Глава 8. Принц и мачеха

Чем ближе он к ним подходил, тем медленнее шёл, тем сильнее ему хотелось вернуться назад. Но раз уж ты принял решение, да ещё при всех, нужно идти до конца. Особенно если ты король или собираешься им стать. Вот он уже перед дверью, за которой его ждёт столь неприятная встреча. Чтобы не осталось времени на сомнения, принц сразу дёрнул за шнурок. Раздался мелодичный звон колокольчика, и вскоре на пороге появилась молодая служанка.

— Что угодно Вашему Высочеству?

— Я хотел бы поговорить с госпожой вдовствующей королевой по неотложному делу.

— Хорошо, я доложу.

Ожидая, пока она вернётся, Аромир вёл тяжёлую борьбу с желанием уйти отсюда, бежать от этого неприятного вдвойне разговора. В присутствии молодой мачехи он всегда чувствовал себя глупо и неуютно. А тут ещё довольно щекотливая миссия.

— Ваше Высочество, — голос служанки прервал его внутреннюю борьбу. — Королева Намила примет Вас.

Теперь отступать было поздно. Принц кивнул и, набрав в грудь побольше воздуха, направился за девушкой. Служанка провела его в комнату для гостей, где уже ожидала королева.

Нельзя сказать, чтобы она была чудовищем, каким обычно изображают мачех. Если смотреть объективно, на злую и жестокую уродину, денно и нощно угнетавшую приёмного сына, она точно не походила. Наоборот, и здесь приходилось признать правоту Ладича, королева была юной и даже красивой. Аромир не мог припомнить с её стороны плохого к себе отношения. Намила всегда была тихой и вежливой, во всём послушной отцу. Отношения Аромира с королевой были сугубо официальными, принц избегал мачеху и находился с ней в одном обществе, только когда этого требовал протокол.

Но уж лучше б она была злой и страшной! Тогда всё было бы просто и понятно. Ведь она не только его мачеха, но и дочь ненавистного Блекстера — проклятья его страны и его семьи. Ненавидь он мачеху, это было бы естественно, однако Аромир не мог ненавидеть того, кто не причинил ему никакого вреда. Более того, иногда ему казалось, что Намила смотрит на него совсем не так, как должна смотреть на приёмного сына, и сие обстоятельство принца жутко смущало.

Впрочем, он не был в этом уверен, ведь его опыт общения с противоположным полом был крайне мал. Даже маму он практически не помнил, а сестра навсегда исчезла пятнадцать лет назад по вине всё тех же вестийцев. А ведь ей было примерно столько же, сколько сейчас его мачехе! Всех прочих дам с ним разделяла целая пропасть. Вероятно, в том числе и поэтому робкие попытки отца женить сына терпели неудачу.

— Садитесь, Ваше Высочество, — вежливо пригласила Намила. — Люси, ты свободна.

Служанка поклонилась и вышла. Принц остался наедине с той, с которой меньше всего желал остаться один на один. Тем не менее, он воспользовался её приглашением и сел.

Королева же смотрела на него с интересом, и невинный взгляд её больших карих глаз, как обычно, его смущал. Она сидела в непринуждённой позе. Аромир отметил, что на ней чёрное платье.

«Носит траур? — задумался принц. — Или всё дело в том, что этот цвет — любимый цвет Блекстеров? Последних, впрочем, как и женщин, никогда не поймёшь, всё у них сплошные двусмысленности. Платье вроде бы длинное и без нескромных вырезов, но лицо не закрыто траурной вуалью. Значит, ей нечего скрывать? Её длинные кудрявые тёмно-каштановые волосы также не прикрыты. Красивые у неё волосы, и причёску сделать не забыла… О чём я думаю?! Я же пришёл по важному делу!»

Намила тоже изучала принца из-под длинных ресниц. Она никуда не торопилась. Аромир понял, что неловкая пауза затянулась и пора брать инициативу в свои руки.

— Поверьте, мне очень тяжело начинать этот разговор, но вы сами должны понимать, что ситуация, которая сложилась в Славии, ненормальна. Вы и я находимся в центре событий, поэтому нужно найти выход, который бы устроил нас обоих.

— Я вас внимательно слушаю, принц.

— Вы, наверное, знаете, что народ хочет видеть королём меня, на моей стороне закон о престолонаследии, и я считаю своим долгом встать во главе родной страны, чувствую в себе силы, чтобы сделать жизнь наших граждан лучше. А что вы можете предложить чужому для вас народу?

