И даже если судебные психиатры сочтут его полностью выгоревшим, умопомешанным и навеки упакуют в дурку, кто-то из нас умрет. К примеру, Донна подумал он. Быть может, она обкурится гашем и забредет туда, ища меня и весенние цветочки, которые я ей обещал. А Баррис предложит ей чашку желе, которое он сам по особому рецепту приготовил, — и десять дней спустя она будет биться в агонии в блоке интенсивной терапии, и тогда уже ничего не поможет.

Если это случится, я вскипячу его в «драно», подумал он, в ванне с горячим «драно». Буду там держать, пока одни кости не останутся. А кости потом отправлю по почте его матери или детишкам, если они у такой сволочи есть. Если же нет, я брошу эти блядские кости бродячим псам. Хотя его дельце с той маленькой девчушкой все равно будет обделано.

Прошу прощения, мысленно обратился Фред к другим шифрокостюмам. Где бы мне в такое позднее время раздобыть пятидесятикилограммовую банку «драно»?

Все, достаточно, подумал он и включил голосканеры, чтобы больше не навлекать на себя неодобрения других шифрокостюмов в безопасной квартире.

В кубе второго монитора Баррис обращался к пьяному в дугу Лакману, который, судя по всему, не так давно ввалился в переднюю дверь.

— В Соединенных Штатах, — втолковывал Баррис Лакману, пока тот пытался найти дверь спальни, чтобы наконец вырубиться в свои кошмары, — больше зависимых от алкоголя, чем от всех прочих видов наркотиков. А поражение мозга вкупе с поражением печени от некачественного алкоголя…

Лакман исчез за дверью, даже не заметив на своем кривом пути никакого Барриса. Фред мысленно пожелал ему удачи. И тут же подумал, что это малоподходящая линия поведения. Потому как гнида в зеленых очках так там и осталась.

Зато теперь и Фред был здесь. Хотя Фред получает все лишь задним числом. Разве что, подумал он, разве что я стану гонять голокассеты в обратную сторону. Тогда я окажусь там первым. Мои ходы будут предшествовать ходам Барриса. Если он вообще решит для начала проделать что-то со мной.

А затем на передний план вышла другая сторона его головы — и заговорила с ним гораздо спокойнее, словно другое «я» с более простым сообщением насчет того, как справиться с ситуацией.

«Первым делом, — сказало ему второе „я“, — надо завтра рано утром отправиться на Харбор, выкупить и забрать у слесаря чек. Сделай это в самом начале — прежде чем займешься чем-то еще. Пусть хоть там все устаканится. А как с этим разделаешься, займись другими, более серьезными вещами. Ага?» Ага, подумал он. Это наконец оторвет меня от составления перечня ущерба. Именно отсюда следует начать.

Он принялся быстро крутить кассету вперед, дальше и дальше, пока по счетчикам не вышло, что там должен демонстрироваться ночной дом, когда все спят. Так получался предлог закончить здесь свой рабочий день.

Свет по всему дому был выключен, сканеры работали на инфракрасном. Лакман лежал в постели у себя в комнате; Баррис у себя; Арктур у себя в комнате лежал рядом с телкой. Оба спали.

Так-так, подумал Фред, посмотрим. Конни, как там ее. В наших компьютерных досье она проходит как тяжелая наркоманка, приторговывающая собой и наркотиками. Первостатейная дрянь.

— Вообще-то за сексуальными связями твоего субъекта тебе наблюдать не обязательно, — заметил один из шифрокостюмов, немного постояв у него за спиной, а затем проходя дальше.

— Большое облегчение, — отозвался Фред, стоически наблюдая за двумя лежащими в постели фигурами; на самом деле его голова была занята предстоящим визитом к слесарю. — Всегда терпеть не мог…

— Очень приятно делать, — согласился шифрокостюм, — но не слишком приятно наблюдать.

Арктур спит, подумал Фред. Со своей шлюхой. Что ж, можно сворачиваться; когда проснутся, они еще наверняка потрахаются — но на сегодня это уже все.

Тем не менее он продолжал наблюдать. Вид спящего Боба Арктура… спит и спит, подумал он, час за часом. И тут Фред приметил кое-что, чего раньше не замечал. А ведь там не кто иная, как Донна Готорн! — подумал он. Там, в одной постели с Арктуром.

