— Ты собираешься сидеть перед пустым листом бумаги, как в тот раз?

— Нет, — ответила она и начала делать грубый набросок.

— Итак, ты не рисовала уже долгое время, — произнес Чейз, любуясь морем, чтобы Милли могла изобразить его профиль. — Почему же перестала?

— Жизнь меняется, — ответила она. — Я стала слишком занятой, и рисование стало казаться глупым времяпрепровождением.

— А потом ты отправилась в отпуск и подумала, что, может, тебе вновь понравится это занятие?

— Вроде того.

— Так почему же ты выбросила краски, когда мы познакомились?

— Все эти вопросы, — аккуратно произнесла Милли, — очень нарушают наше соглашение, Чейз.

— Но ты в кои-то веки на них отвечаешь, — возразил он.

Милли молчала, продолжая рисовать все быстрее и быстрее. Образ Чейза уже начал появляться на бумаге.

— Мне не понравилось, как это выглядит, — наконец призналась она. — Как будто я хотела найти себя или вроде того.

— А ты хотела?

Милли хлестнула его взглядом, тут же забыв о рисунке.

— Я не потеряна, — резко сказала она, — и не сломлена.

— Серьезно? — спокойно спросил Чейз, хотя Милли все равно почувствовала всплеск негодования в его вопросе. Ее пальцы сжали кусочек угля.

— Да.

— Потому что я считаю, все как раз наоборот.

Уголь упал на песок.

— Как ты смеешь?..

— А ты думаешь, почему ты здесь, Милли? — Чейз посмотрел на ее, и его глаза сверкнули огнем. — Почему тебе захотелось пережить эту сумасшедшую, напряженную неделю со мной? Причем тебе не просто захотелось — ты буквально нуждалась в этом.

— Я не нуждалась!

— Лгунья.

Милли затрясла головой. Затем потянулась за углем и сжала пальцы. Хотя, уставившись на бумагу, Милли понимала, что рисовать больше не будет. Не сможет. Мысли бешено крутились в ее голове, сердце отбивало быстрый ритм.

— Я так понимаю, сеанс окончен? — протянул Чейз, и Милли отрывисто кивнула. — И теперь ты будешь вновь надменно себя вести? Неприступная Милли Ланг вновь в своей броне! Так, суровая женщина?

— Ты единственный, кто так меня называет, — сквозь зубы ответила она.

Все инстинкты подсказывали ей бежать отсюда, спасаться. Или хотя бы спасти то немногое, что от нее осталось. Как она допустила это? Зачем зашла так далеко? Чейз умно соблазнил ее открыться. Она же совершенно не хотела всей этой эмоциональной близости! Черт, все, что ей было нужно, — просто секс.

И она до сих пор не получила его!

Пока надо было исправлять ситуацию.

— Я не буду вновь суровой с тобой, — ответила Милли, прижимая рисунок к груди. — Но ты сказал, что я могу выбрать, чем заняться сегодня. Я выбрала.

— И это уже не рисование? — поинтересовался Чейз.

Он все еще выглядел расслабленным, валясь на белоснежном песке, как обычный человек, решивший позагорать с утра.

— Нет. — Ее голос был похож на скрип двери, хоть и звучал уверенно. — Я скажу, чем мы будем заниматься сегодня.

— Поспорим, я заранее знаю ответ, — пробурчал Чейз.

— Сексом. Я хочу тебя! — вырвалось у Милли. Она была просто в ярости от того, что он опять видел ее насквозь.

Чейз одарил ее ленивым и одновременно удивленным взглядом, хотя, конечно, поражен ее заявлением не был.

— Хочешь секса? — переспросил он. — Иногда, Милли, мне кажется, ты очень узко мыслишь.

— Я серьезно, Чейз. Единственной причиной, по которой мы затеяли эту дурацкую интрижку…

— Дурацкую, да? Я чувствую себя оскорбленным.

— Ты понял, что я имела в виду. Я начала это только потому…

— Ты начала?

— Прекрати перебивать меня!

— Это я подошел к тебе на пляже и пригласил на свидание.

— А я предложила сделку о сексе.

— Здесь я должен согласиться, но это единственное, в чем твоя заслуга.

Она уставилась на Чейза, бледная, с огромными глазами.

— Ладно, суровая женщина.

Чейз поднялся, отвернувшись от Милли, чтобы та не видела гримасы боли на него лице. Новое лекарство не помогло так, как он рассчитывал. Он был сломлен так же, как она! Просто Чейз лучше умел это скрывать.

