человек отделился от всех обитателей города. Наше справедливое любопытство будет удовлетворено, если мы

услышим горестные восклицания несчастной и слова утешения, с которыми обращается к ней старая служанка.

Женщине, которая погружена в свое горе, можно дать тридцать–тридцать пять лет. С первого взгляда

поражает ее необыкновенная красота. В отличие от всех жителей, нарядившихся по случаю праздника в лучшие

свои одежды, эта женщина одета по-траурному — во все белое. Волосы ее распущены, свободно падают на

глаза и щеки, текут по плечам, закрывают спину. Лоб выпачкан грязью, оттого что в приступе горя она билась

головой о землю. Когда служанка в который раз принялась твердить ей слова утешения, красавица наконец

промолвила сквозь слезы:

— Ах, Вриндамала, все верно, что ты говоришь! Но тебе не понять, что чувствую я сейчас, когда великий

праздник, который был уготован моему сыну, свершается в честь другого. Меня, царскую дочь, держат здесь на

положении рабыни рабынь. Меня, дочь раджи киратов! Главный военачальник нашего раджи победил моего

отца, а меня взял в плен и подарил своему господину. Раджа сделал меня своей женой по браку гандхарвов 1, и в

моем чреве зародился сын. Другие жены, завидуя и боясь, что мой сын станет наследником престола, убили

мальчика, а меня оклеветали перед раджей, сказав, что я шудрянка2, а не царская дочь. Сколько бы ни прошло

лет, разве это забудешь? Огонь ненависти сжигает меня. Как могу заглушить его в такой час? Те, кто опозорил

меня, кто был виной моих несчастий: сегодня торжествуют на празднике наследника. А мне осталось кататься в

пыли, задыхаясь от бессильной ярости. Ах, бедный отец мой! Он был раджей киратов. Греки мечтали захватить

его земли, и, чтобы не уступить чужеземцам, мой отец попросил помощи у главного военачальника Магадхи. А

тот воспользовался нашим несчастьем, захватил его земли и похитил меня для своего раджи. И после всего

злобные завистники заклеймили меня шудрянкой и неверной женой, а моего сына — сыном шудрянки от

неведомо какого отца. Они очернили мой род! Они отняли у меня младенца и убили его! О Вриндамала! Разве

это когда-нибудь исчезнет из памяти? Да пусть растопчут, сожгут и выбросят мое сердце, оно никогда не забудет

об этом, а значит, и я не смогу забыть.

Сказав это, женщина снова предалась своему горю, проклиная раджу и его наследника. Тогда другая

опять начала ее уговаривать:

— Деви3, все правда, что ты сказала. Но подумай, что станется, если кто-нибудь донесет на тебя радже.

Какие несчастья вновь обрушатся на тебя! Если раджу подговорят, он велит снова бросить тебя в темницу. Не

дай бог, дойдет до раджи, что ты не приняла к сердцу его великой радости, он не простит тебе этого, и новые

беды обрушатся на тебя Царская немилость, как и царское благоволение, часто зависят от самых ничтожных

пустяков. У тебя кругом враги. Найдутся такие, поспешат донести, что ты все еще гневаешься на раджу и

поэтому отказалась разделить его торжество, что, вместо того чтобы быть на празднике, ты убиваешься здесь в

одиночество. Поступи иначе. Какой прок горевать о том, что прошло? Старого не воротишь, только безвинно

навлечешь на себя новые ужасные несчастья. Послушай меня. Идем со мной. Будь там, где сейчас все, чтобы не

могли сказать про тебя, что ты в общую радость, как земли в пищу, подсыпала горя.

Но Мурадеви не вняла словам Вриндамалы. С еще большей мукой в голосе она сказала служанке:

— Ах, что такое ты говоришь? Разве какие-нибудь беды еще могут испугать меня? Пусть хоть сама

смерть придет, я не страшусь. С того дня, как убили мое дитя, не прошло часа, чтобы я не помнила об этом,

чтобы не разрывалась от боли моя душа. Разве есть муки страшнее этой? Если есть, пусть они придут ко мне.

