Глава 7

— НЕ НАДО!

Резко проснувшись, села, схватившись за голову. Посидев так полминутки, вспомнила, что не одна. Бросив взгляд на мирно сопящую Амилию, убедилась, что мой крик ее не разбудил: ребенок совсем вымотался, спит глубоким сном, отсыпается.

Встав с постели, дошла до кухни, налила воды. Руки тряслись, сердце продолжало бешено колотиться.  Выпив пару глотков, села за стол, приложив ко лбу холодный стакан. Перед глазами снова замелькали картины.

Вот я иду по парку, слушаю веселую, динамичную музыку, едва сдерживаясь, чтобы не начать пританцовывать прямо на ходу. Народу мало, практически ни души, хотя на улице только-только начало темнеть.

Внезапно чувствую грязную руку на своем лице, зажимающую мне рот. Другой рукой меня перехватили таким образом, что я не могла нормально шевелить руками. Меня потащили куда-то за деревья, я брыкалась, пыталась кричать, но тот, кто схватил меня, был куда сильнее. В какой-то момент хватка ослабла, я почти вырвалась, но меня схватили за руку, дернули, а после ударили по лицу с такой силой, что, не удержавшись, я упала на землю.

Не смотря на боль и слезы, я пыталась уползти, начала снова кричать, но мне быстро заткнули рот, запихав в него какую-то ткань, а руки зафиксировали сзади, чем-то связав. Я не могла пошевелиться. Слышала лишь шуршание листьев и звук расстегивающейся ширинки.

Одну руку насильник положил мне на голову, вдавливая в землю, а другой начал рвать одежду.

Листья, грязь, слезы, рваная одежда и девушка, которая только и могла, что мысленно кричать: «не надо» и надеяться, что кто-то пройдет мимо и спасет. Но никто не пришел. Сделав свое дело, насильник напоследок пнул в живот, сказал что-то нелестное и сбежал.

Травма, которая осталась на всю жизнь.

И нет: то, что мне снилось, это не воспоминания моей прошлой жизни. Они чужие. Дело о насильнике – одно из первых, что я некогда раскрыла. Жертв было шесть. Все девушки одного типажа: высокие, стройные блондинки с длинными волосами. Две из них покончили с собой, остальные же по сей день живут с этой травмой. Справились ли они с ней окончательно и смогли ли жить счастливо? Доверились ли какому-нибудь мужчине после такого? Не имею сведений. Я знаю о их жизни только до того момента, как считала память, ведь говорить они были не в состоянии.

Воспоминания были… ужасными. Я словно все это испытала на себе. И подобных картин в моей голове — десятки. Периодически они мне снятся. Только на все происходящее я смотрю не со стороны, а нахожусь в шкуре того, кому принадлежат эти воспоминания.

Убийства, побои, изнасилования — чего только я не пережила в своих снах. Вся та грязь, кровь, насилие — за столько лет этого добра в моей памяти накопилось много. Очень. И как жаль, что я не могу забыть хотя бы часть.

Порой задаю себе вопрос: правильно ли я сделала, пойдя работать в правоохранительные органы? Стоило ли оно всего этого? Кошмаров, накопления в памяти ужасных воспоминаний? Я не сломалась, но ведь это вопрос времени, не так ли?

Но потом я вспоминаю, скольких людей успела спасти благодаря своим способностям. Предотвращение убийств, возвращение похищенных детей их поседевшим родителям в целости и сохранности (физической, воспоминание же на всю жизнь останется, к сожалению) — это и многое другое я успела сделать за четырнадцать лет службы. Пока в состоянии, я буду продолжать свое дело.

Уснуть больше не смогу, да и смысл? За окном уже светает. Стоит заняться чем-то полезным.

Холодный душ взбодрил, согнал остатки сна. Привычная уверенность и спокойствие вернулись. Теперь я снова чувствую себя нормально.

Проверив Алю, поправила ей одеяло, погладила по волосам. Она улыбалась во сне, но при этом спала в позе эмбриона. Что же ей снится?

Вернувшись на кухню, достала сковородку и необходимые ингредиенты для оладий. На завтрак самое то. Надеюсь, получатся съедобными.

Еды я оставила достаточно; запасной телефон дома – отдам его Але, чтобы в случае чего она мне позвонила; телевизор работает, ноутбук тоже — думаю, ребенок найдет, чем заняться, пока меня не будет. Пусть сегодня устроит день ничегонеделания, отдохнет и восстановится.

