Он нащупал лежавшие в кармане монеты. Считать их не было нужды; кончалось двадцать седьмое число, и он знал, что там ровно пять франков и десять сантимов. До выплаты жалованья в министерстве их хватало на три обеда и ужин или на два обеда, два ужина и кружку пива за шесть су. Прямо перед ним какой-то толстяк лил в глотку пиво из длинного узкого стакана, видно было, что стекло от холода запотело. Ги сглотнул. Горло у него пересохло. Если он поддастся искушению, завтра придётся обойтись без ужина. Последние дни месяца неизменно приходилось жить впроголодь.

К нему вразвалку подошла проститутка.

— Добрый вечер, дорогой. Куда направляешься?

Ги ощутил шедший от неё запах застарелого пота. Он остановился бы поболтать с ней, однако без денег боялся обнадёживать её. Молодой человек разделял склонность Флобера к проституткам. Они умели заниматься любовью — они торговали ею.

Покачав головой, Ги пошёл дальше. Витрины были ярко освещены. В одной из них он увидел своё отражение — в небрежно заломленном цилиндре, со светло-карими глазами, курчавыми каштановыми усиками над изогнутой губой, крепким подбородком. Голову он держал чуть склонённой вперёд. Шею вбирал в широкие плечи.

Дойдя до площади Оперы, Ги остановился на углу, наблюдая за уличным движением. Оно казалось более оживлённым, чем обычно. Часы с четырьмя освещёнными циферблатами показывали без десяти десять. Можно было отправляться домой на улицу Монсей в две до того маленькие комнатушки, что приходилось пользоваться складными стульями, которые он держал в шкафу.

Молодой человек вздохнул. Пальцы его коснулись монет. Да, река с «Лягушатней» и служба в министерстве — разные стороны жизни.

Какой-то мужчина протолкался через толпу и оказался впереди Ги, потом, увидев ожидающий у тротуара фиакр, вскочил в него. Кучер, не говоря ни слова, тронул лошадей. Когда фиакр поравнялся с Ги и он, задержавшись в потоке движения, ненадолго остановился, то отчётливо услышал голоса изнутри.

   — Месье, что это значит? Объясните, пожалуйста!

   — Но мадам... я не понимаю.

   — Как вы смеете? Это возмутительно!

   — Прошу вас, мадам, позвольте объяснить. Я только что познакомился в бальном зале оперы с очаровательной дамой. Она согласилась встретиться со мной. Сказала, что будет ждать в экипаже на улице дю Эльде. Я увидел этот фиакр и подумал...

   — Месье, вы компрометируете меня.

Фиакр поехал. Ги мельком увидел взбитые белокурые волосы женщины, большие чёрные глаза. Случившееся позабавило его. Проститутки всё ещё играют в эту игру! Хорошенькая юная мадам знакомится с мужчиной в бальном зале, назначает свидание. «Встретимся за углом. Муж не должен меня видеть. Я буду ждать в фиакре». Всё остальное просто. Снаружи иногда работает десяток девиц.

Ги перешёл улицу и увидел Дюрана де Рошгюда. Тот окликнул его, и они обменялись рукопожатиями.

   — Что случилось? — спросил Ги.

Рошгюд куда-то очень торопился.

   — Дорогой друг, что за жизнь! Ты не можешь представить себе моих страданий. Мне удалось пленить Вальтессу де ла Бинье...

   — Чёрт возьми!

Вальтесса была одной из самых дорогих кокоток.

   — Всё шло прекрасно, — продолжал Рошгюд. — Я был «месье». Потом она сошлась с графом де Пугю. Я оказался на заднем плане, стал не «месье», а просто любовником. Когда граф приезжает, горничная прячет меня в шкаф. Однажды она меня там забыла, и я узнал, что существует и второй любовник. Видеть Вальтессу я могу только тайком — в каком-нибудь ресторане, где нас никто не знает, — а потом должен расставаться с ней. Старина, это мучительно. Ну, мне пора.

Рошгюд помахал рукой и пошёл. Ги с усмешкой посмотрел ему вслед.

Настроение у него поднялось; взяв трость под мышку, Ги одёрнул жилет и внезапно коснулся пальцами монеты за подкладкой. Быстро извлёк её — десять франков! Целое богатство! Рисуя в воображении кружки холодного пива, молодой человек направился к террасе на улице Эльде, потом остановился: он устроит себе праздник. Пива можно выпить в Фоли-Бержер, билет в проход стоит дёшево, заодно можно посмотреть представление.