Тогда я скорее умру, и не будет день ото дня исходить тоской мое сердце, перестанет гореть моя рана. Дай

случиться тому, что когда-то все равно должно случиться! Скажи им, чтобы убили меня. Я сама зову смерть.

Если другие еще не рассказали про меня радже, пойди сама сделай это. Я не боюсь смерти — пусть приходит.

Но похоже, что она, проклятая, сама боится меня и бежит прочь.

Услыхав такое, бедная служанка совсем смешалась и не знала, какие еще придумать слова, чтобы

образумить свою госпожу. А та не прерывала потока рыданий и проклятий.

— У меня был бы сейчас взрослый сын, — стонала она, — и я была бы сегодня рани — первой женой

раджи, а мой мальчик — наследником его престола! И все это погибло!

1 В древней Индии существовало несколько способов заключения брака; брак гандхарвов совершался без особых

церемоний, по взаимному согласию жениха и невесты. Считался наиболее подходящим для кшатриев.

2 Ш у д р а (женск. ш у д р я н к а ) — член низшей из четырех основных индийских каст.

3 Д е в и — буквально “богиня”; обращение к жене раджи.

Кто смог бы утешить несчастную в таком горе? Самое лучшее было оставить ее в покое и дать излить

всю свою муку. Так в конце концов и поступила Вриндамала Теперь она в молчании склонилась перед своей

госпожой.

Вскоре умолкла и Мурадеви, застыв неподвижно в скорбной позе. Время шло. Вдруг молодая женщина

шевельнулась, выпрямилась и, оборотясь к служанке, сказала:

— Твоя правда, Вриндамала: что случилось, того не изменишь. Что может быть глупее, чем сидеть сложа

руки и оплакивать прошлое? С этим покончено. Пусть веселится сегодня наследник раджи — не бывать ему на

троне Паталипутры! Так решила я, Мурадеви, царская дочь. Даже если мне придется соединить небо с землей, я

этого добьюсь. Никакие преграды мне не помеха, я не остановлюсь и перед убийством юного наследника. Ах,

как я теперь проклинаю себя за бездействие! Нет, нет! Довольно слез и стенаний! Начнем действовать! Я снова

обращу на себя взор раджи. Когда он впервые приблизил меня к себе, я была несмышленой, неопытной

девочкой. Я совсем не знала, что такое притворство. Теперь я иная. Все во мне будет обман, с головы до ног

оденусь я в фальшивый наряд. Клянусь, что я преуспею в этом! Я Мурадеви, дочь раджи киратов, и если я не

верну себе милость сына арьев, если не стану снова хозяйкой его души, знай, служанка, я уйду с тобой в

гималайские леса и там, на твоих глазах, предам себя огню. Клянусь! Но этого не случится. Будет так, как я

решила. Я вновь завоюю любовь раджи, и тогда он сделает для меня все, что я пожелаю. Ни один из его

сыновей не получит престола. Не править им Магадхой! Самого простого лучника-кирата приведу я в царские

покои и усажу на трон раджи. А если он по доброй воле не сделает своим наследником того, кого я захочу, то я

заставлю его сделать это. Я не прежняя Мурадеви. Кто-то неведомый вселился в меня и распоряжается моими

поступками. Он одержим местью. Клянусь, я сделаю самыми низкими рабынями тех жен, кто стал виной моих

страданий, кто опорочил меня и погубил мое дитя. Это мое последнее слово. Ступай! И я пойду вместе с тобой.

Я спрячу свое горе, запру свою ненависть, а скорбное, горестное лицо одену нежной улыбкой. Язык свой вместо

проклятий я научу произносить лишь сладкие речи — за ними, пока не настал час, я спрячу весь яд коварства и

обмана. И лишь глубоко внутри моей души останутся гореть мой гнев и мое горе. Не стало больше робкой,

простодушной и слабой Мурадеви. Есть новая: ни один ее взгляд не упадет без корысти, каждый шаг и каждое

слово будут служить лишь свершению тайных целей. Если такая Мурадеви годится тебе в госпожи, оставайся

со мной. Или будь, как другие, врагом мне. Одно помни: если останешься служить мне, неизвестно какие

страшные дела придется тебе совершать. Так подумай, прежде чем решить.