3

— Стоять! Пропуск! — потребовал красноносый скучающий охранник.

Прищурился, вглядываясь в гостей.

— Зимородок! — наконец, воскликнул он, — я слышал, тебя давно вздернули.

— Я тоже слышал, — согласился Зимородок. — Брешут поди?

Охранник весело рассмеялся. Похоже, он был рад, или по крайней мере рад хоть какому-то развлечению в своей однообразной жизни. Стоять тут было тоскливо, ничего не происходило. Зимородок протянул ему бумаги, охранник изучил, вглядываясь и шевеля губами, старательно изображая усердие, ковырнул печать, потом важно вернул.

— Как жизнь-то? — поинтересовался он. — Все охотишься?

— Охочусь. Вот последний раз и на покой.

— Ты? На покой?! — усомнился охранник.

— Я. А что? Хватит, не мальчик уже.

— Эк! — охранник озадаченно почесал макушку. — Кто ж без тебя этих тварей-то гонять будет? Они ж в конец обнаглеют.

Потрепались еще о чем-то, обсудили нынешнюю молодежь, цены на хлеб, недавнюю англо-бурскую войну… напрочь позабыв о стоящем рядом с мулами Хайме. Охранник даже умудрился достать откуда-то темную бутыль, погладил любовно по крутому боку, угостил Зимородка.

— Слушай, а это кто с тобой? — опомнился вдруг.

Зимородок оглянулся.

— Это? Оруженосец, — сказал серьезно.

Охранник заржал, хватаясь за бока, окинул Хайме критическим взглядом, без всякого одобрения.

— Да? Сэр Зимородок, а пропуск у твоего оруженосца есть? Или он как вьючная скотинка пойдет?

— Есть, — ухмыльнулся Зимородок.

Хайме, слегка дрожащими руками, вытащил из сумки бумаги.

— Вот.

Чуть было не уронил.

Охранник глянул бегло, без интереса.

Заночевали уже в горах.

— А далеко нам еще… ну, до дракона.

— Дня три-четыре, а там, как повезет. Думаешь, он сидит и ждет?

Хайме засопел, нервно сглотнул, подтянул колени к подбородку. Было холодно, и даже костер не спасал, зубы стучали непрерывно. Впрочем, Зимородка похоже, это нисколько не тревожило, он сидел спокойно, расслабленно, прихлебывая маленькими глотками ароматный чай.

— А какой он, дракон?

— Не видел никогда?

— Не-а, — Хайме виновато замотал головой.

— Эх, охотник! — развеселился Зимородок. — Какого ж черта тебя сюда понесло?

— Надо, — буркнул Хайме, его заметно передернуло от очередного порыва ветра, зубы клацнули со стуком.

— Замерз?

— Угу.

Зимородок встал, порылся в многочисленных тюках, вытащил длинный просторный плащ на лисьем меху и протянул.

— На.

Хайме аж забыл зубами стучать от удивления. Хотел даже отказаться, никогда не держал в руках таких дорогих вещей, но быстро передумал. Завернулся по самые уши. В плаще стало теплей, уютней и как-то веселее, подумалось даже, что все еще может закончиться хорошо. Зимородок сделал еще чаю, достал баклажку, налил из нее в кружку примерно на треть, протянул.

— Держи еще. Согреешься.

— Спасибо.

Щеки порозовели и начало неудержимо клонить в сон.

— Зимородок, — пробормотал Хайме, — а зачем ты взял меня с собой?

Тот пожал плечами.

— Я не брал. Нам просто по пути.

— Но ты меня кормишь… и вообще…

Зимородок усмехнулся.

— Да уж, прокормить тебя большая проблема. Жрешь — как стадо горных троллей!

Хайме поерзал на месте. Вопросов накопилось столько, что сейчас они просто рвались наружу из разомлевшей головы.

— А ведь ты сам не ради денег пошел, да?

Зимородок похоже задумался, стоит ли говорить? Устало вздохнул.

— Мне нужно прощение, — сказал он. — Ты же слышал, святые отцы давно мечтают зажарить меня на своих сковородках. Убью дракона — снимут обвинения.

— И женишься на Марте? — Хайме до боли прикусил губу. Ну, куда он лезет! Ведь не должен был об этом знать, чего болтает.

Зимородок заметно напрягся, и долго хмуро разглядывал Хайме, словно видел его в первый раз. Потом допил чай из кружки одним большим глотком.

— Да, — сказал, наконец, тихо-тихо, — женюсь.

Голос на мгновенье стал мягкий и какой-то далекий, совсем как той ночью. Возраст морщинами проступил на обветренном лице.

— А Язон, он кто? Откуда ты его знаешь?

— Язон? — Зимородок небрежно пожал плечами. — Мы начинали вместе, на Святой земле… Но воин из Язона так себе, он побаловался и бросил… Занялся торговлей, к этому у него обнаружился куда больший талант.