Это никак не вяжется, подумал Фред и потянулся переключить сканеры. Перекрутил пленку назад, затем снова пустил вперед. Боб Арктур с телкой, но не с Донной. С наркоманкой Конни! Он был прав. Эти двое лежали в постели бок о бок, оба спали.

А затем, прямо на глазах у Фреда, жесткие черты лица Конни стали расплываться и перетекли в мягкие, нежные черты лица Донны Пэторн.

Он снова отключил кассету. Просто сидел, озадаченный. Ничего не понимаю, подумал он. Это же… как там это называется? Типа наплыв! Киношная техника. Блин, что же это такое? Предварительная редакция для телепросмотра? Режиссерская редакция, с использованием визуальных спецэффектов?

Фред снова прокрутил пленку назад, затем пустил вперед. Едва заметив изменение черт лица Конни, остановил воспроизведение, оставляя голограмму заполненной одним стоп-кадром.

Затем он покрутил увеличитель. Все остальные кубы отключились; из прежних восьми образовался один громадный. Единственная ночная сцена: неподвижно лежащий в постели Боб Арктур, а рядом с ним такая же неподвижная девушка.

Поднявшись со стула, Фред вошел в голокуб, в трехмерную проекцию, и встал рядом с постелью, чтобы внимательно рассмотреть лицо девушки.

Где-то на полпути, решил он. Еще наполовину Конни; уже наполовину Донна. Пожалуй, мне лучше передать это в лабораторию, решил он; пусть займутся эксперты. Меня какой-то хитрой пленкой отоварили.

Но кто? — задумался Фред. Выйдя из голокуба, он сжал его и восстановил восемь маленьких. Затем просто сед, размышляя.

Кто-то вставил туда фальшивую Донну. Наложил поверх Конни. Использовав технику наплыва, сфабриковал доказательство того, что Арктур спал с Донной Готорн. Зачем? Хороший специалист может проделать такое с аудио-и видеокассетой, а теперь, как выясняется, и с голокассе-той. Довольно сложно, однако…

Если бы тут произошло включение-выключение, подумал Фред, остался бы только краткий фрагмент сканирования, показывающий Арктура в постели с девушкой, которую он, скорее всего, никогда в эту постель не затаскивал и никогда не затащит. Но вот она, эта сцена — здесь, на голокассете.

Или, возможно, тут визуальная помеха, электронный сбой. То, что у них «печатью» называется. Голопечать — из одного фрагмента кассеты в другой. Если кассета сидит слишком долго, если первоначальный уровень записи достаточно высок получается перекрестная печать. Черт побери, подумал он. Эта штука впечатала сюда Донну из какого-то предыдущего или последующего фрагмента — возможно, из сцены в гостиной.

Хотелось бы больше знать о технической стороне всех этих дел, размышлял Фред. Пожалуй, мне лучше приобрести на этот счет лучшую подготовку и не опережать события. Туг может быть вроде того, как порой просачивается другая радиостанция, накладываясь на…

Взаимные помехи, решил он. Наверняка случайные.

Как вторичные изображения на телеэкране. Функциональное несрабатывание. Ненадолго включился преобразователь.

Он снова перекрутил пленку. Опять Конни, которая так и осталась Конни. А затем… затем Фред снова увидел, как туда вплавляется лицо Донны, и на сей раз спящий рядом с ней мужчина, Боб Арктур, ненадолго проснулся и резко сел, шаря вокруг себя в поисках лампы. Лампа упала на пол — а Арктур так и сидел, не отрывая глаз от лица спящей девушки — от лица Донны Готорн.

Когда лицо Конни опять просочилось на место, Арктур заметно расслабился — в конце концов лег обратно и забылся сном. Но очень беспокойным.

Н-да, подумал Фред теперь от теории «технической интерференции» камня на камне не осталось. И от «печати», и от «взаимных помех». Арктур тоже это увидел. Проснулся, увидел, поглазел, затем сдался.

Господи Боже, подумал Фред и полностью отключил все оборудование.

— Пожалуй, на сегодня достаточно, — объявил он и неуверенно поднялся. — Мне хватило.

— Что, крутого секса насмотрелся? — спросил соседний шифрокостюм. — Ничего, к этой работе привыкают.