- Ну что, бес, как живется? Что видится?

  Лис отвлекся от квашеной капусты, зажмурился, задвигал носом.

  - Красота.

  - Что ж красивого?

  Лис пожал плечами, покачал головой, не зная, что ответить. Прожевывая, помахал руками.

  - Глупый, и сказать не можешь. Что руками машешь? Смотри, улетишь - не поймаю, - разозлился он вдруг. - Скотство да грязь кругом, дурь одна да водка.

  Стал досадливо сметать ладонью крошки со стола. Лис сидел, глядя, то на сметаемые крошки, то на Семена.

  - И не смотри, не смотри на меня глазами своими дурными.

  Лис пожал плечами и стал невозмутимо потрошить луковицу. Семен продолжал.

  - Была б моя воля, убежал бы куда-нибудь, улетел бы, уполз бы. Хоть куда, хоть...,- он заметался, - хоть на луну.

  - Да ты уж, вроде, пробовал на луну-то, - не поднимая глаз от луковицы, пробормотал бес.

  - Что, - замер Семен, - что ты, тварь, сказал? А? - аж побледнел. Замер и вдруг ударил кулаком, метя Лису в голову. Тот бросился со стула, отскочил в угол и захохотал оттуда громко и заливисто. Человек оторопел, глядя в темноту, потом уронил голову на руки и заплакал, стуча кулаком по столу. С него полетели кружки, упала бутылка с самогоном, покатилась по полу, оставляя за собой ручеек. Лис притих, поставил бутылку на пол. В избе повисла тишина, прерываемая только всхлипами Семена и треском углей в печи. Из чулана вышел пушистый рыжий кот и, потянувшись, направился к кровати, где были свалены в кучу тулуп, подушка и одеяло с клочками вылезшей ваты.

  - Коток, - позвал бес. Тот остановился, оглянулся на него. - Сходи-ка, друг, к печке. Принеси уголек.

  Кот рассерженно фыркнул и запрыгнул на кровать. Лис, смеясь, состроил важную рожу. Пошел в чулан к печи и, поплевав на руки, выхватил из самого пекла раскаленный уголь. Перебрасывая его с руки на руку, подошел к ручейку самогона, шедшего через всю комнату, аккуратно положил его у самого краешка на пол и стал раздувать. Самогон загорелся, синий огонек побежал к ногам Семена. Он прекратил всхлипывать, поднял лицо от стола, стал смотреть на приближающийся к нему огонь. Лис плясал вокруг этого огненного ручейка, перепрыгивал его и напевал песенку:

  Девка-огнянка

  Красные пятки

  Румяные щечки

  Беги по дорожке.

  Где пробегает,

  Следы оставляет

  Там снег тает,

  Трава прорастает.

  У-у-у-у-у-у-у.

  Побежал в один угол комнаты и оттуда сразу в другой, поливая за собой самогоном. Полоска за ним занялась. Теперь в избе крест-накрест горел огонь. Свеча потухла, на стенах заметались сполохи от пляшущего беса. Когда почти весь самогон выгорел, он заскакал в центре комнаты, поливая вокруг себя из бутылки. Поймал последний язычок пламени, и вокруг него образовалось огненное кольцо, внутри которого он поскакивал, напевая свою детскую песенку.

  Семен зачарованно смотрел, как бес скакал в огне, в столбе света, идущего откуда-то сверху. Под ногами Лиса росла трава до колен, из которой торчали стрелы злаков. В траве ползали ежи, вились кольцами змеи, кузнечики качались на прогнувшихся травинках. Их звон заполнил комнату, кот на кровати повел ухом и снова застыл.

  Солнце, солнце,

  Грей угольки,

  Волос бели,

  Щеки черни...

  Большой шмель ударился в лоб Лиса, упал на плечо и недовольно зажужжал оттуда. Черная блестящая змейка обвилась вокруг запястья как браслет и танцевала вместе с его рукой. Большая серая птица с длинным клювом пролетела рядом, взъерошила ему волосы крылом и, обдав Семена горячим летним воздухом, исчезла в темном углу дома. Из темноты вышел олень с ветвистыми рогами. Он посмотрел на танцующего блестящими черными глазами, лизнул в щеку и вышел из круга. Бес же, будто не заметив, продолжал петь и плясать, задрав голову кверху, откуда лился свет. Дунул ветер, трава зашумела, закачалась, с нее посыпалась пыльца. Ветер подхватил ее и, подняв, осыпал пляшущего беса. От этого он стал похож на золотого человечка, даже глаза его позолотели. Воздух наполнился шорохом трепещущих крыльев, и в свет влетели разноцветные бабочки, которые тут же принялись собирать с его кожи пыльцу. За ними прилетели осы и пчелы. Воздух задрожал от их жужжания. Казалось, само лето вошло в круг, и тут Лис издал резкий высокий крик, напоминавший вороний. Все стихло, наступила темнота.

