Из останавливающихся на дороге машин к пострадавшим бежали и другие люди, начали вытаскивать из исковерканного лимузина окровавленных пассажиров. С первого взгляда казалось, что в живых не осталось никого. «Кадиллак» между тем загорелся.

— Всех в сторону! Живее! — кричал какой-то энтузиаст-общественник, выскочивший из груженого лесом ЗИЛа. — А то мы тут все на воздух взлетим!

И в самом деле, едва только оттащили бесчувственные тела в сторону, как прогремел жуткий взрыв. Жарким костром полыхала американская машина!

А на высохшем пригорке, на прошлогодней траве, лежали рядком: Косов, Дорош, Тягунов, Петушок с автоматом в руках, Бобров, Игорь. Трос — Петушок, Бобров, Косов — были мертвы, сомнений в этом ни у кого не возникало. С переломанными ногами и окровавленным лицом, без сознания, стонал Игорь. Стонал и скрипел зубами от боли Тягунов — у него неестественно вывернулась правая рука, лицо в крови. А Дорош поднялся, сидел на траве, держась правой рукой за разбитую, окровавленную голову…

— Знакомые все лица! — бросил иронично-насмешливое Аркадий и пошел к вертолету: нужно было вызывать медицину, милицию, доложить о результатах операции отцу.

…Назавтра в областной газете, в рубрике «Криминальная хроника» появилась заметка:

ПО СВЕДЕНИЯМ ПРЕСС-СЛУЖБЫ УВД, ВЧЕРА НА РОСТОВСКОМ ШОССЕ НЕДАЛЕКО ОТ СЕЛА ДОРОЖНОЕ БЫЛА ЗАДЕРЖАНА И ЧАСТИЧНО ЛИКВИДИРОВАНА ВООРУЖЕННАЯ БАНДА, СОСТОЯЩАЯ В ОСНОВНОМ ИЗ БЫВШИХ СОТРУДНИКОВ МИЛИЦИИ И ДЕЗЕРТИРА РОССИЙСКОЙ АРМИИ. БАНДА ИМЕЛА НАМЕРЕНИЕ ОГРАБИТЬ ОТСТАВШИЙ ОТ КОЛОННЫ ГРУЗОВИК С ГУМАНИТАРНОЙ ПОМОЩЬЮ ДЛЯ ЧЕЧНИ, ОКАЗАЛА ВООРУЖЕННОЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ ВЕРТОЛЕТУ СПЕЦНАЗА. РАНЕН ПИЛОТ ВАСИЛЬЕВ. ОСТАВШИХСЯ В ЖИВЫХ БАНДИТОВ ЖДЕТ СУРОВОЕ НАКАЗАНИЕ.

— Ну вот, теперь Дорош у нас попрыгает, — говорил у себя в кабинете Каменцев-старший сыну, отодвигая газету и наливая в высокий стакан «херши». — Надо было и про него в заметке написать: бывший чекист, диверсант… При нем найден пистолет, а у этого… как его, Петушкова?.. А, да, просто Петушка — автомат. Да и Косов с Тягуновым… кто бы мог подумать! Между прочим, я этого Косова знал, лет пять назад награду ему какую-то от имени облисполкома вручал. М-да, сколько чеченца ни корми, он все на горы смотрит… Хорошо, Аркадий, сработали, молодцы! Вертолетчиков и солдат нужно будет поощрить, я походатайствую перед Барышниковым.

— Ну, а с колонной что, отец? КамАЗ где? Мы пока с этими разбойниками провозились…

— Все в порядке. КамАЗ колонну возле Павловска догнал, мне прямо с поста ГАИ доложили. А сейчас колонна в районе Ставрополя… Главное, чтобы Рустам в Чечне не попался.

— Не попадется, — уверил Аркадий отца. — Там они у себя дома, как рыба в воде, найдут выход.

— Ну, как говорится, поможет им Аллах!

Каменцевы глянули друг на друга и облегченно вздохнули. Приятно, конечно, после удачной сделки и связанных с нею треволнений перевести дух. Пришлось попереживать, пришлось. Но бизнес — настоящий, большой Бизнес — без риска и не бывает. Тем более, если речь идет о таком товаре, как оружие.

В один из дней Паша Сайкин явился на прием к полковнику милиции Кравчуну с новым рапортом, в котором он сообщал о подозрительных действиях майора Тягунова при расследовании дела об убийстве Алексея Морозова, и о том, что подполковник Косов никаких мер по ранее поданному рапорту не принял.

Кравчун, не предлагая Сайкину сесть, хмуро прочитал рапорт.

— Ну, Косов погиб… спросить не с кого. Хороший был офицер, жаль. А Тягунов… Хорошо, лейтенант, оставьте ваше сочинение, я его еще почитаю на досуге. И возвращайтесь к себе в райотдел, помощь ваша больше управлению не требуется.

