— В каждом полку у нас Крючковы есть. Вот только было бы их побольше среди начальников.

— Это ты о чем, Михаил Гордеевич?

— О том, что блеснул геройством не один Крючков, а 2-я армия генерала Самсонова от Мазурских болот едва ушла назад. Сколько тысяч людей положили там зря.

— Что делать! Переиграли Самсонова с 1-й армией Ренненкампфа германцы. На то она и война, Дроздовский.

— Согласен, война есть война. А чему учили в академии и того же Самсонова, и Ранненкампфа?

— Учили воевать, как в Японской было. А тебя как учили в Академии Генштаба? Забыл, что ли?

— Не забыл. Учили опыту Балкан 1877 года и маньчжурской армии Куропаткина.

— То-то и оно. И прусско-французская война сегодня для нас устарела. Смотри, сегодня в каждом полку пулеметные команды наличествуют.

— Знать нам надо про технику. Про пулеметный огонь мы не сразу вспомнили сегодня.

— Ты все печалишься о лейб-гвардии Кексгольмском полке, что лег под пулеметами в Восточной Пруссии?

— Разумеется, о нем. В нем столько павлонов служило, и все полегли в один день.

— Ничего, государь император приказал восстановить Кексгольмский полк. Он наш, окружной, варшавский.

— Как полк его восстановят, безусловно. Только…

— Что только?

— Только бойцы и офицеры в него придут уже другие. Пообмякшие в запасе…

Большие кровавые события на Русском фронте и государственные потрясения в российском Отечестве были для всех и каждого еще только впереди.

Лично для Дроздовского война началась так. Рано утром в дверь его съемной квартиры постучал посыльный казак-донец из штабной конвойной полусотни. Капитан сразу стряхнул с себя короткий сон (из штаба вернулся за полночь). Казак, держа за уздечки двух оседланных коней, как-то тихо по такому случаю скороговоркой проговорил:

— Ваш бродь, война по телеграфу. Приказано всем в штаб явиться срочно.

— С кем война началась?

— А бог его знает, ваш бродь. Есаул, когда посылал, сказывал, что пока сам не знает с кем А конь ваш под седлом…

С началом войны Варшавский военный округ, равно как и все западные приграничные округа, прекратили свое существование. Из их армий, корпусов и дивизий были созданы (пока) два фронта — Северо-Западный и Юго-Западный. Во главе первого император Николай II поставил генерала от кавалерии Якова Григорьевича Жилинского, во главе второго — генерала от артиллерии Николая Иудовича Иванова.

Штаб Варшавского военного округа расформировали. Его генералы и офицеры пополнили фронтовые, армейские и корпусные штабы. По мобилизации капитан Дроздовский стал помощником начальника общего отдела штаба Северо-Западного фронта. Приказ о том состоялся 18 июля 1914 года.

Должность в условиях только разворачивающейся войны оказалась хлопотной, или, говоря иначе, «писарской». Генштабист с двумя боевыми (из трех) орденами на кителе уже вскоре сказал своим новым сослуживцам:

— Разве за такой работой война — война?!

Ему ответил за таких же, как Дроздовский, капитанов и поручиков начальник общего штабного отдела:

— Ты прав в одном, Михаил Гордеевич: здесь свиста пуль пока не услышишь. Но кто-то же должен на войне делать и эту работу.

На это Дроздовский ответил так:

— Но я ведь готовый оперативник, офицер Генерального штаба. У меня опыт Японской войны. От меня пользы больше будет не здесь, а на передовой линии.

— Хорошо, коли так настаиваешь. Пиши рапорт по команде. Подпишу…

Рапорт с прошением о переводе из штаба фронта в действующие войска был написан и подписан в тот же день, 3 сентября. По собственному желанию капитан Дроздовский получает назначение состоять обер-офицером для поручений при штабе XXVII армейского корпуса.

Приказ на него подписал начальник штаба армий фронта генерал от кавалерии Владимир Алоизиевич Орановский. Подписывая документ, он заметил:

— Если рвется в бой, пусть идет в корпусной штаб, не ниже. Все же из корпуса офицеров Генерального штаба.

