«Почему ты мне ничего не рассказывал?» - возмутилась я. – «В любом случае, без меня ты никуда не отправишься. Если твоей жизни грозит опасность, я буду рисковать своей вместе с тобой.

Он покачал головой.

«Ты не понимаешь, что нам грозит».

«Это не важно. Кто тебя преследует? Полиция? Мафия?»

«Гораздо хуже. Моя матушка».

Это прозвучало смешно, я не выдержала и расхохоталось. Но лицо моего возлюбленного оставалось серьёзным и мрачным.

«Она собирается меня женить. Очень выгодный брак, продиктованный политическими соображениями», - невесело усмехнулся он.

«И ты решил убежать?» - спросила я.

«Да. И скитался по мирам, пока не встретил тебя…»

«У нас есть ещё время? Мне нужно собраться в дорогу».

«Поторопись».

Я провожу на вершине башни около часа, затем медленно бреду вниз. Каменные ступени лестницы вьются вниз нескончаемой спиралью.

Три следующих недели мы колесили по стране, нигде подолгу не задерживаясь, останавливаясь на ночь в гостиницах небольших городков, дешёвых мотелях или просто ночуя в машине. За рулём всегда была я – как выяснилось, Ричард не умел управлять автомобилем, и, как мне казалось, даже слегка побаивался этого фырчащего чудовища. Нам было тревожно, но мы были счастливы друг с другом, эта безумная поездка сама собой превратилась в самый необычный медовый месяц, который только могли бы вообразить молодожёны. Мы не нуждались в деньгах, не строили планов, не задумывались о завтрашнем дне. Нам было достаточно того, что мы вместе.

В один из вечеров Ричард предложил мне руку сердце, и я ответила ему согласием. Это произошло в маленьком кафе в полуподвале старинного здания, на тесной улице городка, попавшегося нам на пути. Не было шумного праздника - ни свидетелей, ни толпы гостей и родственников. Мы просто обменялись золотыми кольцами и стали мужем и женой, вступили в гражданский брак, не благословлённый небесами.

К концу третьей недели нашего сумасшедшего вояжа мы решили, что смогли обмануть преследователей, и они потеряли наш след. «Кажется, нам удалось от них оторваться», - сказал тогда Ричард. Мы оба ошибались. Подходил к концу очередной суматошный день, оставив вещи в мотели, мы пошли немного погулять перед сном. Там, в тихой безлюдной роще, нас настигли преследователи. Ричард дрался, как защищающий логово лев, но силы были неравны.

Неужели это когда то действительно было – со мной, с нами?

Наша любовь тихо умерла. Угасла, не выдержав испытания временем.

Я знаю, подобное бывает во многих семьях. С годами пылкая любовь сменяется на привязанность, затем – на привычку. Время истачивает чувства, подобно тому, как капающая с высоты вода постепенно выбивает углубление в самом прочном камне. Наверное, не многим парам в нашем мире довелось разделить такую всепоглощающую любовь, что была у нас. Но, с другой стороны, ни одна из семейных пар не попадала в капкан столь долгого брака. Раньше я считала, что для того, чтобы возненавидеть близкого и любимого человека, должно произойти что-то из ряда вон выходящее - подлость, предательство. Оказалось, что нет. Для этого нужно всего лишь время.

Мы шли по длинной ковровой дорожке, раскатанной поверх чёрных гранитных плит, плотно, без зазоров пригнанных друг к другу. По обе стороны, насколько хватало глаз, плотным строем стояли тёмные, почти неразличимые фигуры, каждый из них держал в руках зажжённый факел, так что казалось, что мы идём по огненному коридору. Возможно, это был огромный зал, но его стены и своды скрывала тьма. Мне было страшно, но мой муж был рядом со мной, он шёл, приобняв меня за талию, и выглядел спокойным и решительным, хотя и мрачным. Впереди показалось ступенчатое возвышение, на самой вершине которого стоял огромный трон. Лишь когда мы подошли к самому основанию, я смогла разглядеть занимавшего его человека.