  Очнувшись, Семен зашарил по столу, нащупывая спички. Загоревшаяся свеча осветила сидящего комочком на полу беса. Рядом высыхал отпечаток оленьего копыта. Лис медленно встал, подошел к столу. Семен пододвинул ему стакан самогона. Он устало взглянул на него и выпил. Лицо человека ничего не выражало. За окном вились редкие снежинки. Снегопад прошел. В узкую полоску окна пробивался лунный свет.

  - Ты ешь, лук-то, - заботливо сказал Семен.

  Лис снова глянул на него и кивнул головой, очищая плохо слушающимися пальцами луковицу. От лука у него заслезились глаза, и он вытер их тыльной стороной ладони.

  - Едучий какой, ах, - вдруг засмеялся и замотал головой.

  - Ты ешь, ешь, - тоже заулыбался человек, видя, что бесу весело. Посидели, пожевали. Снова выпили.

  - А что это было?

  Лис пожал плечами.

  - Лето, красиво...

  - Ох, и здоров же ты плясать, - радостно сказал Семен.

  Лис снова пожал плечами.

  - Слушай, давно хотел тебя спросить, а где ты живешь?

  - Там, - он махнул рукой в сторону окна. Он забавлялся тем, что разделывал луковицу на отдельные скорлупки и выкладывал их перед собой.

  - А-а, - протянул человек, будто понял. - А где, там?

  - Ну где, где... В лесу живу, в поле, у тебя на чердаке, если захочется.

  - А я думал ты в аду живешь.

  Лис фыркнул.

  - Сами вы в аду живете.

  Они снова помолчали.

  - Как же ты в лесу живешь, там же холодно?

  - Нет, совсем не холодно. В снег зароешься, и тепло.

  - Да как же тепло, - недоумевал Семен.

  Бес нехотя оторвался от луковицы.

  - Ты посмотри, как я к тебе пришел.

  На нем действительно не было ни клочка одежды. Человек только сейчас это заметил и задумался. Задумчиво налил себе, задумчиво выпил.

  - И много вас, таких?

  - Каких?

  - Ну, как ты, лесных.

  Лис сосредоточенно наполнял луковые скорлупки крошками хлеба.

  - Да, есть и еще, кроме меня...

  - А я почему так не могу?

  - А ты и летать не можешь.

  - Ха, летать ты и сам не можешь.

  - Не могу, ну и что? Зато я у тебя не спрашиваю, почему я летать не могу.

  - Да. Не спрашиваешь. Точно...

  Лис загрузил луковые кораблики хлебом и уставился на Семена. Долго и изучающе смотрел, потом хлопнул себя по лбу и завыл:

  - Забыл!

  Он метнулся к двери, вернулся оттуда с улыбкой до ушей и полными руками мороженых яблок, которые прижимал к голому животу. Все так же улыбаясь, вывалил их на стол, взял одно, откусил кусочек, загудел, согревая его во рту. Проглотил, поежился:

  - Мороженые. Сам под снегом морозил.

  Семен протянул руку.

  - Отравишь, бес.

  Лис захохотал, довольный. Семен откусил и едва не зажмурился от удовольствия. Холодное, как на снежок яблоко, было медово-сладким и имело вкус июльского полдня с полуденным зноем и цветущим клевером.

  - Где ты их берешь, - только и смог сказать. - Сладость-то какая! Ну, лето, точно лето.

  Лис от смеха свалился со стула, заполз под стол и с хрюканьем хохотал оттуда, пока Семен не начал пинать воздух, выгоняя его, но он, скрюченный от смеха, переполз под кровать и начал хохотать уже оттуда. К нему под кровать спустился кот и стал мяукать, как бы подхахатывая. С бесом началась истерика. Плечи Семена вдруг начали вздрагивать, и, спустя мгновение, он тоже заходясь от веселья, спустился на пол и пополз под кровать. Долго еще оттуда раздавался смех, уханье и мяуканье. Потом кот сбросил со стола вниз пару яблок, и они захрустели мороженой мякотью. Кота тоже угостили. Лис в темноте откусил кусочек и протянул к светящимся кошачьим глазам, тот осторожно съел предложенное и благодарно заурчал.