От надменных и могучих воителей осталась лишь одна

хрупкая девочка, а гордый конь, скачущий по клинку,

скрылся в крохотном медальоне.

Когда Лилэ подросла, Цицино удвоила свои заботы. Во

все глаза следила она за тем, чтобы дочь не увлеклась кем-

нибудь из простых тушинских парней и не разрушила ее

последнюю надежду на возрождение древнего рода.

Цицино помнила каждую букву завещания, оставлен¬

ного мужем. Перед казнью эристави написал письмо, ко¬

торое передал через Зезву.

«Поручаю тебе дочь мою Лилэ, чтобы уберегла ты ее

от врагов. И так как нет у нас сына, то воспитай ее так,

если будет на то воля божья, чтобы могла она управлять

владениями моими, не дала погибнуть роду и славе моей...»

В родовых имениях мужа давно утвердились новые хо¬

зяева. О восстановлении прав на принадлежавшие ей са¬

мой земли Цицино и помышлять ие могла, ибо это открыло

бы тайну существования Лилэ, последнего отпрыска мя¬

тежного рода.

Единственное, что оставалось у Цицино,— это надежда

на красоту дочери. Только она одна и могла еще помочь

выполнить завещание. Выросшая в высшем свете вдова

эристави отлично знала, что красивая внешность открыва¬

ла путь к сердцу любого мужчины, стоила дороже любых

богатств и ценилась пуще знатности.

Природа щедро одарила Лилэ. Высокая, стройная, с

черными томными глазами, окруженными густыми ресни¬

84

цами, девушка служила вдохновением для певцов и поэ¬

тов Тушети. И песни в честь ее красоты распевали не

только юноши, но и гордые тушинки.

Подобно тому как весеннее солнце, пригревая все жар¬

че и жарче, пробуждает к движению все живое, так и рас¬

цветающая красота дочери вызвала Цицино из ее уедине¬

ния. Она стала появляться с Лилэ на сельских сборищах

и храмовых праздниках. Но все было тщетно. Кругом был

тот же простой люд, те же полудикие горцы. Знать чура¬

лась крестьянских празднеств, а если кто и появлялся, то

это были мелкопоместные азнаури, мало отличавшиеся

от простых мужиков.

А Цицино метила куда выше, мечты ее кружились у

самого царского престола.

Когда она представляла себе Лилэ восседающей на тро¬

не царицы Тамар, ей казалось, что на скорбном лице каз¬

ненного мужа играет улыбка и что стоны и проклятия без¬

жалостно упичтоженной п неотмщенной родии его сти¬

хают в глубине могил.

Мечта у в и деть Лилэ царицей Грузии стала для Цицино

священным призванием, долгом перед погибшими. Только

ради нее она и жила еще. А после... После она соединится

со своим супругом, с которым в этом мире не прожила и

года, предстанет перед ним с радостным светлым ликом,

чтобы отныне насладиться с ним вечным райским бла¬

женством.

Немало юных горцев заглядывалось на прекрасную

Лилэ. Были среди них и такие, что владели большими ота¬

рами овец, отличались мужеством и отвагой, но Цицино

и слушать ни о ком не хотела.

Она боялась только одного: как бы эти отчаянные сы¬

ны гор не похитили ее Лилэ. Она спала с дочерью на од¬

ной постели, не позволяла ей выходить одной на улицу,

гулять отпускала только в сопровождении сыновей Зезвы.

Сыновьями Зезвы Гаириндаули кистикские женщины

пугали детей, рассказывали им, что этих молодцов боятся

даже олени в горах и орлы в поднебесье. Какой же парень

посмел бы косо взглянуть на девушку, любимую ими пуще

родной сестры. Разве какой-нибудь безумец, которому

жить надоело!

Однажды в гости к Зезве прибыла Кетеван, его родст¬

венница из Кахети. Она сразу же приметила Лилэ, была

с ней ласкова, а уезжая, сделала ей подарок.

85

Когда она приехала во второй раз, Цицино поняла при¬

чину такого внимания к ее дочери. На этот раз родствен¬

ница Зезвы привезла с собой единственного сына, уже

взрослого юношу Лухуми.

