-Алчность! Уныние! Зависть! Гнев! Чревоугодие! – по правде говоря, мужчина, стоявший рядом со мной, действительно не отличался особой стройностью. Мать Елена подошла к нам с Кирой, единственным, кто стоял прямо, отказываясь сгорбиться под грузом ее обвинений. Я видел, как пульсирует вздувшаяся вена на ее виске, - Гордыня! Блуд!

-Да пошла ты! – огрызнулась Кира, и зеленоватая тетка, подскочив к ней, отвесила моей жене звонкую пощечину.

Я рефлекторно дернулся, но державшие меня верзилы оказались готовы к такому повороту и немедленно вернули меня на место. А я для себя отметил, что с этой сволочью потом еще обязательно поквитаюсь.

Мать Елена, впрочем, не обратила на эту небольшую перепалку никакого внимания и вернулась на свое место перед алтарем.

-Только мы, братья и сестры, стоим сейчас между ядом, сочащимся из рушащейся обители скверны, и остальным миром! – продолжила вещать она, - Бог призвал нас на битву со Злом, разящий меч Ангела небесного указал на нас, и мы исполним Его волю!

Развернувшись, Мать Елена указала на зияющую в витраже дыру.

-Так же, как и он, не ведая сомнений и усталости, будем мы разить врагов своих, сокрушая их денно и нощно, их кровью омыв землю, что они осквернили! - из-под своего белого одеяния она выхватила большой нож и торжествующе вскинула его вверх, - семь смертных грехов пали, низвергнутые Богом из небесных чертогов! Семь смертных грехов не пройдут мимо нас, верных воинов Его! Очистимся, братья и сестры, через искупительную жертву во славу Господа!

И вот тут мне стало реально страшно. Я бы даже штаны обмочил, было бы чем. Если раньше максимум, что нам грозило – удар по голове рукояткой от половой щетки, то тут, как выяснилось, головы можно и вовсе лишиться! У меня словно второе зрение открылось! Я вдруг разглядел и темные пятна на одеяниях Матери Елены, и потеки на ступенях алтаря, да и хлюпающий под ногами ковер мне не померещился. Я увидел безумное возбуждение в глазах окружающих нас людей, которые уже проливали кровь, отнимали чужие жизни, и им это определенно понравилось.

Нас, приговоренных к закланию, толкнули вперед, опуская на колени, и в этот момент меня больше всего поразило то, как покорно выполнили приказ остальные «грешники». Никто из них не предпринял даже вялой попытки к сопротивлению, отдавая себя в руки убийц, словно идущие на бойню овцы. Кто знает, быть может их чем-то накачали, либо смерть казалась им лучшим выбором по сравнению с перспективой и дальше выслушивать полоумные проповеди Матери Елены?

Как бы то ни было, но мы с Кирой так легко сдаваться не собирались! Я уперся ногами в пол, категорически отказавшись падать ниц и безропотно подставлять шею под нож. Двое конвоиров повисли на моих руках, пытаясь меня повалить, но я не уступал. Краем глаза я видел, как Киру, как она ни брыкалась, все же сбили с ног и уткнули головой в ковер.

Мать Елена спустилась с алтаря и направилась в нашу сторону, намереваясь как можно скорей разобраться со строптивыми пленниками, пока они не создали ей дополнительных проблем. Не желая опозориться перед своей наставницей, мордовороты удвоили усилия, им на помощь поспешили другие. Затапливаемый паникой разум из последних сил пытался найти выход из положения, цепляясь за последние соломинки.

Соображай же! Чему меня научили тренировочные спарринги на виртуальной арене? Что надо делать, когда тебя держат за руки двое громил? Использовать их силу против них самих!

Понимая, что задействовать надо любой шанс, поскольку второй попытки не будет, я качнулся назад, словно пытаясь отстраниться от подбежавшего ко мне парня с занесенным кулаком наготове. В ответ меня толкнули вперед, и тогда я резко присел, а мои невольные помощники, не раздумывая, грубо рванули меня обратно вверх. Воспользовавшись моментом, я использовал их как опору, оттолкнувшись от пола и, что было сил, пнув обеими ногами стоявшего передо мной детину прямо в грудь.

