Э-э?!

— Вевея, брось! Не пей! — завопила я.

Бедняга подавилась на очередном глотке и, выронив бокал, зашлась в судорожном кашле.

— Ты что, сбрендила? — с трудом выдавила она.

— Это было приворотное зелье…

— Ик?! — ведьма недоверчиво уставилась на меня. — Не смешно, между прочим!

Ситуация все хреновей и хреновей… Надо теперь выяснять, что за любовную дрянь нам всучили и что будет, если Вевея успела выпить всего пару глотков.

Уяснить до конца всю хм, мерзость нашего положения нам не удалось — пришел посыльный-евнух и объявил, что-де «наш повелитель и господин решил провести вечерок в окружении своих прекрасных гурий», и мы потащились в общий зал.

Местом сбора оказалось довольно большое светлое помещение, застеленное дорогими сарацинскими коврами и валявшимися там и сям расшитыми бисером подушками. По углам зала журчали небольшие фонтанчики, возле них стояли столики с вазами фруктов. Неудивительно, что мы с Вевеей сразу ринулись к ним — заедать стресс под неодобрительными взглядами наложниц: новеньких здесь явно не любили…

— Радуйтесь! Ваш господин идет! — раздался гнусавый голос откуда-то издалека.

— А вот и сам дедулик нарисовался, — негромко хмыкнула я, разглядывая вальяжно разлегшегося в паланкине Абдулсара-Хабиб-Сагидуллу…ммм, как там дальше? Короче, Абди. Вблизи сарацин казался еще отвратительней — весь обвисший, морщинистый, сморщенный. Бр-р.

Бывает благородная старость — это седые мудрые аксакалы, а бывают и вот такие, которым бес в ребро — молодящиеся, насурьмленные старцы с масляными глазками, как наш хозяин. И вишь ты, нашел способ купить ласки молодых девушек. Да из-за этого клятого приворота здесь каждая готова жизнь отдать за этого старого сморчка! Я с надеждой покосилась на блондинку — может, зелье на нее не подействовало в полную силу? Тем более, что и выпила она всего пару глотков…

Мои надежды скончались в муках, едва я узрела собачий обожающий взгляд Вевеи, устремленный на Абди. Вот бли-ин!

Ведьма начала агрессивно проталкиваться через толпу возбужденно гомонящих девушек, пытаясь подобраться как можно ближе к предмету своего обожания. Но впередистоящие девицы оказались против такого самоуправства. Тут-то все и началось.

…Я пораженно взирала на это зрелище — непрерывно орущее и визжащее стадо из четырех-пяти девиц, откуда торчат непонятно чьи руки-ноги. В самом эпицентре битвы слышался знакомый маниакальный голос:

— Он мо-о-ой!! Не отда-ам!

Рядом топтались охранники, не решаясь разнять эту кучу малу, и я их прекрасно понимала: нет демона страшнее разъяренной женщины! В этот момент к прекрасной половине человечества, барахтающейся на полу, сунулся бы только самоубийца. Да и то, желающий умереть долгой и мучительной смертью.

Дело решило ведро холодной воды, и громкий негодующий голос с сарацинским акцентом:

— Во имя Арилая, что вы творите, мои гурии?

Как травница, я вполне прилично разбираюсь в приворотных зельях. Есть мгновенные — когда подопытный влюбится в того, кого первым увидит; есть завязанные на конкретного человека; есть краткосрочные и есть на всю жизнь. И, наконец, приворот, который использует крошка Абди: такая сильная любовь, что слегка едет крыша, однако чувство стихает, если долго не видеть объект. В идеале, если оттащить Вевею на пару верст от гарема, она излечится от напасти. Только приворот этот — навсегда, поэтому стоит блондинке увидеть знакомую рожу хоть через десяток лет — ее неудержимо потянет обратно. Очень коварное зелье.

Леший! И что теперь делать?

На какое-то мгновение в голове мелькнула кровожадная мыслишка: «А что, если Абди подсыпать чего-нибудь эдакого, чтоб не проснулся поутру? Глядишь, и блонди, если ее утащить подальше от этого милого местечка, успокоится и позабудет этого престарелого извращенца!» Но как бы не была приятна эта идея, воплотить ее в жизнь пока что трудновато.

Тем временем обстановка в гареме накалялась. Мокрая Вевея, не сводившая маниакально-влюбленного взгляда с испуганного старикашки, рванулась вперед прямо по телам поверженных соперниц. Малыш Абди, не ожидавший такой пламенной страсти, был снесен на пол вместе с паланкином. Вевея приземлилась сверху.

