При избрании и венчании Николая присутствовал II, правнук Карла Великого, владевший лишь обломком некогда огромного государства, но носивший с 850 г. громкий титул императора. Последний представитель каролингской ветви в Италии, он был добросовестным, но не выдающимся правителем, и ни разу не смог отразить нападения сарацин, то и дело тревоживших прибрежные области полуострова. Византия не признавала его императорский титул и отказалась от завязавшегося между ними союза против мусульман. Вот этот-то император во время торжеств, сопровождавших избрание Николая I, вел под уздцы папского коня, что стало прецедентом для следующих церемоний избрания пап.
Николай оказался творцом еще одного обычая: он первый из пап венчался тиарой[3].
Новый папа, согласно отзыву одного из первых жизнеописаний пап Liber pontificalis, «был истинно католическим папой и работал не для себя». Как отец, увещевал он епископов избегать притеснения подчиненной им паствы, а священников и верующих призывал к повиновению епископам.
Деятельность Николая I можно свести к достижению двух главных целей: господству папы над Христианской Церковью и господству духовной власти над светской.
Церковные соборы, по мысли Николая, были просто орудием папы; он не придавал им никакого самостоятельного значения. «Выше папы нет авторитета, — писал он византийскому императору, — и никто не может его судить. Привилегии апостольского престола даны ему Богом, а не собором. Собор получает свою силу только от власти и санкции Св. Престола». Если же его постановления не подтверждены папой или он созван без его согласия, то такое собрание не может быть названо Собором. В целом ряде писем он убеждал Карла Лысого свято сохранять привилегии Св. Престола, без которых, по его убеждению, не может существовать ни Церковь, ни государство.
Когда стремление к духовному господству приводило к столкновению со светской властью, папа не останавливался перед борьбой. В его письме одному из епископов явственно просматривается угроза светским правителям: «Хорошо исследуйте, что те короли и князья, подданными которых вы себя называете, действительно ли короли и князья? Исследуйте, хорошо ли они управляют, прежде всего, самими собой, а потом своими народами, и царствуют ли они по праву. Потому что иначе на них следует смотреть как на тиранов, и мы должны не подчиняться, а сопротивляться им. Не восставать против них значило бы поблажать их порокам».
Сам он решительно отказывался «поблажать порокам» сильных мира сего, что со всей очевидностью проявилось в знаменитой истории Вальдрады. Это, казалось бы, семейное дело стало важнейшим событием политической жизни своего времени, в конфликт оказались вовлечены все короли Запада и многие прелаты.
История Вальдрады
Брат императора Людовика II, король Лотарингии Лотарь II, отчасти из политических, отчасти из личных соображений через год после свадьбы удалил свою супругу, дочь бургундского графа Бозона Теутбергу, и взял вместо нее Вальдраду, которая подарила ему несколько детей. Имеются даже свидетельства, что король заключил законный брак с красавицей Вальдрадой, происходящей из могущественной семьи. Современники, разумеется, полагали, что любовница привязала короля не столько своей красотой, сколько волшебством. Теутберга, двоюродная правнучка Карла Мартелла, в чем-то не оправдала ожиданий супруга, а кроме того, не родила наследника. Королева была обвинена в инцесте с собственным братом. Несчастная женщина настаивала на своей невиновности и даже доказала ее по понятиям того времени судом Божьим, подвергшись испытанию кипятком. Однако собор в Аахене во главе с архиепископами Кёльнским и Тирским (родственниками Вальдрады) одобрил поступок короля, возвел на Теутбергу небывалые обвинения, объявил ее соперницу законной супругой Лотаря, а их сына — наследником престола.
Оскорбленная королева устремилась за помощью к папе Николаю. Тот горячо вступился за обиженную женщину. Приговор был отменен, и дело перенесено на новый собор, где из-за банального подкупа королева снова проиграла. Тогда папа отлучил от Церкви Лотаря, Вальдраду и всех причастных к собору лиц. Отлученные архиепископы — Гюнтер Кёльнский и Тьетгод Трирский — бросились с жалобой к императору, и Людовик II с войском двинулся на Рим, чтобы защитить права брата и принудить папу отменить его решение. Но страх и уступчивость были не знакомы Николаю I. Он не устроил обычную торжественную встречу императору, не отправился к нему, когда тот занял свою резиденцию в городе, а организовал целый ряд церковных процессий, участники которых, громко вопия, обращались к Богу, чтобы тот вразумил неправильно поступающего Людовика.