Это была женщина в чёрных богатых одеяниях, по её бледному лицу с правильными чертами невозможно было определить возраст, но глаза выдавали, что она была не просто старой, а по-настоящему древней. В изгибе губ и линии подбородка я уловила сходство с Ричардом, и поняла, что эта загадочная, привыкшая повелевать женщина – его мать. И если мой муж был Чёрным Принцем, то она, вне всяких сомнений, Чёрной Королевой.

Мы обменялись долгим взглядом. Я первая, не выдержав, отвела глаза.

«Так это и есть твоя избранница?» - спросила королева.

«Это моя жена».

Дама в чёрном вновь обратила на меня взгляд, в котором мешались гнев и презрение.

«Какую цену ты попросишь, чтобы оставить в покое моего сына?» - спросила она.

Я вскинула голову.

«Мне ничего от вас не надо!» - воскликнула я. – «Мы любим друг друга, и хотим быть вместе. Навсегда!»

Наступило тяжёлое, напряжённое молчание. Я приготовилась к смерти, и ещё плотнее прижалась к Ричарду.

«Навсегда…» - задумчиво повторила королева. – «Что ж… Наверно, я должна была вас проклянуть. Но вы не оставили мне выбора, и мне не остаётся ничего иного, как благословить ваш брак. Оставайтесь же вместе. Навсегда!»

Она взмахнула рукой, зал, в котором мы находились, затянула тьма. Спустя мгновение она рассеялась. Мы стояли перед воротами нашего замка.

Первые годы замок казался нам чудесным, поистине королевским подарком. Мы потратили много дней, прежде чем обошли его до последнего уголка, поднимаясь на самые высокие башни и спускаясь до тёмных подземелий. Мы не разлучались ни на минуту, не переставая говорили друг с другом, по несколько раз в день занимались любовью, порою в самых неожиданных местах – на медвежьей шкуре, расстеленной перед пылающим камином в гостевом зале, на маленьком неудобном диванчике в библиотеке, там, где нас накрывала очередная волна вспыхнувшей страсти. Мы не думали о том, что ждёт нас завтра, каждый прожитый день был ознаменован любовью и счастьем.

Но день проходил за днём, год за годом. В нашем мире не изменялось ничего. Замок постепенно переставал быть для меня уютным, исполняющим прихоти домом. Он ещё не казался мне тюрьмой, но я уже начинала чувствовать себя птицей, запертой в позолоченной клетке. Я начала скучать по нашему реальному миру. Мне не хватало его шума, света, гремящей музыки, стремительного движения, гомона человеческих голосов, кофе и ментоловых сигарет, интернета, покетбуков в мягких обложках. Постепенно, совсем незаметно для нас, мы начали отделяться друг от друга. Наша любовь не прошла, просто утратила прежний пыл. Мы всё больше проводили времени порознь, встречаясь в иные дни лишь в трапезной и нашей супружеской спальне.

Самое трудное в пребывании здесь это то, что мне абсолютно нечем себя занять.

В замке огромная библиотека, но я не знаю языка, на котором написаны книги, и не могу их читать. Давным-давно Ричард пытался меня обучать, но я никогда не имела способностей к освоению языков, к тому же этот был слишком сложным и вычурным.

Будучи фотографом, я немного увлекалась ещё и компьютерной графикой, но, по понятным причинам, не могла  этим здесь заниматься. Один из залов в дальнем крыле замка был отведён под художественную мастерскую. Но некому было научить меня, как натягивать на раму холст, как его грунтовать, правильно смешивать краски и тому подобным тонкостям, сопровождавшим труд живописцев. Я всё-таки пыталась рисовать, уверяя сама себя, что занимаюсь авангардным искусством. Однажды я даже организовала выставку для одного единственного зрителя, моего возлюбленного. Помню, как я увлечённо готовилась, развешивая по стенам пустого зала мои немудреные работы, накрывала фуршетный стол. Ричард пришёл в назначенное время, с бокалом шампанского в руках прошёл вдоль стен, подолгу останавливаясь возле каждого моего рисунка, а я с волнением наблюдала за ним. В то время мы всё ещё друг друга любили…

Я пыталась вести дневник, покрывая при помощи пера и чернил страницы взятых в библиотеке пергаментных блокнотов буквами, складывающимися в ничего не значащие слова. Нет более нелепого и бессмысленного занятия, чем вести фиксацию событий, находясь в месте, где ничего и никогда не происходит.