Косов позвонил Максимову, следователю прокуратуры, который вел это дело. Тот, разумеется, проявил живейший интерес к анонимке, велел Тягунову явиться с письмом в прокуратуру, назначил время.

— М-да-а, — протянул Косов. — Труп пролежал на болоте полтора месяца — если он там действительно есть! — ни слуху о нем не было, ни духу, и почему-то только теперь нам решили о нем сообщить, да и то анонимно. Зачем? По логике преступников — лежать бы ему там и лежать безвестно, тем более, что преступники не найдены. Значит, действуют иные силы, желающие нам этих преступников подсунуть, указать на них. Как думаешь, Вячеслав Егорович?

Бледный, еще, как видно, не совсем оправившийся от болезни, Тягунов пожал плечами, ослабил галстук на свежей рубашке (не привык все же носить его, но Татьяна заставила), кашлянул в кулак.

— Странно, конечно, все это, Умар Асланович, я согласен. И сам долго ломал голову над посланием. Вполне может быть, что это — фикция, розыгрыш. Но человек, отправивший письмо, знает, что мы ищем труп. Это уже важно. И надо человека найти.

— Надо бы, да, — усмехнулся Косов, поглаживая черные, как смоль, усы. — Но ты думаешь, он такой дурак, не принял мер предосторожности? Вон, видишь, буковки из газеты вырезал, наклеил, на конверте печатными буквами написал. Криминалистам непросто будет что-то доказать.

— Да, непросто. Может быть, и невозможно. Скорее всего, невозможно. Но сейчас мы, если труп там есть, обязаны его достать, хотя бы этим успокоить бедную женщину. Анонимом и потом можно будет заняться. В любом случае сказать ему спасибо.

— Скажешь, тоже! — хмыкнул Косов. — Может, это письмо убийца послал? Или подельник. Мало ли: совесть заела, корешей своих подставить решил, счеты сводит… — мало ли!

— Убийца не пошлет, — возразил Тягунов. — Голову мы случайно нашли. Даже не мы, любовники те, на белой «Ладе».

— Вот если бы с машиной, которая сгорела, прояснилось, — подал голос Сайкин и заметил, как напряглось лицо Тягунова.

— Ну, пока не прояснилось, — сурово и очень неохотно реагировал Вячеслав Егорович, не поднимая от стола с разложенными документами глаз. — На учете машина в нашей области не стояла, нет в ГАИ таких номеров. Может, она краденая из Москвы или Тамбова, черт ее знает, там нужно проверять. Угнали, разобрали… Теперь проясняется, что Бородкин и его приятели — те еще ребята. Надо будет делать запросы на угнанные машины, проверять. А пока мы с тобой, Паша, отработаем его знакомых и друзей, тех, кто бывал в гараже или ремонтировался. Думаю, кое-что с Бородкиным прояснится. Заниматься этим тебе придется, Паша. Ты помоложе, поздоровее. Я., кх!.. кх!.. Видишь, грипп у меня еще. А сгоревшей машиной я буду сам заниматься. Еще разок в ГАИ съезжу, на компьютере там поработаем, попрошу человека. Что-нибудь прояснится. Может, эта машина во всероссийском розыске была?

Косов поддержал Тягунова:

— Да, Павел, ты займись вплотную знакомыми Бородкина. Всех до единого, кто у него в гараже бывал, мы должны знать. Тем более, фотографии кое-какие есть. Сходи еще раз, поговори с матерью по душам. Она ведь заинтересована знать, кто сжег гараж. А главное, попробуй понять, на какие деньги они с сыном жили? Она не работает, и он нигде не числился, я так понял. Есть ниточка к его дружкам-подельникам. На этом фоне мы мотивацию преступления можем прогнозировать, понять. Дальше — дело техники, сам знаешь.

— Мать говорит, что он машины ремонтировал, на это и жили, — заметил Тягунов, завязывая тесемки пухлой потрепанной папки.

— Мать есть мать, — стоял на своем Косов. — Она сына обязательно будет выгораживать. Тем более, что они были с Сергеем в ладах, я так понял.

— Хорошо, я займусь, Умар Асланович, — Сайкин потянулся к шапке, собираясь уходить. — А можно мне присутствовать при подъеме тела? Ну, этого… Морозова?

Косов невольно улыбнулся — с такой горячностью была высказана просьба, что отказать лейтенанту он просто не смог.