Полукруглый проход за ложами был полон людей. Тонкие белёсые струйки табачного дыма поднимались спиралями. Ги привалился к центральной стойке и под взглядом раскрашенной, напомаженной буфетчицы потягивал пиво, разглядывая толпу. Состояла она главным образом из гуляк. Женщины были только одного пошиба. Они прохаживались поодиночке или парами, бесцеремонно смотрели на мужчин, готовые улыбнуться при малейшем знаке внимания. Все были в больших шляпах, сильно декольтированных платьях, туго затянуты в корсеты, так чтобы зад соблазнительно выпячивался.

Гулянье в проходе Фоли означало, что девица неплохо преуспевает в своей профессии; на улицах они работали, лишь когда отчаянно не везло. Иногда могли позволить себе провести сезон на курорте, где в казино бывало много клиентов. Иногда работали в парижских отелях, сидели с единственным стаканом мятного ликёра: консьержи, законный доход которых включал в себя и процент со всех клиентов, почтительно им кивали. Ипподром в Лоншане неизменно был хорошим охотничьим угодьем. Но проход в Фоли-Бержер давал самый твёрдый, самый надёжный заработок — и всегда имелась возможность подцепить иностранца.

К Ги приблизилась крупная брюнетка в облегающем шёлковом платье.

   — Привет, красавчик, — негромко сказала она. — Хочешь меня за десять луидоров?

   — За десять? К сожалению, не могу. — Ги улыбнулся ей. — У меня нет даже одного, малышка.

Брюнетка улыбнулась в ответ и пошла дальше. Но Ги заметил, что она прошла мимо несколько раз, неизменно оглядывая его с ног до головы. Вскоре он потерял её из виду, отошёл, прислонился к стене задней части ложи и стал смотреть представление на сцене. Выступали гимнасты на трапециях, их чёрные волосы и усы были напомажены; потом оркестр заиграл бойкую мелодию, на сцену вышли группа танцовщиц и певица, публика приветствовала их долгими аплодисментами. Едва они замерли, Ги уловил запах духов. Брюнетка, привалясь к стене у той же ложи, смотрела на него.

   — Пойдём ко мне? — спросила она.

   — Не могу. Денег нет.

   — Ничего, — сказала брюнетка. — Парень ты красивый. Пошли. — И уверенно взяла его под руку.

Флобер выдул искры из своей короткой глиняной трубки.

   — Потрясающе! — И дружески взял Ги за руку. — Подойди сюда.

Он подвёл молодого человека к окну, пристально вгляделся в его лицо и закивал.

   — Да, да. Вылитый бедняга Альфред. Садись, малыш. Мы переписываемся с твоей матерью.

Было воскресное утро. Ги прошёл пешком через парк Монсо, чтобы навестить Флобера на улице Мурильо. Хозяина он нашёл в неизменном коричневом халате и шлёпанцах. Снаружи доносились голоса детей, играющих в парке.

   — Полагаю, службу ты ещё не бросил? — спросил Флобер.

   — Нет. И только что получил уведомление об официальном назначении. С нынешнего дня я представитель начальника бюро внутренней службы...

   — Ну и названьице!

   — ...по хранению бланков документов министерства флота.

   — Ж-ж-жуть! — На лице Флобера отражались ужас и насмешка. — Ты должен напечатать это на своих визитных карточках. — Потом полушутя-полусерьёзно спросил: — Что это означает?

   — Видимо, — ответил Ги, — то, что я теперь кладовщик. Буду ведать бланками, которые ежедневно присылает Национальная типография, и выдавать их по требованию различных отделов. Работа вполне посильная для двенадцатилетнего.

   — Ещё бы!

   — На сей ответственной должности я буду получать тысячу шестьсот пятьдесят франков в год.

   — Хватит, чтобы пристойно голодать.

Оба с усмешкой поглядели друг на друга.

   — Бедняга, — сказал Флобер. — Сочувствую тебе. Искренне. Садись. Хочешь кофе? ЭМИЛИЯ! Перед уходом принеси кофе. И мой табак. Но чего ещё ты мог ждать? Эта чёртова республика, это... это сборище жуликов, ведающих государственными делами. Посмотри на них. Смех, да и только. Демократия — Господи! Эти представители народа — продажные мошенники. Думают только о своих мелочных, низких интересах. У них гордость кретинов и души разгребателей навозных куч! — Он поднял валявшуюся под столом газету. — Посмотри на этот грязный листок. — И прочёл вслух. «Ходят слухи, что месье Жюль Греви, президент палаты представителей, вскоре подаст в отставку». Жюль Греви, ни в чём, кроме бильярда, не разбирающийся, — президент палаты депутатов!