— Видим, — сказал молодой солдат-авиатор.

Капитан с большим трудом положил пакет в карман брюк и хотел

подняться. Но силы уже отказали ему, и он упал на землю. Руки его

обгорели, на лице кожа уцелела только там, где была прикрыта шлемом; в

ожогах были грудь, ноги, спина... Бойцы из аэродромной команды бережно

подняли Бороданкова на руки и понесли к машинам.

— Ребята, у меня срочный пакет. В штаб Северо-Кавказского летел...

Очень срочно... Везите меня туда...

После часа пути остановились на каком-то хуторе. Женщина-казачка

принесла несколько полотенец и сама тут же в кузове вместе с бойцами

тщательно перевязала Бороданкова.

И снова в путь.

Еще один хутор. Над капитаном склонился майор в форме летчика.

— Я комиссар эскадрильи, — назвался он. — Расскажите, что произошло.

— Я не знаю вас, товарищ майор.

— Понимаю, — мягко сказал комиссар. — Вот мои документы.

Он раскрыл перед глазами Бороданкова маленькую книжечку —

удостоверение личности.

Бороданков передал ему пакет.

Комиссар сказал:

— Не беспокойтесь, капитан, все будет в порядке. Полечу на

истребителе. А вы направляйтесь в госпиталь.

Вскоре Бороданков услышал, как поблизости взревел мотор самолета и

звук этот, удаляясь, медленно угас...

Ничего этого не знали в штабе подвижной группы. Там в течение всей

ночи с нетерпением ожидали возвращения офицера связи... Отход наших войск

продолжался. Над полками «катюш» по-прежнему висела опасность быть

отрезанными противником.

Ветер, разгулявшийся по степи, несколько подсушил дороги. Автоколонны

стали продвигаться быстрей. Но двигаться надо было с большой

осторожностью: противник был рядом.

Были высланы боковые дозоры на автомобилях, следовавшие по

параллельным дорогам. Разведчики зорко всматривались в темноту.

Между тем все новые и новые трудности вставали на пути гвардейцев.

В последние три дня авиация противника здесь почти не действовала.

Очевидно, она проявляла активность на Сталинградском направлении, где

назревали решающие события. Но в эту ночь появились самолеты. Вражеские

бомбардировщики прошли на Песчанокопскую. Они подожгли там элеватор.

Багровое зарево по жара было видно за десятки километров. И все это:

неясность обстановки, ночная тьма, пожар в тылу, сырая прохлада и ветер,

пронизывающий насквозь, — действовало на людей удручающе.

На рассвете командир группы принял решение частью дивизионов прикрыть

дороги на Песчанокопскую, а остальные отвести южнее, в резерв.

В Задонских степях довольно часто встречаются посадки акаций — у

дорог, вблизи железнодорожных станций. Наряду с фруктовыми садами они

служили укрытиями от вражеской авиации. Здесь обычно гвардейцы и выбирали

огневые позиции для боевых машин. Дивизионы 8-го и 49-го полков, батареи

14-го дивизиона замаскировали свои машины в нескольких километрах от

Песчанокопской; оборудовали позиции для стрельбы прямой наводкой,

пристреляли рубежи, выслали разведчиков с радиостанциями.

Вскоре на горизонте появились кусты акаций, которых раньше в этом

месте не было... Разведчики присмотрелись. Кусты стали расти,

приближаться. Послышался гул моторов. Танки! Оказалось, и противник стал

маскироваться.

Но вот раздались первые залпы... Поскольку танки наступали

рассредоточенно, гвардейцы вели огонь одной — двумя боевыми машинами, тоже

рассредоточив их на широком фронте. Залпы раздавались то справа, то слева,

то из центра... Потеряв одну — две машины, противник откатывался назад. Но

спустя 10 — 15 минут вновь начинал атаку. Несколько часов длился этот бой.