Паша сжал зубы, повернулся и вышел.

«Вот они, начальники, — злился он, шагая по коридору. — Все заодно. Рука руку моет, конечно. Где нам, лейтенантам, пробить стену? Да и стоит ли впредь поперед батьки в пекло лезть? Одни неприятности наживешь…»

Глава сорок первая

В тюремной больнице краткосрочное свидание с Тягуновым и передачу продуктов Татьяне разрешили через несколько дней после ЧП на Ростовском шоссе.

Разрешили также Ольге Зацепиной, матери Игоря, и Людмиле Дорош. Три перепуганные недавними кровавыми событиями женщины явились к больнице задолго до назначенного часа, мерзли в сыром и холодном мартовском утре (весна поманила теплом да и отступила, снова вернулась зима) у мощных железных ворот КПП, с опаской поглядывая на высокий каменный забор, колючую проволоку поверх него, на солдата-охранника, стоявшего в высокой будке с автоматом в руках.

Зацепиной и Дорош свидание разрешили на законных основаниях, как ближайшим родственникам больных-подследственных, а Татьяне — в порядке исключения. Кто-то позаботился об этом, походатайствовал перед следователями, и она, поразмыслив, поняла, что этот «кто-то» скорее всего Аркадий Ка-менцев. Он хотел, чтобы она встретилась с Тягуновым, поговорила с ним, и вот двери тюремной больницы, кажется, скоро откроются.

Позавчера Каменцев и Дерикот были у нее дома. Их появление для Татьяны, да и для Изольды было неожиданным, тревожным — от этих людей всего можно было ожидать. Что, в самом деле, еще нужно преуспевающим господам, растоптавшим своих врагов, засадившим оставшихся в живых в тюрьму?

Но довольно скоро все прояснилось, встало на свои места. Оказывается, Каменцев и Дерикот отнюдь не чувствовали себя победителями, хотя внешние преимущества были теперь, разумеется, за ними.

Они пришли договариваться.

Держались Аркадий и Феликс вполне достойно, можно сказать, великолепно: просили, но не унижались, предлагали, но не заискивали. Словом, держали марку, подчеркивали, что цену себе знают. Говорили откровенно: да, перевес на их стороне, и в случае, если Татьяна с Изольдой не согласятся — пощады женщинам не будет, а также и тем, кто в тюремной больнице. Там могут вылечить, а могут и…

— Что вы хотите, Аркадий? — прямо спросила Татьяна. Все четверо сидели за голым столом в гостиной друг против друга — дое «высокие договаривающиеся стороны». Мужчины — в костюмах и галстуках, а женщины — в домашнем, в халатах и тапочках, как их застали. Впрочем, одежда на ход переговоров не влияла.

— И мы, и вы должны выйти, повторяю, из сложившейся юридической ситуации с меньшими, с минимальными потерями, Татьяна Николаевна, — так же прямо отвечал Каменцев, и неизменная презрительно-вежливая улыбка змеилась на его губах, а Дерикот сидел хмурый, с резко сдвинутыми бровями.-

Мы с вами уже на эту тему говорили, убеждали, но все-таки ваши мужчины не вняли голосу разума. Жаль. Судя по всему, кашу с погоней заварил бывший чекист Дорош, с него будет особый спрос. Сожалею, перестрелка на шоссе сложилась так, а не иначе. Голову в «кадиллаке» должен был в первую очередь свернуть именно Дорош. А он остался жив.

— Вы жестокий человек, Аркадий! — вспыхнула в гневе Татьяна, а Изольда поддержала ее скорбным измученным взглядом.

— Мы ни на кого не нападаем первыми, а только защищаемся, — достаточно издевательски заметил Дерикот. Уж кто-кто, а шеф бандитской шайки, промышляющей чужими автомобилями, лучше бы помалкивал.

— Что вы предлагаете, Аркадий? — в свою очередь жестко спросила Татьяна. — Почему вы пришли к нам? Ваша взяла, добивайте.

— Вы разумная женщина, Татьяна Николаевна, и сердце подсказывает мне, что рано или поздно, но мы будем вместе, — несколько напыщенно, но вполне искренне распинался Каменцев. — Взгляды у человека под воздействием многих факторов меняются, увы, то так, хотя вы и не хотите признаться. И вы будете другой, по-другому начнете смотреть на мир, если примете наши предложения. И ваши взгляды вполне могут совпасть с нашими… Скажу прямее. Вы нам нужны. Чем больше будет у нас таких, как вы, тем скорее мы сможем переделать мир…

— Это все философия. А если по делу?

— По делу, так по делу, — Аркадий вздохнул, сел свободнее, закинув ногу на ногу. Спросил: «Курить можно?»

Татьяна кивнула, а Изольда молча поднялась, принесла пепельницу. Закурил и Дерикот. Аркадий начал инструктировать: