моя несчастная судьба. Вы не знали истины и не могли поступить иначе. Я ни в чем не виню вас. Виновата моя

злая доля. И все же вот здесь, у ваших ног, я говорю правду: я не заслужила изгнания и позора. Я царская дочь,

единственная дочь раджи киратов. Хвала всевышнему! Сегодня та, в чью жизнь по обычаю кшатриев, по

обряду гандхарвов вы вошли повелителем, удостоилась величайшего счастья вновь лицезреть вас,

удовлетворить ненасытное желание своих очей! Пусть ваш милосердный взор пребудет на мне, как прежде!

Такого неземного соблазна исполнены были речи и чары Мурадеви, что, как черная антилопа, попав в

сети хитрого охотника, с каждым шагом все больше запутывается в них, Дханананд все безнадежнее увязал в

путах, раскинутых лукавой и коварной женской рукой. Как бывает беззащитна лань перед стрелой охотника,

обманутая звуками его дудочки, так беззащитен стал раджа перед колдовством Мурадеви. Он опьянел от ее

сладкого голоса, пал под стрелами ее взглядов, попался в хитросплетения ее речей. Через шестнадцать лет

разлуки она показалась ему в своей зрелой красе еще обольстительней, еще пленительней, чем прежде. Он

прижимал ее к своей груди, осушал ее слезы, твердил слова утешения:

— Милая Мурадеви! Оставь сомнения и тревоги. Сегодня же ночью я приду в твои покои. И вечернюю

трапезу разделю с тобой. Только забудь о том, что было. Не вини меня, и я не упрекну тебя. Я буду с тобой.

Теперь Сумалья стал наследником престола, и я могу на время удалиться от дел. Ракшас и Бхагураян помогут

ему править, и на этот срок я буду целиком твой. Я могу поселиться здесь, у тебя. Ты хочешь этого?

В разгар беседы, исполненной взаимных признаний и клятв, Дханананд вдруг вспомнил о чем-то и, то ли

обращаясь к Мурадеви, то ли раздумывая, проговорил:

— Как странно! В тот миг, когда предчувствие надвигающейся беды омрачало мой дух, я вместо этого

вдруг вновь обретаю возлюбленную, отвергнутую мною безвинно. Или так всегда бывает: чтобы узнать

радость, нужно пережить сомнение и тревогу? Может быть, истинное наслаждение заключается именно в

переходе из одного состояния в другое? Как ты думаешь, милая?

Мурадеви как-то странно улыбнулась в ответ на слова раджи, но тут ж отвела взгляд и нахмурилась.

Гла в а VIII

ВТОРОЙ ШАГ

Когда Мурадеви отправила письмо радже, то ни она сама, ни служанка не ожидали, что результат будет

столь успешным. Незадолго перед тем Вриндамала, встревоженная состоянием своей госпожи, ходила за

советом к Васубхути. Тот сказал, что должен встретиться с Мурадеви, чтобы что-нибудь предпринять. Два дня

Вриндамала размышляла о том, как бы устроить эту встречу. В конце концов она решила свести монаха со своей

госпожой в храме Владыки Канласы, который Мурадеви посещала каждый понедельник. А уж дальше, думала

она, благостный Васубхути все устроит. Хозяйку же ее в это самое время занимали совсем другие мысли. Та

думала об одном: как исполнить задуманную месть, с чего и как начать. Прежде всего необходимо было

свидеться с раджей. Это основа основ. Но как это осуществить? Поправ женский стыд, самой предстать перед

ним в совете или где-нибудь в другом месте — разве это возможно? Да и не стоит пытаться: скорее всего кроме

унижения это ничего ей не принесет. И тогда — конец всему. Пусть сам раджа не отвергнет ее с презрением,

зато другие жены и их сторонники сделают все, чтобы унизить и опозорить несчастную. Случайно попасться

ему на глаза? Но ведь после всех наговоров не может же она бывать в общих покоях вместе с другими женами.