Как поступить с ней, я все еще не знаю. Пока пусть живет у меня. Потом что-нибудь придумаю.

Час пролетел незаметно, пора собираться на работу. Может, сегодня мы что-нибудь нароем? Понимаю, что мы только взялись за это дело, но поймать мерзавца руки чешутся.

Перед тем, как уйти, оставила записку Амилии. Надеюсь, за время моего отсутствия ничего не случится.

Когда я надевала пальто, телефон завибрировал. Пришло смс: «Говори адрес, я заеду». Как это мило со стороны напарника. Транспорт я не люблю в любом виде, но уж лучше стоять в пробках и находится рядом с одним человеком, а не с толпой недовольных работяг, воспоминания которых я могу ненароком считать.

Сбросив адрес, повесила пальто. Одеваться пока нет смысла, вспотею еще.

Подойдя к зеркалу, проверила свой внешний вид. Хвост идеальный, челка аккуратно лежит по сторонам лица; макияж легкий; юбка-карандаш подчеркивает бедра, пиджак смотрится отлично. Официальный стиль. Надеюсь, сегодня никаких погонь не будет. Надо бы в свободное время сходить за демисезонными сапожками на плоской подошве, а то на каблуках особо не побегаешь.

Телефон снова завибрировал. Ортего предупреждает о пятиминутной готовности. Бросив последний взгляд на Амилию, оделась, проверила, все ли взяла и покинула квартиру.

Когда я спустилась, Диас уже был на месте и стоял около машины. Благо дождя не было.

— Доброе утро, Санчес.

— Здравствуй, Ортега.

— Может, начнем называть друг друга по именам? — Напарник открыл мне дверь, дождался, пока я сяду, закрыл ее и быстренько оббежал машину.

— По именам так по именам.

— Не выспалась? Может, кофе?

— В участке попьем. Сегодня занимаемся камерами?

— Сначала заедем в морг. Звонил Рой, у него для нас новости.

— Он что-то нашел? — Диас кивнул. На сердце снова стало радостно. — Тогда кофе откладывается, едем скорее.

***

— Господа детективы, наконец-то вы прибыли! — Рой, довольно потирая руками, пригласил нас к столу, на котором лежала последняя жертва. — Безумно жаль девочку, но именно на ней мы нашли первую зацепку.

Сейчас я испытывала противоречивые чувства. С одной стороны, первая серьезная зацепка за несколько месяцев, которая вполне может сдвинуть следствие с мертвой точки, а с другой… С другой — я не выношу, когда на столе патологоанатома лежат дети.

Рой откинул простыню – руки непроизвольно сжались в кулаки, а во рту резко пересохло.

Маленькая девочка, невинная, светлая — ей бы еще жить и жить. Сейчас она словно спит и чему-то слегка улыбается во сне. Но опустив взгляд ниже, видя «Y»–образный разрез на груди, понимаешь, что это не так. Я никогда не была религиозной, но сейчас мне хотелось надеяться, что она попала в лучший мир, куда более чистый, нежели этот.

— Что вы нашли?

— Во-первых, все то же посинение, только на этот раз слабее выражено. — Рой провел пальцем, обводя область, где изменился цвет кожи. — Но это не новинка. У девочки достаточно много синяков, царапин, но все они получены при жизни, до убийства. Здесь это неудивительно, кто из нас в детстве не ходил с побитыми от падений коленями? Больше всего интересует область за правым ухом, смотрите. — Подойдя поближе, склонились над трупом, а Рой отодвинул ушко в сторону, чтобы обзор был лучше. — Видите?

— Это похоже на след от укола.

— Верно, молодой человек. Девочке что-то ввели, перед тем, как лишить жизни. Правда, мы не можем сказать, что именно: вещество быстро растворяется и выводится из организма.

— Может, что-то парализующее? Тогда бы это объяснило, как убийца бесшумно делал свое дело. — Диас продолжал задавать вопросы, а я ждала момента, чтобы задать свои. — Но в отчете сказано, что у других жертв подобного не было. Какова вероятность того, что вы ошиблись?

— Минимальна, детектив. После того, как мы заявили, что нет никаких следов на теле, которые бы помогли следствию, нас заставили в отчетах подробно описывать чуть ли не каждый сантиметр тела. Область за ушами, шею мы выделяли отдельно.