— Ну, присутствуй, посмотри. Не нагляделся еще. Интересно? Если мы, конечно, что-нибудь там вообще найдем.

Нашли.

На болото выехали криминалисты управления, водолаз из местного военно-спортивного клуба, следователь прокуратуры Максимов, Косов и Тягунов с Сайкиным, даже зам. начальника УВД, полковник милиции Кравчун, поехал — из любопытства, что ли, в «рафик» полез? Хотя он курировал уголовный розыск, в «громких» делах принимал личное участие, держал их под контролем. Короче, народу в два микроавтобуса набилось столько, что лейтенант Сайкин как самый младший по званию еле-еле втиснулся в одну из машин.

Схема анонима оказалась довольно точной (ее ксерокопировали, размножили, а оригинал криминалисты из графологической лаборатории оставили себе).

На месте, на замерзшем болоте, оперработники вместе с криминалистами поработали рулеткой, все точно отмерили и стали рубить в довольно толстом льду проруби.

Водолаз ушел под воду. Потекли тягостные минуты ожидания. На лицах присутствующих крепла скука и разочарование — конечно, зря приехали, разыграли милицию, ничего тут нет.

Но водолаз задергал вдруг сигнальную веревку — поднимайте, дескать, побыстрее!

Подняли. В руках водолаз держал хорошо сохранившийся труп молодого парня. Лицо не было обезображено обитателями болота, а следы предсмертного ужаса на нем отразились.

— Вот так сюрприз! — воскликнул кто-то из толпившихся у проруби. — Искали одного, а нашли другого. Может, мы вообще здесь не Морозова ищем?

Тело положили на лед, смотрели на него молча, с сочувствием и недоумением. Кто такой? И как он тут, на дне болотистой ямы, оказался?

Один из криминалистов расстегнул на утопленнике куртку, вынул из внутреннего кармана удостоверение водителя. Запаянное в толстый целлофан, оно прекрасно сохранилось, даже следов воды на картонке не было.

— «Башметов Вадим Владимирович, — прочитал криминалист. — Дата и место рождения: 09.02.1970». То есть, сегодня у бедолаги день рождения. С чем мы его можем поздравить… Извините, товарищ полковник! — Криминалист смутился под строгим взглядом зам. начальника управления. — Так, читаем дальше: «…местожительство — Придонск». Наш, значит. Ну вот и все.

Водительское удостоверение пошло по рукам — милицейские чины рангом повыше и пониже рассматривали фотографию, качали головами. Да, жить бы Башметову да жить!

— А его отец даже и не ищет, не знает, что он здесь, — констатировал Павел Сайкин. И все повернулись к нему, ждали, что еще скажет лейтенант. Откуда он знает парня? Он что — в какой-то разработке?

— Я с его отцом несколько дней назад разговаривал, — объяснял Сайкин в первую очередь полковнику Кравчуну, потому что тот на правах старшего буркнул начальственное: «Объясни!» — Это приятель, похоже, Бородкина, который в гараже сгорел. Но отец Вадима не искал и даже не беспокоился. Сказал, что никуда не денется.

— Ну, ясно, что за отец, — Кравчун (он был в форме) — коренастый, с грубым трубным голосом, с колючим взглядом серых маленьких глаз. — Алкаш, наверное?

— Да.

— С таких и спрос…

— Нужно и по той, второй стрелке, поискать, — как бы между прочим напомнил Тягунов. — Зачем-то она нарисована на схеме.

Группа поиска перебралась поближе к дороге, помогла водолазу перетащить тяжелую амуницию. Над лесом и болотом сияло в этот день яркое солнце, сверкал в его лучах зимний приглохший в холоде кустарник, мягко поскрипывал под ногами людей снег. После лютых январских морозов лед явно окреп, потолстел, ходили по нему без опаски. Наверное, он выдержал бы и «рафик», если бы была нужда заехать машине на лед.

Снова вымеряли рулеткой нужные метры от дороги до предполагаемого местонахождения трупа, снова долбили широкую прорубь.

Опять ушел под воду закованный в свои резино-металлические доспехи водолаз, и минут через десять посигналил — поднимайте!

Вытащили в этот раз то, ради чего и приехали — обезглавленный труп мужчины…

Лежали на льду останки человека, еще недавно ходившего по земле, приносившего ей и другим людям пользу, любившего женщину, саму жизнь…