— А… — Хайме открыл было рот, но не успел.

— Ладно, Кречет, хватит на сегодня. Ложись спать.

Хайме лежал долго, но все же не выдержал.

— Зимородок… — неуверенно начал он, — слушай, а у меня тоже невеста есть…

Было слышно, как Зимородок дернулся, и тихо выругался.

— Зачем мне знать про твою невесту?

— Не знаю… — признался Хайме.

— Вот и заткнись. А лучше знаешь, иди-ка ты домой!

Раздражение и, кажется, злость в голосе, или показалось? Хайме думал, что не уснет, но стоило закрыть глаза, и мир провалился.

С самого утра шли молча. Солнце успело забраться высоко, и жарило не на шутку с беззаботно-синего ясного неба. Подъем был легкий — не широкая, но вполне приличная дорога вела их на восток. Зимородок шел впереди, ведя лошадь. Он, и без того не слишком-то разговорчивый с Хайме, теперь скалился и огрызался на каждое слово, избегая разговоров. В конце концов Хайме не выдержал.

— Послушай! Ну, прости! Что я такого сказал? Я ведь не хотел, может просто ляпнул чего сдуру. Ну, что мне сделать, чтоб…

Не договорил. Зимородок обернулся к нему, серые глаза сверкнули сурово, аж пришибли к земле.

— Иди домой, — сказал он.

Хайме, собираясь уж было продолжать, запнулся. Несколько раз пытался что-то начать, хватая ртом воздух.

— Иди домой, парень, — повторил Зимородок, чуть мягче. — Тебе не место здесь.

— Я не могу… — Хайме поджал губы, уставился в землю.

— Почему? На что ты надеешься?

Вот так, глядя Зимородку в глаза, говорить было страшно. Хайме отвернулся.

— Если мы не заплатим долг, нас выгонят из дома… это все из-за меня…

Зимородок долго, хмуро смотрел, молчал.

— Ты что, всерьез намереваешься убить дракона? — спросил он.

В голосе было столько издевки, что Хайме начал краснеть. Нет, конечно он не слишком-то рассчитывал на удачу, с самого начала. Куда ему… да и как он собирался сражаться?

Зимородок ждал.

— Я испробовал все… — Хайме начал оправдываться, голос дрожал. — Если меня убьют, этого хватит чтоб заплатить. И… и…

Дальше не вышло.

Он всегда был неудачником, за что не брался — все валилось из рук. Иногда казалось — Элиза поклялась выйти за него из жалости. Хорошая добрая девушка… Только отец Элизы — не богатый, но очень гордый экюйе Мериго де Шуасоль, никогда не отдаст дочь за Хайме, у которого, кроме славы предков, ни гроша за душой. Элизу нужно либо заслужить, либо забыть. Он уже из сил выбился… Какими-то правдами и не правдами удалось занять денег, купить коня и оружие, плохонькое, но все ж… хотел было поехать в город, наняться оруженосцем хоть к кому-нибудь… Не успел отъехать и нескольких верст от дома — напали, ограбили, коня увели…

Он всегда был неудачником.

Дома ведь наверняка уже знают о том, что случилось, и что он пошел в горы, убивать дракона. Все знают. Если он вернется ни с чем — будут смеяться еще больше. А милая Элиза будет жалеть и утешать… до конца дней… она обещала никогда не отдать руку другому, и даже уйти в монастырь… Тошно становилось от этого. А тетка Каталина с каждым годом все ворчливее. Не попрекает, но от этого только еще хуже, лучше б уж говорила в глаза… а то посмотрит так… как на увечного. А дядя Густав вообще предпочитает не замечать.

Да лучше он сдохнет тут в горах! Хоть какая-то польза от него, хоть десять флоринов получат, отдадут долги…

Не удержался, громко шмыгнул носом, краснея все больше. Уши горели огнем.

— Дурак, — холодно заключил Зимородок. — Если ты сдохнешь тут, то никто ничего не получит. Святым отцам нужно будет предъявить твое тело, а то скажут — сбежал. Просто так не поверят. А кто отсюда потащит? Думаешь я? Не-ет, не выйдет. Да и останется ли от тебя тут хоть что-нибудь? Опознаваемого? А если сожрет? Дерьмо драконье предъявлять?

Хайме молчал, стиснув зубы.

— Послушай, парень, — Зимородок сощурился, вглядываясь, — почему ты не взял денег у Язона, если так нужны? Слушай, иди к нему, а. Он тебе даст, поможет, он хороший человек. Скажи — отдашь потом, не важно когда… я тебе верю, отдашь. Тут надеяться не на что. Ну подумай, у тебя даже оружия нет, рогатину, и то сломали. Сожрут с потрохами без всякой пользы, невеста потом плакать будет. Зачем тебе? Легче было прямо дома повеситься, да хоть бы рядом с теми четырьмя на перекрестке.