— Видение, дурачина!

— Да. Там был я и… еще кто-то. — Я отвожу глаза в сторону, чувствуя, как бешено колотится сердце.

— Это была Мелани.

— Ева! Она мертва! Скорее всего, я разговаривал с Варварой. То есть буду говорить с ней. Они очень похожи внешне…

Сам говорю и не верю. В видении девушка была очень похожа на Мелани. Варвара другая.

Я чувствую, как руки Евы ложатся мне на плечи, и она обнимает меня. Объятия просты, неэмоциональны: просто замерли, сцепившись друг с другом, но так хорошо.

— Вот стоит мне отлучиться, а ее уже другой тискает! — Стефан ворвался в кухню полностью одетый: то ли с улицы пришел, то ли уходить собирался.

Я размыкаю объятия и умоляюще смотрю на Валльде:

— Можно я его ударю? А? Ева, разреши! Хотя бы разочек!

— Нет, Рэй. Не могу. А на ком я тогда свой дар буду отрабатывать?

За спиной слышится мученический стон.

— Ненавижу твой дар, Ева. — Клаусснер плюхается на стул и начинает мне жаловаться: — Она издевается надо мной! Ты представляешь, каково это, когда тебя выкидывают в грядущее?

— Только что испытал. — Я смеюсь над горюющим Стефом.

— А вот представь, я по два-три раза в день это испытываю. Да мне в космонавты уже пора! В летчики-испытатели! Такие нагрузки на организм.

— Не жалуйся. — Ева подходит к нему и целует, после чего что-то шепчет ему на ухо, отчего у Стефана тут же начинают блестеть глаза, а на лице расплывается кривая непристойная улыбка, и уходит из кухни. Понятно без слов. Я отворачиваюсь и сажусь пить свой кофе.

— Ты чего сидишь? Допивай и пошли!

— Куда? — Я удивленно таращусь на Стефа.

— За жратвой от Лауры. Нам надо забрать заказ из Италии и притащить сюда.

— Так много?

— Я как понял, Лаура не скупилась. Говорят, там вина только два ящика.

Я вздыхаю. Ну что же, это отвлечет хотя бы.

Зал был украшен еловыми ароматными ветками и гирляндами, повсюду горели свечи. Мы были одеты в дорогие костюмы, как на выход в свет. Ева и Реджина разбавляли нашу мужскую компанию, блистая своей красотой и околдовывая своими женскими чарами: вечерние платья, прически, макияж, соблазнительный аромат духов, голые коленки, тонкие запястья, изящные грациозные шеи с колье — потрясающе! Посторонний незнающий наблюдатель назвал бы нас элитой. Мы умеем выглядеть внушительно и дорого, но почти у каждого все это приобретенное, мало кто из нас знал в детстве достаток в еде и деньгах. Я тоже надел свой дорогой прошлогодний костюм. Вообще-то, как ввела традицию Мириам, я каждое Рождество покупал новый, обязательно баснословно дорогой и с громким именем на бирке, но не в этом году. И я был такой не один, кто нарушил эту традицию. Кевин тоже был одет в старое, но выглядел еще более отстранённо и небрежно, чем я. Он стоял одинокой фигурой возле камина, держась особняком от всех остальных. Мы оба были чужие на этом празднике. Я постоянно кидал взгляды в его сторону, Ганн же молча стоял и пил шампанское, уткнувшись себе под ноги. Кевин уже не смеялся, веселя всех своими остротами, не был галантным и душой компании. Он словно извинялся за свое присутствие здесь и боялся меня. Я же смотрел на него и думал о том, что этот человек должен быть мертв. Мелани крутанула колесо фортуны в его сторону ради того, чтобы он стал отцом ребенку, о котором еще даже не знает. Но возникает вопрос: а будет ли? Стоило ли жертвовать?

Реджина тут же шикает на меня через ведьмин зов, чтобы не смел об этом говорить ему, что придет время, и она сама откроет Ганну правду. А я и не спорил, сидел в углу дивана и тихо нажирался шампанским.

— Я хочу произнести тост. — Артур галантно вышел вперед. Все присутствующие обратили на него свое внимание и затихли. — Вот промчался еще один год. Тяжелый, безумный и невероятно испытывающий нас. Судьба за это время столько раз грозила нам смертью. Еще никогда Саббат не был столь уязвим. Но благодаря Богу и его планам на нас, а еще талантливому стратегу — моей сестре Реджине, — все обращают внимание на царственную Хелмак, которая стоит поблескивая своими бриллиантами в свете свечей, — мы продолжаем существовать, радоваться жизни полным составом, которым и были в прошлом году. Реджина, этот бокал я хочу выпить за тебя!