Только дивизион Москвина отразил одиннадцать атак танков! Рубеж обороны,

занятый гвардейцами, оказался для противника непреодолимым. Тогда немцы

вызвали авиацию. После полудня гвардейцы заметили над своими позициями

разведывательный самолет. Он прошел низко, сделал круг и скрылся в

направлении Ср. Егорлыка. «Теперь жди налета бомбардировщиков», — подумал

командир группы. Оставаться на прежних позициях бессмысленно. Гвардейцы

скрытно стали отходить к Песчанокопской.

Как и следовало ожидать, вскоре появились бомбардировщики. Двадцать

два самолета прошли над посадками акаций, там, где в течение почти шести

часов держали оборону гвардейцы-минометчики. Но вражеская авиация

опоздала. Ей пришлось бомбить... позиции, на которых уже не было ни одной

боевой машины! Лишь к концу бомбардировки фашистские летчики обнаружили

свой просчет. Но появились новые самолеты и, словно стервятники, стали

выслеживать на дорогах «катюши», пикируя и сбрасывая бомбы. Водители

боевых машин маневрировали, маскировались среди посадок акаций. Таким

образом удалось избежать больших потерь.

Танки противника возобновили наступление на Песчанокопскую. Батарею

Бериашвили они настигли в тот момент, когда гвардейцы входили в станицу.

Пришлось отстреливаться. Искусный Глинин ухитрился дать по врагу залп с

короткой остановки. Батареи Павлюка и Сбоева, прикрывая подразделение

Бериашвили, тоже открыли огонь. Но они уже вынуждены были стрелять

одиночными снарядами: боеприпасы были на исходе.

Казалось, батарея Бериашвили погибнет... Еще несколько минут — и

танки приблизятся к «катюшам», откроют по ним огонь из орудий. Но в

критический момент на помощь пришли гвардейцы другой части. По чьей-то

команде (это осталось неизвестным) два мощных дивизионных залпа,

произведенных одновременно, сорвали атаку врага. Воспользовавшись этим,

батарея. Бериашвили оторвалась от противника и ушла без потерь.

Всю ночь на 31 июля радиостанции штаба гвардейских минометных частей

продолжали вызывать радиостанцию штаба фронта. Ответа не было. Лишь на

рассвете связисты-гвардейцы вдруг приняли условный сигнал, которого не

слышали несколько дней. Поступила зашифрованная радиограмма.

«Командиру подвижной группы срочно прибыть к маршалу Буденному». В

радиограмме указывалось, где узнать о местонахождении маршала.

Командир подвижной группы прибыл в штаб Северо-Кавказского фронта. И

здесь он понял, что его пакет дошел по назначению.

Гвардейцы получили помощь. Военный Совет фронта принял решение

отвести подвижную группу на новый рубеж, а тем временем подвезти ей

боеприпасы и горючее. К гвардейским минометным полкам помчались

автоколонны со снарядами и бензином. Военный Совет использовал последние

резервы автотранспортных средств, мобилизовал последние тонны горючего.

Помощь шла тем, кто мужественно сражался на самых опасных направлениях,

кто и сейчас был готов к трудным делам.

И пусть отход наших войск еще продолжался — на всех самых

ответственных рубежах по-прежнему гремели грозные залпы «катюш».

Отойдя в предгорья Кавказа, полки подвижной группы составили основное

ядро гвардейских минометных частей Черноморской группы Закавказского

фронта. И здесь гвардейцы наносили врагу новые сокрушительные удары.

Таково было значение подвига офицера связи гвардии капитана

Александра Бороданкова, гвардейца, рисковавшего жизнью ради выполнения

боевого задания.

Попади пакет в руки врага — гитлеровцы наверняка попытались бы

окружить и уничтожить наши полки «катюш», положение которых в то время

было катастрофическим. Не меньшая опасность угрожала им и в том случае,

если бы помощь запоздала...

Что же произошло с Бороданковым дальше?