Наложницы и евнухи квадратными глазами взирали на творящийся беспредел, не решаясь подойти ближе к сумасшедшей блондинке. Куча мала, в которой живописно смешались останки паланкина и Вевея, победоносно восседавшая на дедульке, действительно впечатляла. Ой-ей-ей, я это зрелище запомню навсегда! Абдулсар-как-его-там, истошно вереща, пытался увернуться от энергичных ласк моей подруги, которая явно вознамерилась одарить его «любовью пламенной и страстной» прямо здесь и сейчас.

— ААААААА, слуги! — прорезался вдруг у дедули нехилый голосок. — Уберите ее! Во имя Арилая, скорее!

Нерешительно переминавшиеся с ноги на ногу охранники наконец, рискнули приблизиться и сделать попытку оттащить блондинку от морщинистых мощей Абди, но та вцепилась как клещ и завопила едва ли не громче сарацина:

— Не подходи-ите! Он — мо-о-ой! Все равно не отдам!!

Старикан захрипел — чародейка от избытка чувств схватила его за воротник роскошного халата и, похоже, малость придушила.

Вид хозяина, синеющего от недостатка воздуха, все-таки сподвиг верных слуг оторвать влюбленную девушку от еле дышащей сарацинской тушки. Отчаянная блондинка, извиваясь в руках пяти человек, брыкалась и пиналась, пытаясь освободиться, но безуспешно: без помощи магии сладить сразу со всеми ей не удавалось. Я поежилась, представив, что бы здесь творилось, если бы к Вевее в этот момент вдруг вернулась магия…

Дряхлый сластолюбец, которого осторожно поднимали на ноги, прохрипел приказ:

— Эту гурию…заприте… и никого не… не пускать… Я сам… решу, что с ней делать.

Перепуганные наложницы засуетились вокруг любимого хозяина, пытаясь отпоить его холодной водичкой из фонтана, но едва первая из девушек оказалась рядом с крошкой Абди, Вевея, которую тащили к дверям, страшно зарычала, не сводя свирепого взгляда с несчастной. Вздрогнув, та выплеснула бокал на многострадальный халатик дедули.

Когда наконец подругу увели, наш дорогой хозяин как никогда был близок к давно плачущей по нему уютной могилке.

Обозрев поле брани, то бишь разгромленный зал, я с тоской поняла, что миссия по нашему спасению целиком ложится на мои хрупкие плечи. И покинуть сие гостеприимное местечко надо как можно быстрее.

Я осторожно пристроилась к стайке служанок, которые с причитаниями пытались привести зал в порядок хотя бы частично. Среди них мелькала и печально знакомая прислужница-сарацинка Вевеи.

Подобравшись поближе к ней, я вполголоса позвала:

— Гульбустан!

— Д-да, госпожа Лиинур? — вздрогнув, та подняла на меня глаза.

— Ты не знаешь, мою подругу хорошо заперли? — коварно улыбаясь, продолжила я.

— Думаю да, госпожа.

— А то у нее время от времени бывают припадки буйства, и я боюсь, что она снова напугает нашего господина Абди… ммм… Абдулсара… — притворно заохала я, наблюдая за реакцией публики. — Она слушается только меня, но иногда даже я не в силах с ней справиться. Еще она очень ревнивая и в порыве безумия может просто-напросто загрызть человека. Но это она не со зла, вы не подумайте!

Без зазрения совести вешая лапшу на уши испуганно притихшим и ловившим каждое слово служанкам, я продолжала сгущать краски:

— Я молю денно и нощно богов вернуть ей разум, но, увы, пока все мои мольбы остаются безответны…

— Г-госпожа В-вевинэ… правда… такая опасная? — заикаясь, пропищала одна из моих слушательниц, такая же молоденькая и черноглазая, как Гульбустан.

— Хуже, — мрачно буркнула я. — Если вы ее сегодня не пустите к любимому хозяину, то она сама вырвется на свободу, и тогда сами понимаете, ЧТО будет…

Девицы синхронно охнули, представив себе разрушительные последствия, а самые впечатлительные мирно сползли по стеночке в спасительный обморок.

С трудом скрыв довольную ухмылку, я двинулась к выходу, перешагивая через печальные останки персиков, груш и винограда. Надо срочно выяснять, где заперли мое белобрысое несчастье.

…Гневные вопли и грохот я услышала даже издалека — это запертая Вевея выражала свое негодование от того, что ее не пускали к горячо любимому крошке Абди.