Минут двадцать жду автобус, провожая уезжающих людей взглядом и встречая новых. Не запоминаю их лица, для меня они все сплошная серая масса. В воздухе витает напряжение. Что виной тому, пасмурное зимнее утро, или быть может хмурые рожи, окружившие меня - но волнение поднимается из самых глубин подсознания и давит на психику.

      Нервно озираюсь по сторонам, вколачивая в себя мысль, что нужно быть внимательнее, что я не дрова везу, а хрень, которая стоит больше, чем вообще положено. От напряжения пальцы сводит судорогой, плечи потряхивает, под ребрами неприятно ноет и когда подъезжает мой автобус, я чуть ли не первым залетаю в теплый салон.

      Радость моя была не долгой. В смеси запахов дешевых духов, приторно-сладких настолько, что в горле начинает першить, в перегаре вчерашнего застолья, чужих тел... отчетливо прослеживается один единственный запах дорогого парфюма, так нелепо вписавшийся в общую массу зловония. Пытаюсь пробраться к выходу, шаря глазами по салону, и уговариваю себя прекратить истерить и взять себя в руки, но люди, заполнившие своими телами все свободное пространство, мешают не то что двигаться, но и дышать.

      - Уже выходишь? - ровный тон, без примеси эмоций, раздается над самым ухом. Вздрагиваю всем телом, кожа в момент покрывается неприятными мурашками. Мой локоть с силой сжимают раньше, чем успеваю дернуться с места. И уж поверьте, как только откроются двери, ни один из пассажиров не сможет встать на пути к моему спасению - раздавлю.

      Дергаю рукой, задевая даму, стоящую рядом. Выслушиваю в свой адрес кучу брани касательно моего воспитания, поведения и всех грехов моего прадедушки. Сет, устав слушать весь этот бред, к которому я привык за годы проведенные на улице, рявкает на тетку (когда ее глаза наполнились слезами, мне даже стало ее немного... а нет, показалось). Под воцарившуюся тишину заталкивает меня в самый угол автобуса, не обращая внимания на мое сопротивление - а оно было, и достаточно активное.

      Двери открываются, пинаю его по ноге, стараясь вырваться. В ушах долбит пульс, всего трясет и мне пиздец как не хочется ехать с таким попутчиком. Сет, психанув, успокаивает меня ударом в живот и я тут же затихаю и утыкаюсь ему лбом в плечо, пережидая вспышку тупой боли. Народ, только что схлынувший и позволивший немного вдохнуть, тут же вернулся обратно в утроенном количестве.

      Сет матерится, за каким-то хером обхватывает меня рукой за талию, а вторую впечатывает в стенку. А что, с ним очень удобно ездить, не раздавят хоть. Получается, что я утыкаюсь ему лицом в плечо, а руками закрываю живот. Неприятная боль постепенно отпускает и я могу приподнять лицо и взглянуть на своего будущего убийцу... Легкий смешок сам собой слетает с губ, растянувшихся в глумливом оскале. На тебе, крыса зажравшаяся, почувствуй всю прелесть общественного транспорта в час пик! Эх, надо было на метро ехать. Он оттуда не только бы выходил - выползал бы, голый и оскверненный чужими телами. Точно говорю!

      - Тебе весело? - теперь усмехается он, а я от отчаяния (самое паршивое чувство из всех возможных), утыкаюсь ему обратно в плечо. Лучше пару остановок вдыхать запах хорошего одеколона, чем видеть такие эмоции, хоть и на красивом лице. А с какого хера я вообще считаю его красивым?..

