Его губы тронула покровительственная усмешка.

  - Вытянешь. Куда ты денешься!

  Его глаза полыхнули, и в них я прочитал уверенность идти до конца. То есть, сеньор Ромеро уловил прекрасную, улетную идею, и сделает всё для ее реализации. Даже если придется меня запытать на репетициях. А если умру - воскресит и заставит спеть мой труп. Потому, что этот человек всегда идет до конца. Уж во всяком случае в вопросах своего бизнеса, который для него не просто бизнес.

  - Я уже сказал, я займусь вами. Играть парни будут ниже, как - будем посмотреть в процессе. Основную партию ты потянешь. У тебя хорошая энергетика, ты поешь так, что тебе поверят. Даже я тебе поверил! А для высоких партий у нас есть... - Глаза его нашли лидера нашего коллектива. - Да-да, Карен, не смотри на меня так. Ты будешь на высоких партиях, вытягивать Ваню. В качестве бэка. И всё у вас получится. Амирхан?

  Он обернулся к нашему дагестанцу, который непроизвольно вжал голову в плечи.

  - Амирхан, с тобой поработаем отдельно. С тем, как ты играешь сейчас, я удивлен, что ты вообще еще не забыл, что такое гитара. - Старик подмигнул, Хан же еще раз поежился. - Твоя партия самая сложная, и сыграть ее надо на тысячу двести процентов. Будем делать из тебя человека!

  Дон Бернардо вздохнул и вновь обернулся ко мне.

  - У тебя будет вторая гитара, Хуан. Без второй гитарной партии обойтись не удастся, пробовал. Не то. Так что крепись. Но с другой стороны, партия будет не самая сложная, осилишь.

  - Дон Бернардо, меня больше беспокоит вокал... - промямлил я, только сейчас окончательно сознавая, что это не шутка.

  - Я же сказал, займемся им, прямо завтра.

  Он отошел на несколько метров и окинул взглядом разу всех нас.

  - Значит так, парни, объявляю мобилизацию. Если у вас есть какие-то дела за воротами - отложите их на неделю. Если отложить не удастся - скажите мне, я попытаюсь всё устроить. Это я про работу, - встретился он взглядом с Ханом, который вновь опустил голову. Видно, что-то было, и эти двое знают, о чем речь. - Хуан, следующая репетиция ЗАВТРА, - теперь его глаза сверкнули в мой адрес. - И будут проходить КАЖДЫЙ ДЕНЬ, с утра до вечера. Твоим... Наставницам сообщу сегодня же, насчет этого можешь не беспокоиться. Отпустят, куда они денутся.

  - Наставницам? - услышал я шепот Карена.

  - А пока давай прогоним первый раз, - коварно улыбнулся он. - А парни послушают, что мы вообще задумали такое.

  Он заиграл вступление. Действительно, вещь бодрящая, и это сказано слабо. Текст этой песни совершенно непонятный, о каком-то событии местного средневекового значения. Но кто в современном мире знает английский? А мелодия... Для апперитивчика серьезного, но неформатного концерта будет в самый раз, чтоб разогреть и взорвать толпу перед 'основными блюдами'

  Но насчет 'мы' он, конечно, погорячился. Задумал эту бяку он и только он. И что-то мне подсказывало, ее высочество к этой задумке не имеет никакого отношения. Это можно было понять по глазам сеньора Ромеро, по тому, как они горели. Искренним ностальгическим огнем. Он хорошо знал это музыкальное направление, и великолепно играл многие его вещи. И уж не с помощью них ли признавался в любви своей первой жене, королеве Катарине, в годы далекой и бурной молодости? Ведь что я знаю об этом человеке?

  Но то, что он внутри бунтарь, теперь знаю. А значит, есть шанс, что мы поймем друг друга, как бунтарь бунтаря.

  Я вступил. И, кажется, впервые за сегодня получил своего исполнения удовольствие. Всё наладится, всё будет хорошо!..

  We all came out to Montreaux

  On the Lake Geneva shoreline...

  ...Smoke on the water

  And fire in the sky...(3)

  Глава 7. Укрощение строптивой (часть 3)

  Кажется, я что-то писал про ад? Забудьте, я вас обманул. Не из подлости, по незнанию. Ибо только когда начались ежедневные репетиции, более похожие на пытки, осознал, что наши перепалки с пацанами - ничто, детский сад. Потому, как настоящая преисподняя это нечто совершенно, совершенно иное!

