костре…

— Потому и летим! — подхватил Аркадий. — Я член штаба по сбору гуманитарной помощи, сколько сил потратил, сам средства вложил… Догоним сейчас, если они начнут стрелять — бей, Гриша, по машине, не бойся. И вы, парни, не стесняйтесь, с начальством все обговорено, в обиду вас не дадим.

— Да нам, чо, нам прикажут, мы постреляем, — засмеялся один из солдат, а остальные дружно заулыбались в знак одобрения и поддержки.

Внизу, под вертолетом, тянулась забитая машинами двухполосная лента шоссе. После Саратовской развилки, перерезавшего дорогу путепровода, в направлении Ростова-на-Дону побежала теперь одна широкая полоса серого сухого асфальта. Машин на ней меньше, и видны они были как на ладони. По обе стороны МИ-8, в иллюминаторах, — черные влажные поля, рыжая щетина лесополос.

— Аркадий Вадимович! — позвал из кабины второй пилот, протягивая Каменцеву бинокль. — По-смотрите-ка: «кадиллак». Не ваш?

Первый пилот наклонил МИ-8 так, чтобы дорогу и машину на ней было лучше видно, и Аркадий, пристроившийся за креслами пилотоз, совершенно отчетливо увидел в окуляры черный «кадиллак» Феликса. Да, сомнения быть не могло — Дорош со своей бандой каким-то образом оказался в машине Дерикота… А вот, в прыгающих окулярах, и номера: АА 123 ОР 36!

— Они! — крикнул Аркадий. — Снижайтесь!

Из «кадиллака», конечно, увидели военный вертолет, заметили его маневры. Но, видно, не поняли, что к чему — никому не пришло в голову, что МИ-8 явился с небес по их душу. Что ж, тем хуже.

МИ-8 пошел на снижение. Солдаты распахнули по левому борту, сдвинули дверь. Десантный отсек сразу же наполнился холодным весенним воздухом. Оружие у всех было наизготовку.

— Ишь, засуетились, — хмыкнул гранатометчик, заметив, что на «кадиллаке» занервничали: машина сначала тормознула, а потом, наоборот, прибавила хода.

— И машину эту, гады, у моего друга угнали! — в самое ухо сержанта кричал Аркадий.

Земля приближалась…

— Гриша, скажи кому-нибудь из парней… пусть даст предупредительную очередь. Надо их остановить.

Команда последовала, и один из солдат, став у распахнутой двери на колено, другой страховал его, держа за плечи, выждал, когда на шоссе не было других машин, дал короткую очередь из автомата.

Реакция была совершенно неожиданной: из окна лимузина высунулся вдруг ствол «Калашникова» и по корпусу вертолета тут же застучали пули. Ойкнул, заматерился второй пилот: «В ногу… Сволочи!»

— Сержант, давай! — сейчас же скомандовал Аркадий. — Видишь, что делают! Это же настоящая банда! Они не понимают человеческого языка! Бей!

Гриша понятливо кивнул, стал у овального дверного проема расставив ноги, а двое солдат страховали его за прочный ремень. МИ-8 вышел на боевой вираж, и гранатометчик тщательно прицелился…

Граната ударила в самый нос «кадиллака», в радиатор, в тот момент, когда на буфере ярко вспыхнули стоп-сигналы. Там все же приняли правильное решение — остановиться, но было поздно.

Длинное черное тело лимузина закувыркалось с дорожной насыпи. «Кадиллак» боком, юзом несло по сухой рыжей траве до самой лесополосы, а потом со страшной силой ударило о серый бетонный столб линии электропередачи.

МИ-8 сел прямо на шоссе, солдаты кинулись к «кадиллаку» грозно выставив автоматы, но стрелять не пришлось. Никто из поверженного автомобиля не собирался оказывать сопротивление.