— Я не стремлюсь к власти.

Сердце Аромира забилось сильнее, и в то же время он почувствовал огромное облегчение. Неужели всё так просто? А он-то боялся!

— Я очень рад этому. Ваш добровольный отказ от претензий на престол Славии будет самым лучшим выходом из создавшейся ситуации.

— А если я не откажусь? — невинно спросила королева.

Принц обмер. Она что, издевается?

— Но, позвольте, вы же сами сказали, что не стремитесь к власти. Откровенно говоря, мне предлагали заточить вас в башне. Но я вместо этого пришёл к вам для переговоров.

Бровки Намилы возмущённо сошлись на переносице.

— Вы не оставляете мне выбора, это шантаж, принц!

— Мне самому противно говорить всё это, но почему бы вам действительно не отказаться, если власть вас не прельщает?

— Ну, допустим, я так и сделаю. А что дальше? Стать крестьянкой или торговать на базаре сукном?!

— Вы можете так же жить во дворце, ведь Вы — вдовствующая королева.

— Меня здесь все ненавидели, но терпели, пока я была супругой монарха. А когда вы станете королём, женитесь, я вообще буду здесь лишней. Уже сейчас все на меня бросают косые взгляды, запугивают и шантажируют. Единственный человек, которому я доверяю — это моя служанка.

— Сочувствую. Но объясните тогда, чего вы хотите? Можете жить за счёт казны и не во дворце или можете вернуться домой к отцу.

— Я вам уже говорила, что у меня нет здесь друзей. Даже те, кто заявлял мне о своей преданности, любили королеву, а не Намилу. Если я буду жить в Славии за счёт казны, меня назовут нахлебницей и ещё сильнее возненавидят. Я не смогу жить в чужой стране, где все испытывают ко мне только ненависть. Вы говорите, что я могла бы вернуться на родину, но отцу я нужна здесь, а не дома. Моё присутствие в Славии позволяет ему вмешиваться в её внутренние дела…

— Но, чёрт возьми! — не выдержал Аромир. — Вы же знали, на что идёте, когда стали женой моего отца!

— Ах, принц! Мне сейчас двадцать лет, а во время подписания Вечного Мира было всего пять, но уже тогда моя судьба была предрешена! По одному из секретных дополнений к договору был запланирован этот брак. Ещё девчонкой я стала супругой вашего отца, была увезена в чужую страну. Принц, я на два года младше вас, а стало быть, могла годиться ему в дочери! Я никогда не любила его и не могла любить! Этот брак был заключён помимо моей воли, я была лишь пешкой в политической игре моего отца!

— Искренне сочувствую. Но что же конкретно вы можете предложить? Быть может, как и наш министр иностранных дел Ладич, хотите, чтобы я женился на вас?

— Я уже была один раз замужем поневоле и не хочу второго. Вы тоже, наверное, думаете, что я обольстила вашего отца. Но подумайте сами, могла ли я это сделать в детском возрасте?

— Простите, я не хотел вас обидеть. Но скажите, если отец вам чужой, то как же ваша мама?

— Дело в том, принц, что герцогиня Грэтта — моя мачеха. Моя настоящая мама умерла, когда я была совсем маленькой. Я почти не помню её.

— Извините, я не знал. Моя мама тоже умерла, когда мне не было и года, пятнадцать лет назад я потерял единственную сестру, а месяц назад лишился отца. Так что я вас очень понимаю.

Повисла неловкая пауза. Кто бы мог подумать, что с мачехой может быть общая боль? Пожалуй, она страдала не меньше, чем он. Более того, Намила тоже в каком-то смысле жертва проклятого Блекстера! Вот только что же теперь делать?!

— Простите, я был несправедлив к вам, но судьба сделала всё возможное, чтобы мы стали врагами, — прервал затянувшееся молчание Аромир. — Меня практически все, кроме канцлера и министра иностранных дел, убеждали посадить вас в башню и короноваться. Однако я не мог этого сделать, ведь вы не совершили никакого преступления. Вот если бы вы организовали на меня покушение или переворот, тогда другое дело. Но теперь я уже никогда не смогу сделать этого — вы и так много перестрадали в жизни. До этой встречи я считал вас если не врагом, то противником, соперником и был в трудном положении. Сейчас вы уже точно не враг и не соперник… Но я теперь совершенно не знаю, как выбраться из этого королевского пата. Что бы вы сделали на моём месте?