Оттон, присутствуя при выборах нового папы, способствовал избранию преданного ему человека. Им стал Пьетро де Павиа, принявший имя Иоанн XIV (10.12.983–20.8.984) — «достойный муж». До избрания он занимал епископскую кафедру в Павии и служил Отгону II в качестве канцлера.

Это было одно из последних деяний земного покровителя папы Иоанна. Император Оттон II скончался в начале декабря 983 г., оставив трехлетнего сына и наследника Отгона III.

Отсутствие сильного правителя на престоле империи привело к новым нестроениям в Церкви.

Восьмимесячный понтификат Иоанна XIV беден событиями и вместе с тем трагичен. Вскоре после кончины императора римляне, побуждаемые Кресченциями, возмутились против тевтонов. Папа попал в руки своего противника — кардинала Франко, который вернулся из изгнания, низложил его и, заключив в тюрьму, уморил голодом.

В империи началось женское правление: мать Отгона II императрица Адельгейда и его супруга и соправительница Феофано пытались противопоставить интересы империи стяжательству и властолюбию своих мощных вассалов. Для них было жизненно важно, чтобы на папском престоле оказался дружественный империи понтифик. Но сначала обстоятельства им не благоприятствовали.

В апреле 984 г., с помощью византийского правительства Франко Феруччи, Бонифацию VII (второй раз 8.984–7.985) удалось возвратиться из Константинополя в Рим. Здесь его уже поджидал вернувшийся на родину раньше Кресченций Старший. Бонифаций низложил Иоанна XIV, преемника своего врага, и вернул себе трон понтифика. По словам недоброжелательных современников, «ужасное чудовище Бонифаций, был обагрен кровью своего предшественника… В своих злодеяниях он пошел дальше всех других преступных людей. Изгнанный из Рима и низложенный собором, Бонифаций… вернулся в Рим, низложил Петра, заключил его в тюрьму, подверг ужасным мучениям и затем умертвил». По-видимому, он не церемонился с противниками, и из-за своей жестокости был непопулярен в народе.

На этот раз Франко-Бонифаций пробыл на престоле пятнадцать месяцев, до самой смерти в следующем году. В политике этот папа проявлял себя верным сторонником Византийской империи. Он погиб при невыясненных обстоятельствах, однако почти несомненно его отравили. По свидетельству хронистов, обнаженный труп папы протащили через весь город и оставили прямо на Капитолии, у подножия конной статуи императора Марка Аврелия. Там он валялся до тех пор, пока его не обнаружили священники и не предали земле.

Тем временем вдова Отгона I императрица Адельгейда отправилась в Павию, откуда осуществляла управление Итальянским королевством. Как вдова национального короля Италии Лотаря II, она обладала громадным авторитетом. Адельгейда сумела проявить себя и как способный политик. Заслуга в привлечении ее к дипломатической деятельности принадлежала не только ее второму мужу — Отгону Саксонскому, — но и, в первую очередь, ее свекру Гуго Прованскому, который преподавал ей науку государственного управления в королевском дворце в Павии, когда она была еще ребенком.

Феофано и Адельгейда, хотя были единодушны в политике, не очень ладили между собой в личном плане и старались держаться на расстоянии.

Адельгейда сумела несколько нормализовать обстановку и, по-видимому, помогла получить престол римского епископа своему ставленнику.

Избрание нового папы Иоанна XV (8.985–3.996) — протеже немцев — могло последовать только против желаний национальной партии. Однако его отец, пресвитер Лев, принадлежал к роду, относившемуся к семье Кресченциев. Это все объясняло.

Новый папа слыл ученым человеком и, по-видимому, был даже автором некоторых сочинений. Это обстоятельство делало его особенно ненавистным для невежественного римского духовенства. Впрочем, еще более, чем его ученость, возмущало прелатов нескрываемое стремление папы передать наиболее влиятельные должности лицам своей партии и своим родственникам.

Вскоре после интронизации Иоанна XV и при его попустительстве Кресченций принял сан патриция, что сошло ему с рук, так как в то время не было совершеннолетнего императора. Этим Кресченций как бы заявил, что считает себя представителем римского сената и народа и светским властителем Рима, но не независимым государем.

