- Ты видишь? - тыкаю пальцем на машину, желая убедиться, что мой мозг все еще не до конца свихнулся.

      - Если ты про свою грязную машину, то да. Если про царапину на крыле, которая появилась там совсем недавно, как раз пока ты был в отъезде, то нет, ее я не вижу и причастия к этому не имею, - заявляет с такой уверенностью, что мне смеяться хочется.

      А я-то думал, откуда взялась эта царапина. Нет, то, что я разбил бампер, когда ехал с опознания его трупа - это знаю, а вот царапина никак не давала мне покоя.

      - Нет, ты... - вижу в его глазах полное непонимание и гребаное беспокойство. Он не видит этого зловещего облака, медленно, почти лениво расползающегося под нашей машиной, становящегося все плотнее и ползущего в сторону домов, преграждая нам путь. Оно вытекает из окон первых этажей рядом стоящих высоток, стелется по тротуару, окутывая все, что может, кроме людей, подступив к которым слишком близко и натыкаясь на невидимую преграду - отступает в сторону. И когда эта дрянь начинает капать с крыш домов, все отчетливее напоминая слизь, источать убийственный смердящий запах паленой плоти, не выдерживаю ни морально, ни физически, зажимаю себе нос рукой и схватив Мишку за запястье, тяну за собой в полупустой переулок, ведущий к остановке, где эта дрянь мистическим образом еще не успела заполнить все вокруг.

      - Да что за херня с тобой происходит?! - раздраженно рявкает Мишка на всю улицу, но руки не вырывает, а лишь успевает поставить на сигнашку машину и, матеря меня на чем свет стоит, семенит вслед за мной.

      Заталкиваю его в первый подъехавший автобус, не разбирая номера, перед глазами все плывет, где на нас с интересом смотрят несколько ребятишек, пока их мамаша увлеченно болтает по телефону, всем остальным пофигу. Люди едут с работы и если мы не инопланетяне, решившие захватить мир, или не добровольцы, готовые пожертвовать им денег на счастливое будущее, то им все равно - есть мы или нет.

      - Рассказывай, - просит, пока я как загипнотизированный слежу, как эта дрянь ползет по дороге вслед за нами, но постепенно отступает, и спустя пару остановок могу вздохнуть спокойно, перестав ощущать этот ядовитый запах, въевшийся, кажется, под кожу.

      Встаю к Мишке плечом к плечу, намерено задевая его. Хочу чувствовать, что он рядом. Он ловит мой затравленный взгляд, видит мою неконтролируемую нежность и желание быть еще ближе и, выдохнув, отворачивается к окну.

      - Я волнуюсь, - тихо и почти неслышно.

      - Все будет хорошо, - вру напропалую и ему, и себе.

      Он, еще пару раз вздохнув и обессилено опустив голову, запускает свою руку ко мне в карман, переплетает наши пальцы, а меня от такого робкого касания дергает, как от удара током. Пытается отстраниться, но лишь сильнее сжимаю его пальцы, не желая терять его тепло и поддержку.

      За окнами родного и все так же ненавистного мне города темнеет слишком стремительно. Не берусь судить, я ли тому причина, или вся восставшая против нас преисподняя, без разницы. Мелькают пейзажи, огни ярких вывесок торговых киосков, перед глазами словно туман и я погружаюсь в него, не чувствуя опасности совершенно.

      Воспоминания теплым светом обволакивают израненную душу, пытаются залечить так и не зажившие раны, но, увы, слишком сильна боль потери и вряд ли ее когда-нибудь удастся забыть.

      Мы познакомились с Мишкой, когда я универ заканчивал, он только на первый курс поступил, МЧСником все стать хотел и стал же. Мелкий еще совсем, едва семнадцать стукнуло, а уже с невозможным упрямством и уверенностью, что людям надо помогать, даже если они этого не просят, даже если настоятельно уговаривают отойти подальше и не мешать, даже если помощи этой и не заслуживают вовсе. И сколько ни вбивал ему в пустую блондинистую голову, что никто не оценит такой его помощи, что нахер это никому не надо и люди эгоистичны до мозга костей, и, считаю, это правильно в наше время. Он все равно лез на дерево снимать диких кошек, доставал из луж алкашей и пытался стать суперменом для всех, хотя особой любовью к людям не страдал. Он считал, что если может помочь, то поможет, потому что ОН считает это правильным, а не с целью услышать, какой он хороший или выслужиться перед кем-то. Идеалист до мозга костей. Часами штудировал книги, выезжал на сборы, учения, бесконечные тренировки и жил этим, хотя я и всячески противился его выбору. Он слишком гнался за своими идеалами, был слишком категоричен, даже резок, принимая решения, может быть поэтому все случилось именно так.

      Мы встретились, когда он пришел ко мне в универ с кем-то из своих друзей, таких же первогодок, хотя и учился в другом ВУЗе. Как там говорится: "Рыбак рыбака..."? Переглянулись, помню, оценили друг друга и, хоть убейте, понятия не имею, что он во мне нашел. Но именно он приперся на следующий день с букетом, заловил меня в коридоре и, вручив этот омерзительный веник, предложил встречаться. И ладно я был с бодуна, коридор был пуст (это я так, типа, дежурил, а сам же перся покурить без палева), но он же трезвый был, в рубашке еще. Если сказать, что я ахуел в тот момент - это ничего не сказать. Шок, ступор, интерес и непреодолимое желание переебать ему этим веником, дабы раз и навсегда выбить из него эту романтично-сопливую чушь. Номер ему дал, куда деваться-то, да и свободен был на тот момент (хотя сейчас понимаю, что если бы и не дал, послал его, сам бы пошел искать встречи), но уже через пару недель нашего общения, пустого трепа по телефону и нескончаемым смс понял... влюбился. Вот так просто: крепко, намертво прирос к нему, так, что и дышать в тягость, когда его нет, и нервы на куски, если пропадал где, не предупредив, хотя и не должен был мне ни черта. И не страдал же никогда ничем подобным, повстречались-разбежались, все нормально, все как у всех, а тут как взорвалось: и понимал он меня с полуслова, и терпел мои ревностные и эгоистичные заморочки, да и про характер свой молчу, но причина была не в этом. Он был нужен мне, и впервые в жизни осознав, что кто-то тебе по-настоящему необходим, дорог, я четко понял, что попал.

      Испугался сначала такого наплыва чувств, звонить ему даже боялся, пока он сам ко мне не пришел и почти силой не трахнул, заставив на живом примере убедиться в том, как сильно он мне необходим, а я - ему. Убедил. Молодец. Убедил настолько, что спустя два дня, измучив себя угрызениями совести (коей раньше не особо пользовался), накрутив себя настолько, что был почти уверен, что таких как я у него десятки, и чуть не свихнувшись от своих же вымышленных подозрений, собрал вещи, купил в ближайшем от его съемной квартиры киоске букет, не помню уже что это было, вроде ромашки, и заявился к нему, твердо понимая, что если меня сейчас пошлют, то пойду я ни к себе в общагу, а сразу топиться, потому что не отпустит уже эта зараза, знаю, всей душой чувствую.

      Не выгнал. Скривился при виде букета, но принял и его, и меня со всеми потрохами, сразу с порога заявив, что если решил, то раз и на всю жизнь, гулящий мужик ему нахер не сдался, а потом в любви признался, с нахрапа, резко, как послал, блять, но признался же...

      Автобус тряхануло на кочке, и вместе со встряской весь морок с глаз слетел. Мишка все так же молчалив и задумчив, чертит неведомые никому узоры большим пальцем у меня на ладони, а я тихо млею от такой ненавязчивой ласки.