  Это когда тебя дрючат, в полном смысле слова. Придираются к малейшей неточности, к малейшему сбою. Улыбнулся не так? И к этому тоже придираются!

  - Хуан, если ты собираешься выходить на сцену с таким же кислым лицом - лучше удавись. Удавись, потому, как живого тебя я достану из под земли! - заявил мне на первой репетиции дон Бернардо. И поверьте, это была самая невинная придирка.

  Начали заниматься мы поздно, часов в десять. Лимитирующим фактором выступил Хан, решавший вопрос с работой, но судя по его кислому лицу, так и не решивший. Дон Бернардо загадочно улыбался, и я понял, решить проблему после выступления он ему поможет. Причем не в первый раз.

  До полудня разучивали материал как таковой, причем ненавидеть 'Дым над водой' я начал практически сразу. После прервались на перекус и приступили к прогону по партиям. Дон Бернардо знал эту вещь в совершенстве, под его направляющей рукой нужно было только успевать усваивать. Потом вновь передохнули и собрали все наработки до кучи, вместе. И, наконец, взялись за меня.

  Сил у вашего покорного слуги на тот момент почти не осталось - предыдущие этапы буквально высосали из меня все соки. Но старик Ромеро был непреклонен, и, проговаривая про себя нечто совсем нецензурное, я раз за разом выполнял, что он требовал, пытаясь на самом деле сделать так, как он говорит.

  Чем-то он напомнил мне наших сеньорин-офицеров, такой же безжалостный бескомпромиссный подход, но были и отличия. Он был всё же... Добрее. Строгий, да, но такого показного человеконенавистнечества, как в наших сеньоринах, я не чувствовал. Конечно, и они на самом деле не такие уж мегеры, со временем я это понял, но в первые месяцы обучения ТАМ ощущаешь себя брошенным среди пустыни - никто не поможет, не подскажет, все враги, а до края оной пустыни пилять и пилять. Здесь же старик помогал, не оставлял тебя наедине с проблемой: 'Выпутывайся как знаешь, желаем удачи!'. И это подсознательно зарядило меня в его отношении на позитив, несмотря на всю непоказную строгость.

  А еще... Еще в общении с ним я не чувствовал того подленького червячка, который грыз изнутри всё время, что находился в корпусе. Что тогда, почти год назад, что сейчас. Грыз и шептал: 'Они все бабы, Хуан! Ты позволяешь командовать собой каким-то... Отверстиям!' Нет, мужской шовинизм никогда не был для меня проблемой, я изначально знал, в какой омут прыгаю, но...

  ...Но совсем без червячка не обошлось.

  Закончили мы часов в десять вечера. Еле шатаясь на ногах, я вышел на улицу, где передо мною тут же тормознула машина легкокупольного класса, из которой вылезли Сестренки, затащившие меня внутрь.

  Ехали быстро. По дороге они меня о чем-то спрашивали, что-то рассказывали, доводили до сведения последние новости. Что-то про Мишель и приказ насчет меня. Я старательно кивал и заснул прямо в салоне.

  Проснулся у себя дома. Мама уже приготовила завтрак. Мия плескалась в душе, Розита валялась на постели, расстеленной прямо на полу рядом с моим домашним терминалом и никуда, в смысле на развод, не торопилась. То есть, их ко мне прикомандировали, для наблюдения и поддержки. Что ж, неплохо!

  Вкратце рассказав обрадовавшейся новостям маме, что к чему, подождал, пока обе эти выдры прихорошатся, после чего мы вновь помчались в Школу. Именно так, с большой буквы.

  По дороге Сестренки на автопилоте пытались додремать - видно, в отличие от меня, легли поздно, шушукались с мамой. Я был не против и занялся самокопанием, раскладкой мыслей по полочкам.

  Итак, почему дон Бернардо пошел на этот шаг, взял нас в концерт? Хитро...попые планы? На первый взгляд да. Но с другой стороны, судя по тому, как он изначально относился ко мне и к проекту крестницы, я был для него неизбежным злом. В котором он помогал, поскольку был вынужден, как член семьи. Да, присматривался, стоит ли помогать добровольно, на совсем ином уровне, или оставить как есть, но так сделал бы на его месте любой умный человек. И...