Я-то дура, а вот он, похоже, совсем не такой недалекий, каким сам себя мнит.

– С у-ума сойти: идиллия-то какая, – с карниза над нами свесился Нечистый дух, – здорово, голубки!

========== Часть 18 ==========

– Слез оттуда! – отрывисто взвизгнула я, стаскивая его за ногу.

Нечистый послушно стащился и грохнулся тут же прямо на Сариэля. Ангел страдальчески застонал, силясь выползти из под свалившегося на него «сюрприза» и подняться. Бедный. Непутевый он.

– Оу, мадам, да вы у нас слэшер, оказывается, – Искариот игриво изогнул бровь, шаря по земле в поисках потерянных очков.

– Ни черта! – вспыхнула я. А кто это вообще, слэшеры? Ну ладно, все равно пусть не обзывается. – Чего они у тебя все такие..?

– Мои очки – это часть меня, девочка, – он поучающе поднял вверх указательный палец, принимая из моих рук эту самую «часть», – на них бочку не катить! И вообще, я ж посочувствовать пришел, а вы тут руки распускаете…

– Посочу-увствать… – прохрипел Сариэль. – Посочувствовать любой дуралей может…

– Чья бы корова мычала, мой пернатый друг, – невозмутимо сумничал Искариот, явно намекая на бездействие светлых сил последние пару тысячелетий.

Ангел лишь виновато пожал плечами, а потом застенчиво попросил, чтобы него слезли. Нечистый с неохотным вздохом просьбу выполнил, поправляя очки на переносицу и одергивая рубашку, потом даже Сариэлю руку подал, помогая ему подняться.

На небе сгущались тучи и вообще, прохладно было, осень скоро. Не хватало еще, чтоб дождь пошел, и мы по подъездам прятались, как гопники. Перья у ангела на крыльях встали дыбом. Это защитная реакция такая, от ветра? Я незаметно придвинулась ближе. Сариэль намек уловил, молча притянул к себе, накрывая правым крылом, и глубокомысленно высказал:

– Дура… Куртку надо было брать…

Иуда с удобством устроился на низком подоконнике дома, с которого свалился, и, не скрывая ехидного наслаждения, всю эту картину бесстыдно наблюдал. Я смущалась даже больше, чем если бы меня в столь любимой Сариэлем «позе раком» застали. Ну отчего, спрашивается?

– В общем, так, давай по-честному, – начал ангел, приняв несвойственный ему, и оттого потешный серьезный вид, – вы уже начали осуществление своего супер-пупер гениального плана вселенской войны?

– Щита? – тот покачнулся и тут же буркнул себе под нос. – Тьфу, заразная манера… – и тут же изобразил воистину апостольскую святость. – План? Какой такой план? Впервые слышу о плане. Откуда вы взяли это. План! План, выдумают тоже, план…

Сариэль смотрел с искренне-непонимающей укоризной, а я с плохо-скрываемым смехом.

– Ну ладно-ладно, было такое, — неохотно сознался Нечистый, – но пока дядя Сатана всем задницы как следует надерет, чтоб от его выполняли, это ж сколько времени должно пройти?

Секунду… А что же тогда… Кто это нас сегодня утром месть шахидки изображал?

Искариот поймал мой взгляд и многозначительно ухмыльнулся, потом, вскочив, будто бы невзначай, протянул негромко:

– А кому-то проверку на вшивость сегодня устраивали, этот кто-то полы не домыл во дворце…

Но Сариэль смекнул быстро и тут же руки в боки упер.

– Это чего это?

– Это наш меленький с Леськой секрет! – Нечистый щелкнул ангела по носу и хихикнул. – В общем, будь-ка ты, друг осторожнее, а ну как все опять повториться. А ты и драться-то толком не умеешь…

– Я научусь! – впервые вдруг энтузиазмом вспыхнул Сариэль и зачем-то вдруг напыщенно добавил. – Как жаль, что мы на разных сторонах…

– Ну… – Иуда невинно пожал плечами, – Добро и Зло: все вполне условно…

========== Часть 19 ==========

– Эх, мяска бы сейчас, – Нечистый лениво зевнул, растягивая слова почти тщательно, совершенно искренне-мечтательным тоном.

Я уставился на него, как на музейный экспонат.