Нельзя было не обратить внимания на этого богатыря.

Чтобы пройти в дверь, он согнулся чуть не вдвое, а его

широкие плечи закрыли почти весь дверной проем.

Рука Цицино, протянутая для пожатия, утонула в его

огромной ладони.

С открытым мужественным лицом, орлиным носом и

пронзительным взором серо-зеленых глаз, он выглядел не¬

сколько сурово и в то же время как-то по-детски наивно

и застенчиво.

С Лилэ он держался робко, краснел до ушей при каж¬

дом брошенном на нее взгляде, точно не знал, куда девать

свои огромные руки и ноги.

Но стоило только Лилэ отвернуться, как он во все глаза

начинал разглядывать ее.

Цицино несколько раз перехватывала этот взгляд,

обращенный к ее единственной утехе, и ее охватывал

страх.

Вскоре мать и сын уехали в Велисцихе, а осенью Ке¬

теван прислала Цицино и ее дочери вина, фруктов и чурч¬

хел, а в письме к Зезве просила передать Лилэ сердечный

привет от Лухуми.

Такая дерзость со стороны простой крестьянки возму¬

тила Цицино.

—

Моя Лилэ не нуждается в милостыне,— заявила она

и запретила девушке прикасаться к подаркам Мигри¬

аули.

Потом надменная вдова стала упрашивать Зезву ото¬

слать подарки назад и передать Кетеван, чтобы ее неоте¬

санный верзила-сын не смел даже произносить имени

Лилэ.

Огорченный Зезва успокоил Цицино обещанием, что

съездит в Кахети и поговорит обо всем со своей родст¬

венницей.

С той поры Кетеван и Лухуми не приезжали больше

к Зезве, не писали писем его заносчивой гостье.

Кетеван чувствовала себя оскорбленной, но скрывала

от сына свой разговор с Зезвой. Она предала бы забвению

все случившееся, если б не печальный вид Лухуми и овла¬

девшая им любовная тоска.

86

С того дня, как Лухуми побывал в доме Зезвы, он по¬

терял покой. Иной раз он так глубоко погружался в раз¬

думья, что, забыв про еду, просиживал за столом, уставясь

в одну точку.

Горько было смотреть на это Кетеван, тем более что

она сама была виновницей печали сына, так неудачно

затеяв сватовство. И еще горше было ей от сознания того,

что теперь нельзя ничем помочь делу. Хотя Зезва ничего

не объяснял Кетеван, она поняла все сама: сын ее был

слишком беден и незнатен для Лилэ.

Муж Кетеван Мгелика Мигриаули, спасаясь от кров¬

ной мести, переселился в Кахети и занялся земледелием.

Однако сердце воина не лежало к столь мирному занятию,

и через некоторое время Мгелика сменил мотыгу на

копье.

В те времена на границах Грузии то и дело вспыхивали

войны, и Мигриаули легко нашел себе место в дружине

братьев Мхаргрдзели. Он принимал участие в походах на

Хлат и Иран, во взятии Арчеша и Ардебиля. Когда Иванэ

и Захария Мхаргрдзели повели войска на Хорасан, Мгели¬

ка Мигриаули первым вступил в Маранд вместе с пятью¬

стами отборными воинами, которыми командовал Така-

идин Тмогвели. Амирспасалар Захария приказал передо¬

вым отрядам не вступать в схватку с врагом до тех пор,

пока не будут подтянуты основные силы. В случае же об¬

наружения крупных вражеских сил Такаидин должен был

немедленно известить военачальника и действовать по его

указанию.

Передовой отряд поднялся па холм перед Марандом

и расположился лагерем в виду города. Марандцы, как ска¬

зано в летописи, «узрели малые вражеские дружииы, во¬

оружились и налетели на них с превеликой яростью, ибо

малые силы тех не внушали страха».

Тмогвели со своими ратниками самоотверженно ринул¬

ся навстречу неприятелю и перебил почти весь отряд.

Оставшиеся в живых бежали, преследуемые грузинами.

Захария Мхаргрдзели, подведя тем временем к городу

основные силы, был изумлен представшим его взору зре¬