— Что «ладно»? — неуверенно переспросила Милли.

— Ладно, мы займемся сексом. Думаю, у нас было достаточно времени насладиться предвкушением, не так ли?

— Угу, — нерешительно согласилась она.

— Пойдем, — сказал он и протянул Милли руку.

Она робко взяла его ладонь. Ее глаза все еще были огромными от страха, а белоснежные зубы вновь терзали нижнюю губу.

— Куда мы?

— Я же вроде говорил, что предпочитаю постель?

— Ну да…

— Передумала? — усмехнулся он, зная, что это заденет Милли.

— Нет! Конечно нет!

— Конечно нет, — согласился Чейз, чувствуя, как все внутри ее холодеет, а руки превращаются в ледышки.

Он провел ее обратно в дом, в спальню. Обернувшись прямо перед дверью, Чейз сказал:

— Ты же боишься.

— Да, — вымолвила она.

— Ты опять слишком много думаешь об этом.

— Я знаю.

— Я знаю способ исправить положение.

Он толкнул дверь и потянул Милли внутрь за дрожащие руки. Она чувствовала себя будто в неясном сне.

Сейчас все было совершенно по-другому.

Ее сердце так сильно билось о грудную клетку, что казалось, скоро там появятся синяки. Во рту пересохло, ноги стали ватными. Милли подумала, что еще никогда так не нервничала.

Чейз обернулся к ней. На его лице не было и намека на улыбку.

Ничего не происходило. Милли открыла глаза:

— Чего ты ждешь?

— Прости, суровая женщина, — улыбнулся он. — Но ты не на шоу Чейза Брайанта.

— Ты хочешь, чтобы я все делала?

— Я знаю, ты бы предпочла, чтобы я сделал все сам, но с каких пор на этом острове что-то должно быть так просто?

— Прости, — нервно хохотнула она, — прошло много времени с тех пор, как…

— Я вроде как догадался.

Милли вновь закрыла глаза, на этот раз от смущения. Она не видела Чейза, но почувствовала, как он подходит ближе. Его пальцы коснулись ее щеки, затем порхнули к уху и заправили выбившуюся прядь волос.

— Думаешь, если я скажу тебе успокоиться, это поможет? — прошептал Чейз, а она отрицательно покачала головой. — Ты уверена, что хочешь этого, Милли? Ты еще можешь отказаться. Я, конечно, не обрадуюсь, но пойму. Для тебя это — большое дело. И ты боишься…

Милли почувствовала, как ее буквально разрывает чехарда мыслей и эмоций.

— Я не делаю ничего, — прошептала Милли, — но я и не ухожу, ведь так?

— Да, спасибо высшим силам хоть за это.

Медленно он притянул Милли к себе и взял ее лицо в свои ладони. Сердце бешено забилось. Вот сейчас. Он поцелует ее, а потом…

— Прекрати думать, суровая женщина.

— Я ничего не могу поделать, — застонала она. — Я не могу выключить свой мозг.

— Это я понял.

— Я хочу, Чейз, правда. Хочу забыть обо всем на свете, — зашептала она.

— Но затем тебе снова придется все вспомнить.

— Я хочу забыть лишь на некоторое время, — еле дыша, сказала она. — Пожалуйста, Чейз, заставь меня забыть. Заставь меня забыть все.

— Непростое желание.

— Пожалуйста, и не важно, что для этого нужно. Ты единственный, кто сможет.

Милли знала, что это правда.

Вместо ответа, Чейз просто поцеловал ее. Его губы коснулись ее губ раз, затем еще и еще. Поцелуй становился все откровеннее, и она почувствовала, как он проникает глубоко в ее душу. По телу побежали мурашки наслаждения и предвкушения, и Милли отдалась во власть его губ, отвечая на поцелуй. Ее руки взлетели ему на плечи, ногти впились в кожу.

«Ты никогда не целовала Роба так. Ты кричала на него в тот последний день, когда он уходил. Ты не поцеловала Шарлотту на прощание. Ты даже не посмотрела на нее», — твердили мысли.

— Полегче, Милли, — услышала она.

Открыв глаза, она увидела, что застыла в странной позе, вцепившись ногтями в спину Чейза.

— Прости, мне жаль.

— Мне тоже, — сказал он и аккуратно отцепил ее руки от своих плеч. — Похоже, ты думала о чем-то действительно серьезном.