Ну. Обитатель, значит, Преисподней, а вместо того, чтобы законные дела свои творить, о мяске помышляет. Вот просто стоит и, как говорится, о насущном… Хотя, не спорю, оно определенно было бы явно не лишним. Но самое-то главное крылось в другом. За притворной безмятежностью тлело что-то большое и очень важное. Но это уже было совсем не мое дело.

Мое дело – это Леська, старательно жмущаяся все ближе, и сопящая уже чуть ли не в шею. Экая девчонка беспутная. Но ведь люблю – ее не могу. Сил нет. Но уже совсем иначе. Не как раньше, издалека, а здесь, сейчас вот, со всеми недостатками. А это все равно по-прежнему также глупо и ненормально. Ну почему душа моя никак не научится любить так, как другие? По-нормальному.

Хотя, говоря о критериях нормальности…

Мир медленно переворачивался.

Из бестолкового праздника в поле боя превращаясь.

Приходилось принимать его таким. Выбора-то и не было.

Я от неожиданности вздрогнул – в добровольно-принудительном порядке вывели на связь с родимым домом.

– Слушай сюда, профурсет пернатый, короче, начальство просило передать, собрание переносится на «сейчас, немедленно всем быть, иначе головы к чертям поотрываю»! В общем, быстро появился в поле моего зрения, иначе… иначе я тебя нахрен Михаилу сдам, – клятвенно пообещал Бефор и отключился.

Я протяжно вздохнул, предчувствуя головомойку от Леськи, и медленно-медленно взялся за отступление.

– Куда намылился? – басом взревела она, тут же оттягивая меня на себя с особой жестокостью. За волосы.

– Ну это… оно… на собрание… вызывают, срочно… ай-ай! Очень нужно идти, Леськ, отпусти, убьют же!

– А вернешься? – подозрительно спросила она, обиженно на меня уставившись и тихонько тыкая пальцем в грудь.

Никак не пойму, с чего у нее такая фобия, что я однажды улечу и с концами.

– Естественно, – я насторожено кивнул, – куда ж мне от тебя деться?

– Небось по бабам шастать пойдешь… – напыщенно проворчала подопечная.

А ведь оно и верно отчасти, я ведь домой. А там… А там Марципана… Бр-р… Хотя она-то меня уж меня везде отыщет. Даже в Аду. Я поежился, проводил Леську безумно виноватым взглядом, и, распахнув крылья, взмыл в воздух.

Как не хорошо я поступаю, просто кошки на душе дерут.

Ну вот. Еле успел. В зале народу уж было полно, но собрание не началось еще. Я остановился в дверях

– О, иди сюда, иди сюда, дорогой, я тебе сейчас подзатыльников-то понадаю, – сразу же оживился Бефор.

– А почему мне-то?

– А по дружеской любви-то!

Я ойкнул и за шкирку его ухватив, затащив за колонну.

– Ошалел что ль? – вежливо осведомился Бефор, с ног до головы заботливо меня осматривая.

– Там Марципана! – зашипел я, бурно жестикулируя от нервов. – Если она меня заметит, до разноса Михаилом я уже не доживу!

– И то правда, – глубокомысленно кивнул он, потерев подбородок, как древнее греческий мыслитель. – И как она только сюда просочилась? А давай тебя в бабу нарядим, а? Марципана тогда и не узнает.

Я себя по лбу хлопнул так, что сам и покачнулся. Она везде просочится и меня узнает, даже в костюме инопланетянина с планеты Нибиру и облитого гуталином! Это огонь, а не женщина! Адское порождение Тьмы или Хаоса, или обоих вместе взятых, и от нее нигде не скрыться! Я бы это все даже высказал, но…

– Всем встать! Собрание началось вообще… – послышался громовой глас Михаила.

Сидячих мест, кстати, в зале не было.

========== Часть 20 ==========

Ух, мать мою святую за ногу, да долго ли это все будет еще продолжаться? Ноги уже не держат. Нет, я, конечно, еще тот нытик, но это уже совсем ни в какие ворота. Бефор, и тот, повис на моей шее, как медаль за храбрость. Счастье, что хоть Марципана ушла, огромное.

Михаил развел на своей вышке очередные рассказы про Тьму, Свет, и то, что между ними нет ничего. Кроме вражды, разумеется. И не то что бы я не патриот был, в том-то и дело, что не нравился мне ход его мысли. А возразить означало бы дерзость чрезмерную. Ну, самоубийство, проще говоря, означало бы. А так ведь язык чесался хоть слово вставить. Я, невозмутимо приподняв брови, подписал собой главную колонну.