Отчаяние придало мне сил, и удар получился что надо. Парень почти оторвался от земли и, пролетев по воздуху, врезался в приближающуюся Мать Елену. Они в обнимку рухнули на ступени алтаря, сшибая подсвечники и подставки с масляными светильниками…

Честно говоря, я до сих пор не могу сказать, как поступил бы, зная наперед, чем все обернется. У меня же не оставалось выбора на самом деле! Да и не до раздумий мне тогда было. Либо закончить жизнь жертвенным барашком с перерезанным горлом, либо бороться, а в любви и на войне все средства хороши, ведь так? И я боролся как мог, а уж что вышло – то вышло.

Масло из опрокинувшегося светильника выплеснулось на бархатную драпировку, и она мгновенно вспыхнула. Пламя быстро заскользило по ней вверх, растекаясь вширь и перепрыгивая на соседние полотнища. Порыв сквозняка погнал огонь по полу, порождая все новые и новые очаги возгорания.

Несколько секунд все происходило в полной тишине. Все застыли, где стояли, позабыв обо всем и заворожено наблюдая за набирающим силу огненным танцем, что разбегался по портьерам, выписывая на них пламенеющие узоры.

«Мене, текел, фарес» - промелькнуло у меня в голове.

А потом кто-то закричал.

Каким бы дурманом ни были забиты головы прихожан, понимание того, что в отсутствие воды любой пожар представляет собой смертельную опасность, дошло до них в одно мгновение. Толпа дружно рванулась к выходу, крича, толкаясь и сбивая друг друга с ног.

Наплевав на свои обязанности, прислуга Матери Елены, позабыв про «грешников», также бросилась наутек. Их наставница что-то кричала, пытаясь их остановить, но ее голос потонул в общем гвалте. Страх сгореть заживо оказался сильней богобоязни и религиозного экстаза.

Я подскочил к скрючившейся на полу Кире и присел рядом с ней, обняв за плечи и прижав к себе.

-Ты цела, тебя не ранили? – я почувствовал, как жену всю трясет от пережитого.

-Да, все нормально, я в порядке, - спазм стиснул ей горло, и слова протискивались через него с явным трудом.

-Все хорошо, успокойся. Все нормально.

-Да, но… - Кира отстранилась и огляделась по сторонам. В ее испуганных глазах отразилось бушующее вокруг пламя, - но что нам теперь делать?

-Что делать? – я и сам словно только что очнулся, затравленно озираясь на подступающий со всех сторон огонь, - уносить отсюда ноги, пока не поздно!

Я схватил жену за руку и вскочил, намереваясь бежать к выходу, но успел сделать лишь несколько шагов, как тут же застыл, как вкопанный, поскольку мое сознание наконец обратило внимание на царящий в храме жуткий шум. Ор стоял такой, что уши закладывало. Поскольку из зала имелся только один выход, то все бросились туда и немедленно образовали в дверях мертвую пробку. В общем гаме то и дело прорывались чьи-то исполненные боли крики, но на толпу это не оказывало ни малейшего влияния. Перепуганные люди продолжали напирать, чем только усугубляли положение.

Путь к спасению оказался для нас отрезан.

Увернувшись от упавшего сверху куска горящей ткани, я снова опустился на корточки и натянул куртку себе на голову. Кира последовала моему примеру. Воздух постепенно наполнялся густым сизым дымом, в котором уже сложно было разглядеть, что происходит возле дверей, но, судя по непрекращающимся воплям, давка там образовалась нешуточная.

-И что теперь? – Кира говорила на удивление спокойно, как будто она уже исчерпала свой лимит страха и паники на сегодня.

-Постараемся остаться в живых. До сих пор у нас с тобой это получалось неплохо.

-Каким образом?

-Для начала надо найти место, где нечему гореть, - я отполз от лавки, которая занялась от свалившейся на нее портьеры, - давай пробираться к окну.

-А где оно?

Резонный вопрос. Дым сгустился уже настолько, что начал есть глаза, и ориентироваться в нем стало уже совершенно невозможно. Я опустился на четвереньки.

-Старайся держаться как можно ниже, - потянул я Киру за собой, - у самого пола воздух еще более-менее чистый. Помни – убивает не огонь, а дым. Огонь потом только поджаривает задохнувшиеся трупы.

-Слабое утешение, если…

-Стой! Подожди! – я почувствовал, как моих рук коснулся прохладный ветерок, - из разбитого витража сквозняком тянет! Чувствуешь?