"Гии, Зена, я затронул больной вопрос сейчас?" - Арес перестал тереть нос, чтобы ухмыльнуться.

- Больной сукин сын.

Это сделало его улыбку еще шире.

- Тебе не понравилось, Зена? - это доставляло ему очень большое удовольствие. - В конце концов, ты сама захотела сюда прийти, - он уселся на стул и выглядел очень довольным.

- Почему она? - я делалась просто больной при мысли о том, что Габриель касается этой психопатки. - Из всех людей, почему именно эта сумсшедшая? - как я не пыталась, мне было трудно скрыть свою боль.

- Хммм, почему она? - произнес он с сарказмом, почесывая бороду. - Позволь заметить, она - умна, великолепна как воин, сумасшедшая, но такая яркая...." - он стал обходить меня по кругу, заведя руки за спину.

- Сначала я подумал о Каллисто в ее кровати, но решил что она не лучшая для этого дела, - он насмехался - Как много бы времени она тратила на подобные занятия? Обидно мало, - затем он остановился и щелкнул пальцами - А потом мне пришло в голову - Наджара. Она одна из тех воинов, претендующих чтобы надрать тебе задницу.

Мои кулаки сжались так сильно, что я почувствовала, как ногти впились в кожу.

- Она может очень быстро оборвать твою жизнь, если сможет настроить барда против тебя…, - он вернулся к креслу, и уселся, перебросив ноги через подлокотник. - Я должен заметить, что она единственная, кто может тебя одолеть, - он продолжал ухмыляться. - Расслабься, Зена, и наслаждайся поездкой, тебя ждут сплошные сюрпризы, - с неприятным смехом он исчез.

Мой мозг был перегружен. Я попыталась расслабиться, выполнив несколько дыхательных упражнений, которые узнала в Китае, но ничто не помогало. Арес раздумывал над кандидатурой Каллисто, но не хотел ее использовать подобным образом? Это было одной из забот. Наджара была другой. Эти две проблемы словно сдирали заживо мою кожу. Думая, как моя жена занимается любовью с этой гагарой...

Сложи все вместе, Зена, сказала я сама себе. Ты не можешь расклеиться в самом начале. Ты сделаешь это в любое другое время. Арес был слишком прав о Наджаре. Она единственная, кто тревожит меня больше всего. Она единственная, кто оспаривал мою любовь к Габриель, и почти смогла завоевать ее. Мне просто необходимо было выплеснуть мою агрессию, я схватила меч и рванула к двери, но открыв ее, столкнулась с собственной матерью.

Часть 2

- Привет, это приятный сюрприз, - сказала я на улыбку матери, она принесла мне поднос с едой. В чем я действительно нуждалась, так это в том, чтобы выйти и покричать вволю, но меня опередила мать. И я должна была проявить к ней чувства.

Я предложила ей войти и положила поднос на стол. Она села на стул, я – напротив, на свою кровать. Она начала писать на планшете и затем передала его мне.

«Это плохое время?»

Что я могла сказать в ответ, «Это ужасный кошмар, мама, скаж, что все хорошо», как я это делала, когда была маленькой. Я только покачала головой и передала ей планшет обратно.

Она написала: « Мне сказали, что ты не ела со всеми и поэтому принесла еду сюда». Я усмехнулась и поблагодарила.

Она снова написала: «У нас не было шанса закончить разговор, но теперь у меня есть немного времени».

Я не знала, могу ли вынести услышанное, и просто опустила голову вниз на минуту. Слишком многое мне хотелось спросить у нее. Что случилось с моими братьями и отцом. И если я не родилась, она не убила его, так почему же отец не защищал ее во время нападения?

- Могу ли я называть вас Сирена? – она не сообщала мне своего имени, но услышанное не удивило ее. В ответ она лишь пожала плечами, словно говоря – поступай как хочешь.

- Сирена, что случилось с вашей семьей? – я увидела боль в ее глазах, но мне нужно было это знать. Она плотно закрыла глаза, перед тем как начать писать.

«У меня было два сына. Оба они были убиты». Я должна была вернуть Аресу долг. Возможно, это было самым мучительным, через что мне пришлось пройти.

- Я сожалею, - я замолчала, чтобы прочистить свое горло. – Что с вашим мужем, почему он не защищал Вас? - при этих словах глаза матери сверкнули льдом.

«Он мертв также», - написала она быстро. Она оглядела комнату, пытаясь собраться воедино. С мучительным видом она решилась и написала: «Я убила его». Она передала планшет, но не смотрела на меня. Я не понимала, почему? Если меня не было, то почему она сделала это?