Все поднимают в ее честь шампанское и выпивают. Я снова кошусь на Ганна и наши взгляды встречаются, понимаю, что мы сейчас думаем об одном и том же: то, что для всех кажется счастливым концом, мой и его финал остается открытым — либо драма, либо трагедия.

Этот год действительно изменил Саббат — он сломал нас, покорежил, у кого-то отросли когти и зубы, а у кого-то беспомощность в теле.

— Я хочу поделиться радостными новостями. — Реджина выходит вперед взамен Артура и торжественным голосом она обращается к шестерым, как к толпе в этой огромной холодной зале: — Во-первых, я хочу поздравить Еву и Стефана, что они наконец-то решили пожениться. Мы долго этого ждали и вот свершилось!

Я удивленно смотрю на Стефана, который трет свой бритый подбородок — бороды ему явно не хватает. Интересно, как ему удалось уломать Еву? Сколько он раз ей делал предложение? Раз пять точно. Что же так повлияло на нее? Наверное, все эти события, которые разворачивались у них на глазах. К тому же, Стеф был в опасной близости к инквизиторскому костру. Он даже подружился с Лаурой. Что еще более удивительно! Тогда чему я удивляюсь? Хоть у кого-то всё будет хорошо. Я рад за них. Стефан достоин счастья. Наверное, нет сумасброднее мужчины, чем Клаусснер, желающий надеть на себя узы брака, когда остальные мечтают оставаться холостяками.

Я присоединяюсь к аплодисментам и приобнимаю Клаусснера, который улыбается во все тридцать два зуба, если они еще в этом количестве у него из-за работы Инквизитора.

— Во-вторых, хочу объявить и поздравить с повышением Ноя Валльде и Сару Луизу Чейз, которая отсутствует с нами сегодня, так как уехала на каникулы к родственникам. Оба в скором времени приступают к работе в Сенате как Архивариусы. При том Саре дали третий тип в отделе бытовых преступлений, а нашему Ною — третий тип в отделе расследований особо тяжких преступлений. Поздравляю, Ной!

И снова аплодисменты. Впервые вижу улыбающегося Ноя. Он весь красный от удовольствия, смущенно потупил глаза, разглядывая мыски своих ботинок.

— Говорят, Реджина ходатайствовала за Чейз в Сенате. — Бормочет мне на ухо Курт. — Та всё была не в восторге от решений Хелмак, вот Светоч и убрала ее с дороги, заодно заткнула, чтобы не сболтнула про нас лишнего.

Я кошусь на Реджину, та прочитав мои мысли и Курта, победоносно улыбается. Черт возьми, шикарная женщина! Элегантность решения по избавлению чопорной занудной Чейз поражает. Браво, Реджина!

Я поднимаю бокал и, глядя в довольные хитрые глаза Реджины, делаю глоток. Шампанское щекоча нёбо сладостью льется внутрь меня, ослабляя мои нервы, натянутые, как канаты.

— И третье. Я хочу выпить за вас, мальчики. — Хелмак обращается ко мне и Ганну. — Я знаю, что вы потеряли многое, что от вас остались лишь тени моих любимых Рэйнольда и Кевина. Вы пережили многое, вы испытали то, что и некоторые из нас не испытывали. Жизнь била вас и пытала, но вы вставали и шли в атаку, наплевав на все запреты, мнения и даже законы физики. Вы оба умерли. Один вчера на бумаге. — Она поворачивается к Кевину, который замер в позе у камина, скорее всего, желая стать незаметным. — Поздравляю, для мира Инициированных ты теперь недоступен. Ты можешь начать все с чистого листа. Другой, — она поворачивается ко мне, — физически. Но был воскрешен любовью. Рэй, помни об этом. Ты потерял Мелани, но она хотела, чтобы ты жил. Она воскресила тебя и дала тебе шанс! Не разочаруй её. За вас!

Она поднимает бокал и залпом его выпивает. Все смущенно повторяют это. Никто не аплодирует, радостно не восклицает, лишь скорбно молчат.

Я оборачиваюсь на Ганна и впервые не чувствую ненависти и злобы к нему. Хелмак права, Мелани была любовью, которая воскрешала и даровала нам шанс. Истинный Ангел.

Моя девочка.

Примечания:

«роза пахнет розой»* — "Роза пахнет розой, хоть розой назови её, хоть нет". У.Шекспир. (Трагедия «Ромео и Джульетта», акт II, сцена II, Джульетта)