После 12-го июля разбрелись. Что ж, будем «грабить» других, чтобы

«обогатить» генерала Болдина. Кстати, он прежде всего просит придать ему

бригады из 2-й дивизии.

— Не возражаю, — решительно сказал Назаренко. — Генерал Болдин прав:

без залпа бригад тяжелых установок М-31 лесные «остроги» не взять.

— Но это не все...

— Нужно переподчинить 50-й армии не менее семи полков БМ-13.

Назаренко воодушевился. Это было то, за что он сам ратовал. Он охотно

поддержал этот план, и оба командующих перешли к уточнению деталей

предстоящей перегруппировки реактивной артиллерии...

Через несколько часов гвардейские минометные бригады и полки получили

приказ выступить в район Орля — Калинино.

К назначенному сроку войска 50-й армии и приданные ей средства

усиления, в том числе части реактивной артиллерии, были готовы к

наступлению.

На рассвете 25 августа, за день до начала операции, командующий

Брянским фронтом приказал на участке предполагаемого прорыва произвести

разведку боем.

После небольшой артиллерийской подготовки к немецким траншеям

двинулось несколько наших стрелковых подразделений. Однако через час —

полтора им пришлось возвратиться на исходные рубежи... Итоги были

неутешительные. Противник обрушил на эти подразделения шквал огня —

пулеметного, минометного и артиллерийского. Гитлеровцы перешли в

контратаку. Подтвердилось, что немцы располагают здесь сильной обороной,

включающей хорошо развитые инженерные сооружения и большое число огневых

средств.

Военный Совет Брянского фронта, оценив данные разведки, решил

отказаться от активных действий в районе Орля — Калинино и, не меняя

общего плана операции, осуществить прорыв немецкой обороны несколько

севернее, на участке Большие Савки — Шипиловка, предварительно и там

провести разведку боем.

Вновь в движение пришли войска. В новый район были переброшены

основные силы артиллерии, в том числе и гвардейские минометные части.

Вторая разведка, начавшаяся утром 4 сентября, проводилась более

интенсивно. Но теперь наши подразделения встретили еще более упорное

сопротивление. Все свидетельствовало о том, что противник и здесь

располагает глубоко эшелонированной прочной обороной. Он обнаружил

сосредоточение наших войск и принял контрмеры. Командующий Брянским

фронтом, лично руководивший разведкой боем, пришел к выводу, что прорвать

оборону в этом районе можно лишь ценой больших усилий, потерь, и не

исключено, что здесь пришлось бы вести затяжные бои, которые не могли

сулить успеха.

Поздно вечером на станции Киров в вагоне командующего фронтом

состоялось заседание Военного Совета фронта.

Генерал Назаренко в это время находился в штабе 2-й гвардейской

минометной дивизии. В два часа ночи его вызвали к командующему фронтом.

Заседание уже закончилось, и в вагоне были только командующий и член

Военного Совета фронта.

— Сколько потребуется времени, чтобы перебросить шесть — семь ваших

полков на расстояние 50 — 60 километров? — спросил командующий, как только

Назаренко доложил о своем прибытии.

— Состояние дорог? В какое время суток должен совершаться марш? —

попросил уточнить Назаренко.

— По песчаным большакам, ночью. Дороги, видимо, не отличные, но

проходимые.

Назаренко задумался. Он знал здешние дороги, изъездил их достаточно.

Мысленно он прикинул возможные варианты перегруппировки к северу и югу от

Больших Савок.

— Если выступите с наступлением сумерек, за ночь сможете

передислоцироваться и утром, часов в десять — одиннадцать, открыть

огонь? — спросил командующий.

— Сможем, товарищ командующий, — ответил Назаренко и приготовился

слушать приказ.

— Прошу к карте, — сказал командующий.

Карандаш в его руках скользнул между двумя населенными пунктами,

расположенными юго-западнее города Кирова.

— Удар наносится здесь...

Назаренко удивился: эти населенные пункты находились севернее

разграничительной линии между Брянским и Западным фронтами.

Командующий заметил недоуменный взгляд своего собеседника. В свою

очередь Назаренко увидел, что член Военного Совета следит за ним,

присматриваясь, как он реагирует на этот план.

— Да, да... Забираемся на время в «чужие владения», — пошутил член

Военного Совета. — Берем, так сказать, участок «в аренду». Правый сосед, —

он имел в виду командующего Западным фронтом, — согласился «пустить» нас.

Сделаем свое дело и войдем в собственные границы.

— Новый план одобрен Ставкой, — сказал командующий, и карандаш его

снова стал быстро перемещаться по карте. Назаренко узнал не только общий

замысел операции, но и задачи, которые возлагаются на гвардейские

минометные части.

В последние сутки командующий почти не спал. Все выдавало в нем

крайнюю усталость: и складки на лбу, и морщины под глазами, и покрасневшие

веки. Но когда он заговорил о новом плане, то так воодушевился, что

Назаренко больше чем когда-либо понял, сколько скрытой энергии в этом

человеке, какая сложная, истинно творческая работа, была проделана, прежде

чем родилось это оперативное решение.

— Я помню ваш доклад Военному Совету, — сказал, заканчивая,

командующий. — Как видите, складывается такая обстановка, что реактивная

артиллерия может показать свое лицо... Желаю удачи, товарищ Назаренко. —

Разъясните своим людям, что они держат серьезный экзамен... Приказ

получите утром... Действуйте, — сказал в заключение командующий и подал

руку.

Из приемной, где сидел адъютант, Назаренко позвонил своему начальнику

штаба и приказал поднять по тревоге всех офицеров. Он приедет через

полчаса. К этому времени подготовить уточненную сводку о наличии в полках

автомобилей, которые можно привлечь для срочной переброски боеприпасов.

Штаб теперь располагался в лесу восточнее Кирова. Назаренко поехал

туда. Сидя в кузове вездехода, он положил на колени блокнот и стал

подсчитывать, сколько боекомплектов снарядов имеется в полках, сколько

находится на складах и на подходе. Считал заправки горючего и количество

машин, которые необходимы для доставки боеприпасов в новый район,

вспоминал, что еще нужно сделать, предусмотреть, выяснить, подсказать,

чтобы ничто не помешало выполнить в срок приказ командующего фронтом... Он

думал и об особенностях предстоящей операции, понимая, что нарастающие

события имеют прямое отношение и к тем теоретическим вопросам, которые его

занимают, и к тому сражению, которое он ведет с рутковскими.

Приехав в штаб, генерал Назаренко приказал собрать офицеров.

Бережного в штабе уже не было, его должность занял полковник

В. И. Задорин, офицер с большими знаниями и опытом. Начальник штаба

доложил Назаренко, что сведения, о которых он говорил по телефону,

подготовлены.

Генерал взял сводку, прочитал ее, сделал на полях какие-то пометки и,

не теряя времени, приступил к докладу о полученной задаче. Он говорил

вполголоса: слишком важно было то, о чем он докладывал.

— Противник уверен, что мы будем наступать из района южнее Кирова. Он

видит, что наши войска предпринимают там одну атаку за другой. В районе

Больших Савок сосредоточены наши крупные силы. Он, безусловно, знает и

это... В день наступления противник получит «новые доказательства», что

наше намерение не изменилось... В районе Больших Савок пока остаются все

главные силы 50-й армии, все тяжелые артиллерийские полки, все бригады

БМ-31. Кавалерийский корпус пока тоже стоит в лесах восточнее Кирова...

Назаренко заметил нетерпение офицеров. Они уже поняли, что решающий