«Апостол Павел перед синедрионом» длинный колонный зал со сводами написан почти по

правилам прямой перспективы.

Повествование о жизни Пророка Ильи, занимающее четвертый ярус росписей, —

центральная храмовая тема. В художественную трактовку многих библейских мифов

введены национальные мотивы, которые оживляют роспись характерными чертами русского

быта.

Иудейский царь Ахав и его «нечестивая» жена Иезавель, с которыми ведет длительную

борьбу грозный Илья, одеты в царские одежды московского Двора времен Алексея

Михайловича. На слугах одежда русских крестьян: яркие рубахи, подпоясанные кушаками, и

пестрые порты из цветной набойки.

Весь храмовый ярус, посвященный Пророку Илье, проникнут чувством страстной

взволнованности. Драматическая напряженность особенно усиливается после мифического

«Спора о вере», где языческие жрецы, ожидающие «чуда» — воспламенения заколотого ими

тельца, — устраивают неистовые пляски вокруг статуи Ваала, а грозный пророк безжалостно

расправляется с «неверными», закалывая их ножом и низвергая в бурный поток. На другой

сцене мы уже видим Илью, припавшего ухом к земле. Над ним огромное облако,

предвещающее долгожданный дождь на иссохшую землю язычников.

В нижнем ярусе, посвященном Елисею, можно отметить ту же приподнятость

эмоционального языка, но уже в плане мирных, поэтических сцен из повседневной жизни

людей. Их отмечает простосердечная искренность и подкупающая зрителя теплота

человеческого чувства.

В рассказе о сонамитянке мы видим статную русскую красавицу, в доме которой

произошло радостное событие — рождение долгожданного первенца.

В следующей сцене изображено тучное поле золотистой ржи. Смуглые жнецы в ярких

рубахах жнут спелые колосья и связывают их в снопы. Движения жнецов легки и плавны и на

фреске напоминают застывший танец. Вся сцена проникнута радостным прославлением

жизни. В ее чистых, звучных красках — золотисто-охристых, розовых, малиновых,

фисташковых, белых и лазурных — воплотилось народное, земное чувство красоты.

Поэзию народного труда ильинские мастера запечатлели и в ряде других сцен. Например,

в рассказе о бедной вдовице показано, как два отрока переносят в бочонках масло, а в

сцене «Исцеление купцов Елисеем» изображен сбор яблок и приготовление в котле

фруктового отвара.

Все эти ранее не входившие в схему церковной живописи сюжеты ярославские художники

заимствовали с гравюр знаменитой голландской Библии Пискатора, вышедшей в

Амстердаме в 1614 и вторично в 1650 году. Ярославские мастера не просто копировали

западные образцы, а перерабатывали их по-своему, сохраняя в стиле древние иконописные

традиции. Образы, созданные ими, глубоко национальны и носят почти фольклорный

характер. Илья и Елисей похожи на мудрых старцев былинного эпоса. Слуги и работники все

как один «добры молодцы». Георгий Победоносец и другие воины на столбах напоминают

сказочных русских богатырей.

Неповторимое своеобразие ильинским росписям придает фресковый орнамент, в

изобилии покрывающий полотенца нижнего яруса, подоконники, порталы храма, одежды

всех персонажей, шатры, посуду, мебель и архитектурные кулисы. Орнамент состоит из

крупных спиралевидных побегов с замысловатыми цветами и почками. Все элементы его

образуют стройную гармоничную композицию. На подоконниках в цветочную орнаментику

введены изображения вазонов и райских птиц. В звучных и чистых красках орнамента

выразилась народная любовь к жизнерадостному узорочью. Даже земля на ильинских

фресках прорастает диковинными, сказочными цветами.

На паперти нарядные полотенца и расписные порталы дополняет изразцовый пояс,

выложенный из пятицветных поливных плиток.

