Тур был явно незнаком с нашей «кухней».

— Вы всю траву, что ли, жрёте? — услышала я вновь басистый и голос Морика. — То-то ты щуплая такая.

Недолго думая, закинула в рот всё горстку. Вкусно…

— Я не щуплая, у меня тонкая аристократичная кость, — важно заметила я, облизывая губы. — И едим мы не только траву, но ещё и крупы, овощи, мясо и рыбу.

Будет он мне тут род людской полоскать! Но разговор у нас получался вполне добрым.

— Ой, всё равно, как бараны на пастбище! — фыркнул он, махнув рукой на меня. — У вас в городе мяса-то нет нормального, одна тухлятина.

Обиделась.

— Какое привозят — такое и едим, — тоже фыркнула я. — И я тухлятину не ела, между прочим.

— Да тебе подсунь корягу — от мяса не отличишь ведь, — продолжил мужчина подкалывать меня. — Тебе всё, что угодно скормить можно.

Скорчила ему рожицу, пока он не видит.

— Вообще-то я разбираюсь в мясе, — не уступала я. — Меня кормили лучшие повара нашего города!

Он засмеялся.

— Прям лучшие? — качал он головой. — А видела ты из чего они тебе готовят?

— Вообще-то видела, — вскинула на него гордое лицо. — И я помогала им, — подняла вверх руки. — Вот этими вот ручками!

Он ещё громче засмеялся.

— Да ты кролика-то разделать не сможешь! — поддел Морик меня.

— Зато приготовить смогу! — буркнула я.

— Ладно, — кивнул мне усач. — Я лично для тебя отловлю кролика, и ты его приготовишь, как умеешь, согласна?

Тут же сглотнула неприятный ком.

— Ну, как бы… — тут же растерянно сцепила пальцы в замок. — На костре я не могу… на сковороде — да, а так… нет.

Сразу весь запал потух. Ну и ладно.

— Значит ты — бесполезная женщина! — изрёк он, насмешливо выпучив глаза. — Что с тебя взять-то?!

Скрестила руки на груди, продолжая шагать.

— Я, да будет тебе известно, готовилась выйти замуж за лорда! — манерно поддёрнула пальчиками.

— Так что ж он, не мужик, что ли?! — удивился усач. — Жрать-то ты ему как готовить будешь? Подохнет у тебя через неделю!

Закатила глаза.

— Лорд, Морик — это не обычный мужик! — словно малому ребёнку пояснила я. — От меня требовалось лишь бы обмахиваться веером, сопровождать его на балы и мелких паршивцев рожать! Нам бы готовили десятки поваров! Дом, в котором мы бы жили, вылизывали с низу до верху каждый день служанки! Стирали бы прачки! Я бы ничегошеньки не делала! Меня к этому и готовили!

Мужик явно был ошарашен подобной новостью. Да я же говорила вроде не раз!

— К ничегонеделанию?! — затрясся от смеха ликан.

— К красивому и элегантному ничегонеделанию — это разные вещи, — тряхнула головой.

Он смеялся долго.

— Ну, девка, извини, что обломали тебя так, — потёр он лицо, но сказал это без сожаления, а скорее просто так.

Потянулась. Чего-то плечи разболелись.

— Да я бы всё равно убежала бы, — отмахнулась я от него.

— Почему? — не понял он. — Тебя ждала не жизнь, а мёд!

Это точно…

— Не хочу такого, — скривила губы. — Мне бы мир посмотреть, друзей завести…

— Я тебя вообще не понимаю! — не отцеплялся мужчина. — Чего тебе надо-то?! И как бы ты жила? Знаешь ведь, что деньги из воздуха не берутся? Работать надо.

Это я понимала.

— Я бы поселилась в какой-нибудь деревне, и спёртых из отчего дома монет мне хватило бы на пару лет безмятежного проживания. Дальше бы определилась сама, — посмотрела на небо. — Ну или стала бы матёрой путницей! Спасала бы людей от чудищ лесных, прослыла бы спасительницей… что смешного?

Засмеялся даже Франк, ехавший прямо за своим другом. Их смех, словно молоты, били по гвоздю моих надежд, забивая их всё глубже в землю.

— Ты слышал?! — стонал Морик, обращаясь к брюнету. — Она знает слово «матёрый»! Спасительница… от чудищ… ой, не могу…

— Да ну вас! — обиделась я.

Дальше ехали молча. Мужики ещё чуток посмеялись и тему эту не поднимали. Я понимала, что в каком-то смысле они правы, но тыча меня в это носом, лучше мне не сделается. И обида была такой, знаете, больше напускной. Я просто шла, разглядывая меняющийся лес. Берёзки то тут, то там, ели… чащи густели, создавая впечатление единого целостного организма. Всё тут было на своих местах. Поваленные деревья перегнивали, давая питание другим растениям и дом сотням насекомых. Тут приятно пахло свежестью и чем-то неуловимым. То ли лёгкий аромат скошенной травы, то ли это так благоухали редкие цветочки вдоль дороги, не знаю, но мне очень нравилось. Если бы не обстоятельства, я бы, наверное, согласилась на годовое путешествие. Бродить по миру, жадно впитывать в себя красоты земель, заводить знакомства с другими путниками, увидеть какого-нибудь дикого зверя и набраться опыта. Наверное, это здорово — быть свободным. Идёшь, куда хочешь, делаешь то, что считаешь нужным и принимаешь решения самостоятельно. И если вдруг тебя настигнет болезнь, то ты будешь уверен, что это случилось только по твоей вине. Нет ничего хуже, чем винить кого-то в своих бедах. Это довольно низко. Но я это делаю постоянно. Почему? Даже не знаю, что на это ответить. Может, потому, что это так и есть? А может, я просто боюсь признаться самой себе, что могла бы всего этого избежать? В любом случае обвинять другого легче, чем признать свою ошибку.

Через несколько часов поднялся ветер. Я по началу не особо заметила, но сильные порывы то и дело бросали мои волосы мне же в лицо. Густой лес мы прошли, и теперь началось опять редколесье.

— Не успеем мы дойти до нефилимских пещер, — пробормотал Морик, глядя на небо. — Промокнем до нитки.

Я тоже посмотрела на небо. Обычное. Но я видела только небольшой кусок у себя над головой. Буря? Кажется, они слишком предвзято относятся к местной погоде. Дождей-то вообще давно не было. С чего это он пойдёт сегодня? Из-за ветра?

— Нефилимские пещеры? — переспросила я.

Я знаю, что такое пещера. Углубление в скале. А почему они нефилимские?

— Лет десять назад мы изгнали нефилимов с этих земель, — пояснил усатый мужчина и погладил растительность на подбородке. — Вот они, кстати, могли твоих сородичей жрать.

Мне тут же поплохело. Чудища какие-то, что ли? Вот чёрт.

— И зачем же нам тогда идти в их пещеры? — захлопала глазами. — Вдруг, они ещё там?..

Он усмехнулся. Вот не пойму, что у него с лицом? Усы плавно перетекали в короткую бороду. Остальное лицо чистое. Зачем он так выбривает? Может, смысл какой-то в этом есть? Я вообще привыкла к утончённым парням, захаживающим в гости к отцу или брату. Такие все чистенькие, привередливые, нос редко вниз опускают, того и гляди, потолки располосуют шнобелями своими. На улицах города были мужчины полной противоположности «нашим» парням. Грязные, заросшие, дурно пахнущие, беззубые, часто побитые. И ощущалось очень сильно классовое неравенство. Оно бросалось в глаза, и не заметить этого было невозможно. Но сейчас я теряюсь. Вроде обычные мужчины. Чистые, ухоженные, вполне мирные. Но очень опасные с другой стороны. Подозрительные, хитрые, а их вожак вообще озабоченный нарцисс. И к какой группе их отнести? К отдельной, скорее всего.

— Расслабься, мелкая, — криво улыбнулся мужчина. — Нефилимы истреблены давно, их пещеры помогут нам укрыться от бури.

Опять эта буря! Надо нам идти в логово людоедов! Ненормальные какие-то!

Спустя приблизительно полтора часа поняла, что ошибалась. Небо серело, ветер пригонял всё новые тучи откуда-то… справа. Стороны света я не различала. Просто справа и всё. Лошади часто начали фырчать и нервничать. Лес шумел, деревья гнулись…

— Пускайте лошадей в галоп до самых пещер! — услышала я грозный окрик Лорина.

Морик тут же пришпорил свою лошадь, и та сорвалась с места. Следом, словно выпущенные стрелы, полетели остальные. Держали дистанцию в четыре метра примерно. Я сильно растерялась, понимая, что бежать так же быстро не смогу ни при каких обстоятельствах.

— Руку, — потребовал Ликан и протянул свою конечность ко мне.

Он быстро оказался около меня. С лёгкой задержкой вложила свою лапку в его, и он рывком закинул меня на лошадь. Наконец-то я оказалась сзади.

Лорин быстро достал из моей же сумки мой плащ и сунул его мне: — Надевай.

Я быстро накинула его на плечи и туго завязала под шеей.

— Держись, как можно крепче, если на такой скорости упадёшь — раскроишь себе голову, — тут же отдал мужчина чёткие указания. — Ты меня поняла?