Сторонники императора и продажных архиепископов попытались насилиями прекратить сопротивление: они нападали на процессии, топтали иконы; ворвались в храм Св. Петра, чтобы наложить проклятие на папу. Между прочим, немцы разбили чудотворный ковчежец, в котором, по преданию, была заключена частица подлинного Животворящего креста. Оскорбление святыни возмутило все слои общества. Императора повсеместно осуждали, а папа укрепил репутацию справедливого защитника всех обиженных. Заговорили о чудесах, оправдывающих бескомпромиссную позицию св. отца. Болезнь, некстати одолевшая Людовика, рассматривалась всеми, в том числе и его окружением, как наказание Господнее.
Под влиянием и при посредничестве супруги Энгельберги, женщины из могущественного рода Суппонидов, Людовик II пошел на примирение с папой. Он сделал вид, что признал правоту понтифика и покорно склонился перед ним. Виновные архиепископы тоже вынуждены были смириться. Легат Николая торжественно ввел Теутбергу во дворец короля и выдворил Вальдраду. Но это не прибавило Лотарю любви к Теутберге, и семейная драма еще долго была на слуху.
Однако строгость Николай проявлял с разбором. Примерно в это же время Юдифь, дочь Карла Лысого и вдова короля Этельвольфа, вышла замуж за своего пасынка, и этот союз не был сочтен папой безнравственным. Когда же по смерти мужа Юдифь вернулась во Францию и увлекла графа Балдуина до того, что он похитил ее, именно римский епископ способствовал примирению принцессы с отцом — союз Карла Французского с Балдуином, владевшим обширными северными территориями, должен был содействовать защите французских границ от набегов свирепых норманнов.
Николай искусно вышел из сложного положения с империей: пусть император велик по отношению ко всему свету, но его сила должна быть употреблена на служение Церкви и ее главе. Светский владыка мира, получив свою власть от папы, обязан верой и правдой служить понтифику. Будучи сильной личностью, папа сумел внушить эту небесспорную идею последним королям из династии Каролингов. Людовик II прямо выводил свою власть из «помазания и возложения рук папы»; его преемники были еще послушнее.
Но папы не могли извлечь из покорности последних Каролингов никакой пользы — их защитники сами нуждались в защите. Со всех сторон их теснили сильные вассалы и местные династы.
В Риме положение тоже было непростым: извне грозили арабы, которые захватили некоторые крепости на юге Италии, опустошали церковные владения и однажды разграбили храм Св. Петра; в самом городе усиливалось стремление к власти мощных аристократических семей. Но высокий нравственный авторитет папы сдерживал до поры диких римский баронов; их воинственность он умел направлять на защиту границ своего государства.
Деятельность папы не ограничивалась Западом. Широкую известность получило дело Фотия, в котором проявилось стремление папы поставить себя выше византийского императора.
Восточная Римская империя в интеллектуальном и культурном отношении в то время значительно превосходила Западную. Но процветающий Константинополь был средоточием частых волнений и переворотов. Там в 856 г. самыми близкими родственниками — сыном Михаилом и братом Вардой — была свергнута императрица Феодора. Юный Михаил III (842–867) провозгласил себя императором. Он являлся крупным знатоком цирковых игрищ, вин и лошадей, но совершенно не был подготовлен к делам правления, поэтому государством управлял его дядя Варда.
3
Эта тиара называлась regnum, т.е. царство. Соответственно тому, как развивалась идея папской власти, изменяла свой вид и тиара. Когда-то она была простым золотым венцом, убранным белыми павлиньими перьями. Потом ее украсили драгоценными камнями, обвили тремя золотыми диадемами, а на верхушку прикрепили сверкающий рубин. Подавая ее папе при ликующих криках толпы, архидьякон изрекал: «Прими тиару и знай, что ты — отец князей и царей, правитель мира, на земле наместник нашего Спасителя Иисуса Христа». Затем папа спускался вниз и садился на белого, покрытого пурпурным чепраком коня. Если при этой церемонии присутствовали коронованные особы, они подавали папе стремя и вели коня под уздцы.