Додумать мне не дали новые ощущения. Сет, придвинувшись еще ближе (хотя куда ближе-то?), обнимает меня второй рукой, утыкается мне носом в макушку и молчит. А мне его молчание хуже побоев. Невозможно предположить, что он предпримет в следующий момент. Ему двадцать шесть или двадцать семь, точно не знаю, а его уже боятся достаточно влиятельные люди, я уж молчу про босоту вроде меня. Такой человек убьет и не заметит. Для него жизни ничего не стоят, и это страшно на самом деле - понимать, что одним кивком его головы ты можешь исчезнуть навсегда. Я видел смерть своих друзей, близких, она ходила около меня, но все же отступала в самый последний момент... и вот сейчас мне до усрачки страшно, что вся моя никчемная жизнь, которая только-только стала налаживаться, может прекратиться с одним его выстрелом. У него пистолет, чувствую его животом из-за тесного контакта. Один выстрел, покажущийся сонным горожанам простым хлопком в общем гуле двигателя старенького автобуса, и все, меня нет. Пока я буду сползать на пол, теряя жизнь по крупицам, он спокойно покинет салон автобуса, ничем не выдавая себя, ну разве что победно улыбнется... Меня начинает трясти. Причем это не просто нервная дрожь или холод, а самая настоящая истерика, от которой трясет всего, и он это чувствует, сильнее прижимая меня к себе. Зачем? Пытается успокоить? Что за бред!!! Скорее издевается и давит на психику, это у него выходит лучше всего.

      Я понимаю, что надо взять себя в руки, что пора мыслить, соображать. Цепляйся, Ян, за свою шкуру! Не смей сдаваться!!! Ненавижу свою слабость. Черт...

      От переизбытка эмоций и нехватки кислорода начинаю кашлять. Зажимаю рот рукой, кое-как выдернув конечность из тесного плена наших тел, и пережидаю приступ. Люди смотря по сторонам, стараются отодвинуться подальше, а мне им в рожу плюнуть хочется. Вот просто взять и... Кажется я схожу с ума. Навалилось разом все, сложно...

      Откашлявшись вытираю рот тыльной стороной ладони и откидываю голову на холодное дребезжащее стекло. Смотрю Сету прямо в глаза, так и не приняв окончательного решения: то ли бороться, то ли сдаться...

      - Подыхать собрался? - спрашивает буднично, глядя на меня сверху вниз. Его всегда идеально уложенные волосы пребывают в легком беспорядке, на висках выступила испарина и по глазам вижу, как ему физически тяжело находится в этом месте. И зачем он задал этот вопрос? Он же сам меня убивать собрался.

      - Тебе какое дело? - все так же смотрю на него, не отвожу взгляд, и как же его это бесит. Что на равных с ним, что границ не вижу. Звереет на глазах.

      - Ты еще живой... - задумался, - относительно, только потому, что я позволяю.

      - И на хрена оно тебе?

      - Тон смени, - просит пока по-хорошему.

      Автобус резко тормозит, Сет наваливается на меня всем весом, я по инерции обхватываю его за талию, больно ударившись головой. Вот если бы не толпа народу, которого с каждой остановкой становится все больше, люди бы пришли в ужас от нашей позы. Два голубка, блядь.

      - Ты добегался, парень, - властно произносит, будто озвучивает приговор.

      Ну-ну... Эта наша борьба длится уже давно, и то ли я к ней привык, то ли стал получать удовольствие от хождения по краю лезвия, но сдаваться я не намерен. Эта простая мысль осенила меня в тот момент, когда я с силой шибанулся об стекло. Как там говорится: "На войне все средства хороши"?..

      Так и не отпуская его шального взгляда, скольжу ему ладонями под пальто, очень радуясь, что он его принципиально никогда не застегивает. По мере продвижения моих рук, его лицо приобретает пугающе-ошарашеную-ахуевшую гримасу. Пытаюсь не заржать, но как же это сложно. Ткань свитера под моими пальцами мягкая и гладкая на ощупь, наверно, безумно приятная для тела. Увлекшись ощущениями, спускаюсь прикосновениями ниже, чувствуя, как он напрягся. Приблизившись еще ближе и приподнявшись так, чтобы лучше заглянуть ему в глаза... достаю у него из-за ремня брюк ствол, спускаю с предохранителя и, высвободив руку, упираю дуло ему прямо в живот. Все это происходит за доли секунды (забыл сказать, я временами подрабатываю карманником, в перерывах между разгрузкой вагонов и очередным пиздецом в моей жизни), он не успевает среагировать, а я, так и не меняя выражения лица, спокойно говорю ему прямо в лицо: