Одной из крупных работ тех лет явился подъем «Народовольца» (водоизмещение 13 500 тонн, длина 140 метров, ширина 15,9 метра). Судно затонуло в 1920 году в Ленинграде у набережной Васильевского острова, напротив Горного института, потеряв остойчивость от проникновения воды через открытые иллюминаторы. Оно лежало с креном 96° на правый борт, днищем к берегу, погрузившись в воду до диаметральной плоскости. Подъем осуществляло специально созданное Бюро производства работ НКПС, одним из главных руководителей которого был корабельный инженер Е. С. Толоцкий.

Выполнение задания осложнялось сильным течением в Неве, полным отсутствием видимости в воде, близостью судна к каменной стенке набережной и небольшими размерами площади у Горного института, где надо было устанавливать мощные поворотные устройства. Работы по повороту и подъему «Народовольца» заняли около пяти лет. За это время между его днищем и берегом в дне реки прорыли котлован, в который должно было лечь судно после поворота, основали 15 пар гиней с тяговым усилием в 100–150 тонн-сил каждая. Ходовые концы гиней выбирались на берегу паровыми 10-тонными лебедками. Кроме того, были использованы четыре плавучих крана грузоподъемностью от 50 до 200 тонн.

Поворот судна был закончен к 8 ноября 1924 года, а постановка его на плав, производившаяся путем откачки воды, — к 1 мая 1925 года.

На Севере до создания Архангельского отряда и Мурманской экспедиции ЭПРОНа производился ряд спасательных работ, из которых наиболее значительными были оказание помощи ледоколу «Соловей Будимирович», снятие с мели пароходов «Арндель», «Красное знамя», «Умба», «Сосновец», «Кия», подъем судна «Спасательный № 2», норвежского судна «Блинке».

Ледокол «Соловей Будимирович» (позднее «Малыгин») в декабре 1919 года интервентами был направлен из Архангельска в губу Индига за оленьим мясом. Между Каниным Носом и островом Колгуев его затерло льдами и через Карские ворота вынесло в Карское море. Ледокол продолжал дрейфовать на север. В 1920 году, после бегства интервентов из Архангельска, для спасения ледокола была снаряжена экспедиция. Ледоколы «Канада» (позднее «Ф. Литке») и «Святогор» («Красин») пробились к «Соловью Будимировичу» и вывели его из ледового плена.

Многие из этих работ были отмечены печатью русской смекалки и изобретательности. Уже в те годы применялся метод промывки судовыми винтами каналов к аварийным кораблям, сидящим на песчаном грунте. А при снятии с камней парохода «Умба», для придания ему плавучести, все трюмы, кочегарку и машинное отделение заполнили пустыми металлическими бочками (общей емкостью 1600 кубометров) и металлическими цистернами (50 штук по 25 кубометров), остальные помещения забили лесом. Это позволило отбуксировать судно с пробитым днищем в Архангельск.

В 1927 году в Кольском заливе был поднят пароход «Спасательный № 2» с глубины 25 метров — ступенями. Над ним устанавливались два судна, которые в малую воду притапливались, причем выбирались связывающие их со «Спасательным» тросы. Во время же прилива вода из них откачивалась, и они поднимали пароход к поверхности. Затем «Спасательный» переводился на более мелкое место и там все повторялось сначала. Так продолжалось до тех пор, пока палуба парохода не показалась над поверхностью залива. Тогда судно было осушено.

Подобных примеров наблюдалось немало и в других морских бассейнах страны. Накопленный опыт сыграл свою роль в быстром становлении ЭПРОНа.

С формированием ЭПРОНа начался новый этап в развитии судоподъемного и аварийно-спасательного дела в стране. Быстро росла популярность ЭПРОНа и у нас, и за рубежом. Всеобщим интересом к себе он был обязан не столько романтической истории поиска «Черного принца», сколько своим поистине героическим, легендарным делам последующих лет.

Необычный характер работ эпроновцев привлекал к себе особое внимание писателей и журналистов. Они видели в эпроновцах не только романтиков, витязей морских глубин, но и самоотверженных энтузиастов труда, трезвых творцов новых технических идей, смелых инженерных решений. В 1933 году бригада советских писателей в составе А. Толстого, В. Шишкова, И. Соколова-Микитова, Н. Никитина, Л. Ленча, Ел. Тагер присутствовала на подъеме в Белом море ледокольного парохода «Садко». Тогда же И. Соколов-Микитов принял участие в экспедиции по спасению ледокольного парохода «Малыгин», севшего на камни у острова Шпицберген. Писатели глубоко вникали в организацию подъемных и спасательных работ, в трудности и проблемы ЭПРОНа, в историю его становления, в судьбы отдельных людей. Наиболее полное представление об Экспедиции вынесли они из встреч и бесед с ее ветеранами.

К тому времени в ЭПРОНе, впитавшем все лучшее из ранее накопленного опыта, постепенно сосредоточились и распыленные в различных ведомствах водолазные кадры, и специальное оборудование. Здесь же разрабатывались новые виды технических средств. Уже за первый год существования Экспедиции численность ее специалистов возросла с 30 до 180 человек, а к середине 1925 года их было уже 205. К буксирному катеру и небольшому судну «Кубанец», которыми ЭПРОН располагал в первые месяцы, прибавилось еще несколько катеров и водолазных ботов.

Перед ЭПРОНом открывались новые горизонты, росли масштабы его работ. Ф. Э. Дзержинский, возглавлявший ОГПУ и Высший совет народного хозяйства, придавал большое значение судоподъему как важному источнику пополнения транспортного и военного флотов страны и получения металла для промышленности. Деятельность эпроновцев с самого начала отличалась высокой эффективностью. Они с честью справлялись с заданиями по подъему затонувших судов и различных материалов в районе Севастополя, Одессы и Новороссийска. Поэтому вскоре было признано целесообразным расформировать ничем не проявившее себя Черноморско-Азовское отделение Госсудоподъема. В 1925 году его личный состав, оборудование и плавсредства были переданы эпроновцам. Тогда же в связи со значительным возрастанием объема подводных работ в Одессе и Новороссийске организуются отделения ЭПРОНа. Вслед за тем создаются партии: в 1927 году — Керченская, а 1929 — нештатная Туапсинская и Балтийская.

В 1926 году Совет труда и обороны утвердил устав ЭПРОНа. Тогда же в Москве открылось представительство Экспедиции.[3] В следующем году решением ЦИК и СНК СССР для эпроновских судов вводятся кормовой флаг и брейдвымпел, а кадровый состав военнослужащих, составлявших ядро Экспедиции, получает право ношения формы одежды и знаков различия Рабоче-Крестьянского Красного Флота.

Организационное укрепление и совершенствование ЭПРОНа продолжалось и в последующие годы. К началу 1930 года в Севастополе была сформирована Южная база, объединившая все партии и отделения на Черноморско-Азовском бассейне и включившая в себя также Каспийскую партию, а в Ленинграде — Северная база, в которую вошли Балтийская и основанные позднее Мурманская и Архангельская партии.

Решения XVI партийной конференции, принявшей первый пятилетний план развития народного хозяйства, и XVI съезда ВКП(б) открыли перед ЭПРОНом новые горизонты, поставили перед ним ряд новых задач. Соответственно укрепляется и материально-техническая база Экспедиции, вводятся плановые начала в ее деятельность, повышается научный уровень работ.

В ходе дальнейшего сосредоточения судоподъемного дела в одних руках в марте 1930 года в состав ЭПРОНа ОГПУ передается Центральная водолазная база НКПС с ее водолазной школой в Ленинграде, а также Севастопольскими ремонтно-производственными мастерскими. На базе ЦВБ в Ленинграде формируется Гидротехническое бюро ЭПРОНа.

В январе 1931 года Совет труда и обороны принимает решение упразднить Госсудподъем НКПС с одновременной передачей ЭПРОНа из ведения ОГПУ в этот наркомат. В феврале того же года ЭПРОН переходит во вновь созданный Народный комиссариат водного транспорта. С этого времени он становится всесоюзной организацией, сохраняя свою военную структуру. Управление ЭПРОНа преобразуется в главное управление наркомата и переводится в Ленинград. В Москве сохраняется представительство ЭПРОНа. В январе 1932 года оно переименовывается в Московское отделение ЭПРОНа и в последующем принимает на себя выполнение всех подводно-технических работ в стране.