- Почему? – еле выдавила из себя я. Она взяла планшет из моих рук.

«Он убил нашего ребенка», - я встретила прямой взгляд, когда она передала планшет. Какой ребенок, думала я. Наверняка это был один из сыновей. Я как будто онемела, и мать взяла планшет обратно, начав писать.

«У меня была дочь. Муж убил ее прежде, чем я узнала, что он затеял во имя бога войны Ареса».

Ей стало трудно дышать от сдерживаемых слез. А я позволила себе осесть, вбирая боль матери. Она попыталась писать дальше. «Я навала ее Зеной, и ей исполнилось только восемь. Я вглядывалась в написанное очень долго. Так вот как Арес избавился от меня. Я сообщила Сирене что сожалею, и она снова продолжила.

«Когда вы появились впервые сегодня, я подумала, что это злая шутка». Я отрицательно покачала головой, нет! Она поместила свой палец мне на губы, успокаивая, и улыбнулась.

«Я могу что-то чувствовать про вас, словно о своем ребенке, возможно, это подарок свыше для меня»

Сразу же после прочтения я потеряла листок, чтобы обнять ее как можно крепче. Как много мне хотелось сделать для нее, я нуждалась в том, чтобы вернуть все на свои места. Когда я верну своего барда обратно, то первое что сделаю, так поеду домой и обниму свою настоящую мать.

- Расскажите мне о Завоевателе.

Она встревожилась от такой просьбы.

- Это кажется не реально слышать о ее сострадании, когда говорят, что у нее нет души.

В ответ я получила раздраженный взгляд, и она с гневом начала что-то писать.

«Все имеют душу, просто надо открыть глаза, чтобы увидеть это». Теперь я стала презренным ребенком, и это было совершенно очевидно для меня. Она стала писать еще. Я не могла вполне осознать, почему моя мать проявляет такие чувства к женщине, которая сделала ее рабом.

«Если бы не Завоеватель, то меня бы не было здесь». Я почувствовала, как мой характер хочет восстать.

- Вы получили это право, - вернула я ей ответ. – Если бы не было Завоевателя, то ваша родина и семья все еще были бы с вами.

Мы смотрели друг на друга, сверкая глазами. Независимо от того, какое сахарное пальто надевала на Завоевателя моя мать, Габриель была убийцей. Затем я остановилась в своем гневе. Какого Тартара я осуждаю жизнь, которую хотела иметь раньше. Это скрутило мой живот до боли. Я почувствовала, как мою руку отводят в сторону и прочитала следующее.

«Вы не правы о ней, дитя». Взгляд материнских глаз говорил, что она глубоко переживает о Завоевателе. Я продолжила чтение. «Лорд Завоеватель вернул мне мою жизнь обратно». Я неуверенно посмотрела на мать. «Я нахожусь здесь добровольно, и служу по собственному желанию». Все равно я не понимала - почему?

*****

Я знаю, она почувствовала мое замешательство, и снова начала писать.

«После этого ее хотели свергнуть». Со мной происходило тоже самое. Когда я стала меняться, это не очень нравилось солдатам. Я стала читать дальше. «Они думали, что если продолжат совершать налеты от ее имени, то будут более опасными и Завоевателя возненавидят еще больше, но старая жена фермера, что сейчас перед вами, может сообщить свой собственный рассказ. Хотите почитать его?»

Я быстро кивнула головой, и она начала писать. Ожидание стягивало мне горло, пока она не остановилась и не передала планшет обратно.

«Когда она была ребенком, то всему удивлялась, как все дети. Любила звезды, мечтала о приключениях, проказничала, мечтала однажды стать бардом. Это было до тех пор, пока Кортез не разрушил ее жизнь, напав на деревню Поттейдия. Она была маленькой болтливой девчонкой и совсем не понравилась военноначальнику. Он избивал ее до тех пор, пока не решил, что она мертва. Габриель была вынуждена сидеть и смотреть, как насилуют ее сестру Лилу. Иногда по ночам я могу слышать ее крик, беспомощный крик боли за свою сестру. Ее дядя нашел их на следующий день. Все семья была убита, и ребенок просто просидел там все это время. Ей было всего шестнадцать. И когда она выздоровела, родилась Королева воинов, и ничто, даже Преисподняя не смогли устоять на ее пути… Только одну вещь презирает Завоеватель – насилие».