Тем временем еще одно государство, оказавшее впоследствии сильное влияние на папство, созидалось на Западе. После нелепой смерти[29] Людовика V (986–987), не оставившего наследников, единственным законным Каролингом оставался Карл, сын Людовика IV. Герцог Франции Гуго Капет весьма ловко оспаривал его права, утверждая, что Карл не был наследником по прямой линии, приходясь лишь дядей последнему Каролингу.

В последние годы Отгоны сильно пострадали от нападений французских Каролингов. Как герцог Нижней Лотарингии, Карл, младший брат короля Лотаря, открыто посягал и на Верхнюю Лотарингию, и если бы он смог получить французскую корону, то стал бы чрезвычайно опасным противником для Отгонов. Большинство историков полагают, что именно попытки последних Каролингов захватить Лотарингию стали основной причиной утраты ими короны. Вполне вероятно, что по наущению императриц Адельгейды и Феофано влиятельные французские прелаты Адальберон и Герберт поставили свои таланты на службу представителю рода Робертинов Гуго Капету. Известно, что эти клирики и шагу не делали без советов и рекомендаций из Германии.

Адальберон, архиепископ Реймсский, примас государства франков, был выдающимся человеком своего времени. Он отличался замечательной для этой эпохи образованностью, из ряда вон выходящим умом, неустанным усердием. Необычайно амбициозный, готовый к будущим преобразованиям, он страстно желал разом очистить Церковь, восстановить первоначальные порядки и вырвать ее из сетей феодализма, который со всех сторон проник во все структуры. Адальберон хотел укрепить общество, возродив под единым управлением саксонского кесаря Римскую империю в прежнем виде. Очарованный идеей такой империи, в которой будущий император Оттон III должен был стать новоявленным Константином, прелат не считал себя строго связанным клятвой верности, принесенной Лотарю Французскому. Теперь он добивался падения последних Каролингов. Эта династия спасла папство от византийцев и лангобардов, осыпала Церковь своими милостями, сделала главенствующей силой своей политики; но когда Каролинги утратили могущество и стали противниками империи, то оказались ненужными и опасными для папства. Власть и могущество перешли к Отгонам и Робертинам. На основании принципа «блаженны властители» («beati possidentes») Церковь стала их союзницей, ибо никогда не любила слабость.

Гуго Капет считал необходимым сблизиться с папой Иоанном XV. Тот сначала весьма благосклонно встретил посланников франкского герцога. Но на другой день его настроение изменилось. Сторонники соперника Гуго, Карла Лотарингского, прибегнув к красноречивым доводам, поднесли папе богатые дары, среди которых был великолепный белый иноходец. Поэтому посланцы Гуго в течение трех дней провели в томительном ожидании у ворот папского дворца и не смогли добиться аудиенции. Узнав причину немилости, они поняли бессмысленность их дальнейшего пребывания в Риме и в печали вернулись во Францию.

По-видимому, ошибка была быстро исправлена, и мелкие недоразумения не помешали главному. В 987 г. Гуго Капет был возведен на трон франкского государства. Все анналы сообщают об этом событии одной фразой, не давая ему ни положительной, ни отрицательной оценки. Гуго Капет не обладал ни великим умом, ни благородным характером. Адальберон сделал его королем, рассчитывая им манипулировать. Новая династия долго не забывала, что своей властью она обязана Церкви.

Но не франкское государство являлось в то время надеждой и опорой папству.

Иоанн XV, теснимый своими противниками, призывал в Рим регентшу Феофано. Поведение римлян внушало опасения и побудило ее ускорить возвращение. Феофано вступила в Вечный город в 989 г., и обычно столь несговорчивая Италия выказала императрице-гречанке абсолютное подчинение. Патриций Рима оказал ей почести как матери государя и продемонстрировал полное повиновение. Такая покорность Рима могла явиться только следствием договора, который, по-видимому, еще раньше заключили Феофано и Кресченций.