боеприпасами, около восьмидесяти боевых машин помчались к Сальску, а затем

повернули на северо-запад.

Еще в пути командир группы получил донесение, что рубеж, указанный

ему для занятия обороны, захвачен противником; наши разрозненные части

ведут сдерживающие бои южнее этого рубежа. Здесь действует 14-й

гвардейский минометный дивизион.

Командир группы приказал этому дивизиону перерезать дорогу

Мечетинская — Егорлыкская; 49-й полк он направил северо-восточнее, чтобы

прикрыть правый фланг своей группы, а 8-й полк оставил в резерве (25-й

полк по-прежнему действовал в районе Пролетарской).

На Мечетинской дороге произошло новое крупное столкновение с

противником.

Дивизион Москвина шел параллельно железнодорожному полотну. В пути он

встретил боевые машины 49-го полка.

С головной машины передали:

— Справа по степи наступает колонна немецких танков.

Москвин и командир дивизиона 49-го полка решили: каждый поставит по

батарее за железнодорожной насыпью. Отсюда можно встретить гитлеровцев

огнем прямой наводкой. Остальные батареи отойдут и будут ожидать в

готовности прийти на помощь.

Москвин выдвинул к насыпи батарею Бериашвили.

Вскоре появились немецкие танки. Теперь они шли уже осторожно; не

дойдя 800 — 900 метров до железнодорожного полотна, уменьшили скорость и

открыли огонь из орудий. Опережая танки, выехали немецкие разведчики на

мотоциклах.

Москвин, наблюдавший все это с насыпи, понял замысел противника:

разведчики поднимутся на железнодорожное полотно и, если за ним никого не

обнаружат, подадут сигнал. Но Москвин упредил. Подтянувшиеся к насыпи

танки представляли отличную цель.

— Огонь!

Батарея Бериашвили дала залп. Одновременно ударила батарея 49-го

полка... Дистанция 1000 метров... Огонь прямой наводкой... И вот уже

знакомая гвардейцам картина: степь дымится. Знойный полуденный ветерок

доносит запах горящего бензина и масла. Слышны железные стоны задыхающихся

от огня двигателей.

В такие минуты гвардейцы, измученные многодневными походами и боями,

забывали об усталости; они испытывали подъем сил, видя результаты своего

труда.

После залпа батареи отошли на перезарядку в Целину, а на смену им

выдвинулись другие подразделения 14-го дивизиона и 49-го полка. Раздались

новые залпы по скоплениям танков и мотопехоты противника.

Однако общее положение наших войск оставалось исключительно тяжелым.

Противник, наступавший из Мечетинской и Веселого, 29 июля вышел на рубеж

Петровка — Тамбовка — Прощальный. Подвижная группа вынуждена была отойти к

Целине.

Скоро и здесь завязались бои.

Дивизион Москвина был поставлен на оборону дороги Егорлыкская —

Целина, а 49-й и 8-й полки заняли позиции с таким расчетом, чтобы закрыть

подступы к Целине с запада и севера.

Большинство боевых машин вели огонь прямой наводкой. Здесь, на

западной окраине Целины, совершил героический подвиг командир расчета

сержант Гусев. Вражеский танк прорвался к огневой позиции боевой машины.

Сержант Гусев приказал своему водителю развернуться и отходить в тыл. Но

танк мог расстрелять боевую машину, когда она повернет назад. Сержант

Гусев схватил противотанковую гранату и пополз навстречу танку. На пути

оказалось укрытие. Он спрятался в нем. Ждать пришлось недолго. Танк

приближался. Гусев поднялся из укрытия и метнул гранату под танк. Танк был

подбит и остановился. Боевая машина смогла развернуться. Сержант догнал

машину и отошел в Целину.

С большим упорством дрались в Целине воины 8-го и 49-го полков. В

течение нескольких часов не стихали их залпы. Огнем с закрытых позиций и

прямой наводкой гвардейцы на время сдержали врага. Но в полдень новая

значительная группа немецких танков ударила на Целину с северо-востока —

из станицы Пролетарской. Сюда для отражения атаки были направлены

дивизионы 8-го полка.

К этому времени в распоряжении командира подвижной группы остались

только гвардейские минометные части. 176-я стрелковая дивизия, понеся

большие потери и лишившись большей части автомобилей, вынуждена была

рассредоточиться и действовать самостоятельно. Пушечный артиллерийский

полк, недостаточно обеспеченный автомобилями, отстал от «катюш». Вышли из

строя почти все танки, приданные группе.

Оказавшись без поддержки пехоты, подвижная группа стала менее

боеспособной. Но и при этом командир группы считал, что части, находящиеся

в его распоряжении, должны выполнять прежнюю задачу: наносить противнику

контрудары на направлениях его наибольшей активности.

Израсходовав в Целине большую часть боеприпасов и горючего,

гвардейские минометные части начали отходить к станице Средний Егорлык.

Вражеские танки, стремясь уйти из-под огня реактивной артиллерии,

усилили натиск на флангах. В полдень 29 июля разведка донесла, что

немецкие танки развивают наступление в направлении на Развильное и Белую

Глину. Над полками «катюш» нависла угроза окружения... Опасность еще более

увеличилась, когда подвижная группа, несмотря на все предпринятые меры, не

смогла установить связь с соседями: соединения 56-й армии продолжали

поспешно отходить к югу. В довершение всего с ночи 28 июля неожиданно

прервалась радиосвязь со штабом фронта. Создалось критическое положение.

После полудня неожиданно разразился проливной дождь. Степные дороги

размякли. Гвардейские минометные полки стали увязать в грязи.

Командир подвижной группы вырвался вперед и прибыл в Средний Егорлык

до подхода своих частей.

Нужно было принять решение, как действовать дальше.

На окнах хаты, где остановился командир группы, отплясывали последние

капли дождя. Полковник приказал окружавшим его офицерам штаба подготовить

оперативную карту, на которой показать, на каких рубежах подвижная группа

вела с противником бои, где находится сейчас, куда намерена отойти, если

других распоряжений не последует... Сам он сел в стороне и начал писать

донесение командующему фронтом. Он докладывал, что «удары реактивной

артиллерии эффективны. В лоб идти танки боятся...» Но бои последних дней

не прошли бесследно и для полков «катюш». Потери значительны. Из-за

интенсивной огневой деятельности израсходована большая часть боеприпасов и

горючего. На складе, перебазированном в Новоалександровскую, осталось

всего лишь три полковых залпа. Ожидать пополнения неоткуда... Но хуже

всего то, что полки лишились поддержки пехоты. Нет связи с соседями...

Теперь потеряна связь со штабом фронта... А противник наседает с севера;

он обходит слева и справа...

Полковник отложил карандаш, задумался.

Конечно, можно отойти еще южнее и ждать, когда установится связь со

штабом фронта, просить поддержки, прикрытия. Но это значит выйти из боя,

когда еще можно воевать. Нет, это недостойно гвардии! И командир написал

командующему фронтом:

«Если в дальнейшем не будет связи со штабом фронта и соседями, будем

действовать самостоятельно, сообразуясь с обстановкой. Драться будем до

последнего снаряда и последнего литра горючего...»

Закончив донесение, полковник вызвал капитана Бороданкова,

выполнявшего обязанности офицера связи:

— Садитесь в самолет и летите в штаб фронта. Вчера он был в Сальске.

Если уже выехал — ищите в другом месте. Вручите пакет лично командующему,

повторяю, лично!.. Здесь карта и оперативное донесение особой важности...

Полковник коротко изложил содержание документов, объяснил обстановку,