— Капитан Дроздовский имеет по службе прекрасные аттестации.

— Это хорошо. Повезет ему на войне — может полк получить в командование. Со временем, разумеется…

Такое назначение обрадовало Михаила Гордеевича. Теперь он был несравненно ближе к фронту, чем из фронтового штаба. Как офицер-генштабист, он мог теперь во многих случаях руководить боевыми действиями на передовой или принимать в них самое непосредственное участие. Это было то, к чему он стремился.

Однако в этом корпусе Дроздовский отвоевал всего четыре скоротечных месяца. Его отметили сразу не только потому, что во фронтовом штабе у него осталось немало сослуживцев. Капитан-генштабист сам напрашивался на рискованные поручения. И шелеста пуль и снарядных осколков к новому году наслушался предостаточно. Про него стали говорить:

— Этот Дроздовский со своей хромотой на саму старуху с косой уныние навести может…

Он действительно показал свой твердый характер, энергию, способности оперативника, умение командовать людьми. Показал не только другим, но и самому себе.

Капитану-генштабисту стали искать повышение. Но соответствующая должность была найдена только в соседнем XXVI армейском корпусе. 5 января 1915 года следует назначение уже штаб-офицером для поручений при корпусном штабе. Работа та же, но более ответственная. На передовой вновь приходилось бывать часто, особенно в горячее время.

Ему, пожалуй, повезло с назначением именно в этот корпусной штаб. Армейским корпусом командовал… бывший его дивизионный командир в Маньчжурии Александр Алексеевич Гернгросс, ныне генерал от инфантерии. Когда офицер по прибытии представился ему, Гернгросс спросил его:

— Дроздовский? А вы не тот ли подпоручик гвардии из 34-го Восточно-Сибирского полка?

— Точно так, ваше превосходительство. Был с вами под Мукденом.

— А за бой за деревню Сумапу не вам ли я подписывал представление на орден?

— Вы. На Анну четвертой степени.

— Вы еще тогда были ранены. От того и слегка хромаете?

— Точно так. Долечиться не успел.

— Помню, как же не помнить, убежали после перевязки из полкового лазарета, как мальчишка.

— Было дело, ваше превосходительство.

— Что было, то было, Дроздовский. Теперь у нас с вами большая война, не та, на которой мы с вами уже побывали. Но я рад нашей встрече, ведь мы по Маньчжурии с вами почти однополчане.

— И я тоже рад, осмелюсь сказать.

— Так что нам надо снова воевать. Идите, капитан. Хлопот с сегодняшнего дня у вас будет хоть отбавляй…

Гернгросс имел случай еще раз, спустя десять лет, убедиться в способностях подчиненного офицера. Он относился к нему благосклонно и поэтому задерживать присвоение очередного воинского звания, в силу своей чрезмерной занятости, не стал.

Уже вскоре после своего третьего фронтового назначения Дроздовский производится в подполковники Генерального штаба. Приказ на него состоялся 22 марта того же 1915 года Старшинство в этом чине давалось ему с 6 декабря 1914 года.

Способности оперативного работника демонстрировались им столь отменные, что когда потребовалось на время заменить начальника штаба 64-й пехотной дивизии, попавшего в госпиталь, то генерал от инфантерии Гернгросс сразу сказал:

— Только подполковника Дроздовского.

Собственно говоря, перед этим такую же просьбу высказал ему дивизионный начальник генерал-лейтенант Алексей Ефимович Жданко:

— Ваше превосходительство, моего начальника штаба уложили в госпиталь. Не отбился он от врачей. Дайте на время мне вашего Дроздовского. К тому же в дивизии его знают хорошо.

— Коль надо, то отпущу с временным назначением. Хотя рано ему быть им, молод еще годами.

— Зато оперативную работу знает. Дотошный он, маньчжурец, у вас до всего…

64-я пехотная дивизия была второочередной, то есть составленной из людей, призванных из запаса в первый же год войны. Полки ее громких, победных имен не имели, отзвучивали только турецкими войнами императрицы Екатерины Великой. Назывались полки просто: 253-й Перекопский, 254-й Николаевский, 255-й Аккерманский и 256-й Елисаветградский.