Приходилось избрать один-единственный путь — набраться смелости, написать письмо и послать служанку,

чтобы она передала его прямо в руки махараджи. Если письмо дойдет до него, то есть еще надежда, что ее

замыслы осуществятся, если нет — другой возможности все равно не будет. Она утвердила себя в мысли, что

хуже, чем было, ей уже не станет, и, написав письмо, отдала его Вриндамале. Она подробно объяснила

служанке, как вести себя, чтобы ее допустили к самому радже. Она научила ее не называть имени своей

госпожи, а на вопросы стражников отвечать просто “я прислужница госпожи”, “я принесла махарадже письмо

от госпожи”. Тогда никто не догадается, что речь идет о Мурадеви, раджа будет думать, что письмо прислала

мать Сумальи, и захочет прочесть его. “Лишь бы он принял письмо и прочитал, что я пишу, — молила она в

душе, — а там пусть будет то, что назначено мне судьбой”. Она наставляла Вриндамалу, и, чтобы у служанки не

было сомнений насчет содержания письма, она постаралась внушить ей, что навсегда забыла о прошлом,

оставила свои безумные мысли о мщении и стремится лишь к одному — вернуть себе расположение раджи.

Вриндамала не заподозрила обмана, ее утешила перемена в ее госпоже, и хотя она мало надеялась на

успех затеи с письмом, но страстно желала блага своей госпоже и употребила все силы, чтобы доставить

письмо махарадже.

Читателю уже известно, что из всего этого вышло. Вриндамала не назвала во дворце своего имени, как и

имени своей госпожи. Назвавшись прислужницей госпожи, она, к собственному удивлению, вполне успела в

своем предприятии. Воистину, как мы бываем поражены, когда происходит то, чего мы никак не ожидали!

Но решение раджи показалось удивительным и неожиданным не только Мурадеви и ее служанке.

Новость взбудоражила всю женскую половину царского дворца. Изумление, злоба, ревность вспыхнули

мгновенно с небывалой силой. У раджи, кроме Сумальи, было еще восемь сыновей от разных жен, и сейчас

жены эти пришли в бешенство, узнав, что раджа не только посетил Мурадеви, но и собирается на время

поселиться у той, чье имя было до сих пор под запретом. Не иначе, гадали они, колдовскими чарами завлекла

она раджу и теперь тем же способом изведет их всех, обратит против них сердце их повелителя, заставит его

забыть соперниц и одна станет властвовать в его душе. Этими тревожными мыслями жил весь женский мирок.

Об одном этом только и шли разговоры и пересуды.

Кроме Мурадеви, гнев жен обратился на тех, кто, как они считали, способствовал ее козням, — на

дворцового управителя, стражников, служанку из царских покоев. Все эти слуги заверяли, что они приняли

злополучное послание за письмо от старшей царицы, но разве это могло кого-нибудь утешить? Напротив,

проникнув в замысел Мурадеви и поняв, какой хитростью она добилась своей цели, ее соперницы

вознегодовали еще больше. Вриндамала совсем растерялась. Она не знала, то ли ей радоваться, что для ее

госпожи настали счастливые дни, то ли опасаться злобы и мести тех, кто возненавидел ее за это. И все же она не

могла не порадоваться, увидев свою госпожу веселой и довольной, и думала, что теперь недалек тот день, когда

прежнее горе забудется и Мурадеви займет равное место среди других жен.

Саму же Мурадеви мало задевали нападки соперниц. Бывают люди: чем больше их оскорбляют, тем

сильнее зреет в них протест, чем больше препятствий возникает на их пути, тем непреодолимей в них

стремление к достижению своей цели. Мурадеви принадлежала к людям такого рода, а шестнадцать лет

страданий лишь закалили ее характер. Она необычайно возрадовалась успеху первой попытки завладеть

сердцем супруга и повелителя и торжествовала при мысли, что вызвала этим ревность и ненависть своих

соперниц. Однако удача не ослепила ее, голова ее оставалась ясной и трезвой. Она хорошо знала: как легко и

нежданно пришла к ней радость, так же легко и нежданно она может ее покинуть. Рано успокаиваться после

первого удачного шага, прежде нужно упрочить ту мимолетную власть над сердцем раджи, которую она обрела

сегодня.

Мурадеви умело вела игру. Она ловила каждое слово раджи, предупреждала малейшее его желание.