Это единственная ярославская церковь, где керамика использована не снаружи, а в

интерьере храма. Опыт великолепно удался. Блестящая изразцовая поверхность

гармонически сочетается с бархатистой гладью пестрого ковра фресок.

Так как паперть — своеобразное преддверие к храму, здесь помещаются вход и выход в

него, то основной темой для росписи паперти обычно служат начало и конец Библии —

Ветхий завет, начиная с «Сотворения мира», и Апокалипсис — книга видений Иоанна

Богослова о конце мира. В Ильинской церкви на паперть вынесено изображение «Страшного

суда». Фрески паперти были выполнены в конце XVII — начале XVII1 века артелью

ярославских мастеров под руководством Федора Федорова и Федора Игнатьева.

Помимо традиционных библейских тем, здесь встречаются литературные сюжеты,

заимствованные из нравоучительных сборников XVII века — «Великого Зерцала» и «Нового

Неба». На одной из фресок изображена обнаженная «блудница», убившая двух своих детей.

Среди

рассказов

о «демонах»

появляется «фаустовская

тема».

Подробно

иллюстрирована «Повесть об иноке Феофиле», который заключил договор с бесом, состоял

у него на службе и в конце концов был прощен Богородицей.

Свод северного крыльца занимает символическая фреска светского характера

«Родословное древо русских царей». У подножия фантастического древа полулежит

«креститель Руси» князь Владимир. Ствол дерева символизирует доблестный Александр

Невский. От ствола отходят пышные ветки с цветами. В чашечках этих цветов изображены

по пояс русские цари в коронах, со скипетрами в руках. Лица царей написаны

иконографически, они не имеют портретного сходства.

В Ризоположенском приделе появились сцены из повседневной жизни прошлого.

Несколько фресок посвящены приезду в 1625 году послов персидского шаха в Москву. Мы

видим сидящего на троне шаха Аббаса в белой восточной чалме и пестром халате, Царь

Михаил Федорович и патриарх Филарет принимают присланные им в шкатулке дары.

Согласно легенде, из Персии в числе даров была прислана «риза господня». На одной из

икон в том же приделе изображен обряд положения этой «ризы» в Успенском соборе

Московского Кремля. Автор иконы Петр Попов Костромитин изобразил в разрезе Успенский

собор, толпу народа, а в центре молодого Михаила Романова и его отца патриарха

Филарета. Эта икона современна устройству и освящению Ильинского храма в 1650 году и

была заказана купцами Скрипиными по случаю присылки в Ярославль части «ризы

господней» от патриарха Иосифа.

В 1657 году была создана великолепная резная напрестольная сень, подвешенная на

цепях над престолом центрального алтаря. Ее завершение выполнено в виде

восьмигранного шатра, увенчанного луковичной главкой с крестом и украшенного

декоративными кокошниками. Нижняя часть сени завершается фронтонными щитками и

четырьмя двухлопастными арками с резными гирьками. Вся поверхность сени украшена

сквозной ажурной резьбой, напоминающей драгоценное золотое кружево. Основным

мотивом резьбы являются «травы разметные» с фантастическими цветами. В травной узор

введены орлы, голуби, попугаи, птицы-сирины, птицы-неясыти, разрывающие грудь, чтобы

кровью напоить своих птенцов.

Глубоко национальная по стилю и исполненная с большим артистизмом ильинская сень

— один из лучших образцов русской деревянной резьбы XVII века.

Современный храму резной тябловый иконостас, расписанный по серебряному полю

травным узором, в самом начале XVIII столетия заменили новым, в стиле барокко. В его

декорацию были введены архитектурные мотивы: резные колонки, украшенные

виноградными гроздьями, кронштейны и раскрепованные карнизы с сильным выносом.

Пышная резьба его состоит из прихотливых переплетений виноградной лозы, листьев

аканта, желудей и диковинных цветов.

Большинство икон написано в 80-х годах XVII века одновременно с росписью