словесный характер, а критика общества здесь подменена
критикой человека и человечества, исчерпавших свои
жизненные потенции.
Хозяева кинобизнеса стремятся аккумулировать
проявления социального протеста. Происходит, например,
политизация традиционных для буржуазного кино жанров —
порнографических фильмов и фильмов ужасов. С волной
порнографии на экране, прикрытой тогой прогрессивности и
антибуржуазности, связаны теории «сексуальной
революции» как необходимого условия «освобождения человека и
человечества» и «сокрушения» устоев буржуазного
общества. Вышел ряд фильмов, как бы иллюстрирующих эти
теории. Ясно, что буржуазный мир не страшится такой
критики. Более того, эти фильмы содержат не только изложение
идей основоположников теории «сексуальной революции»,
но нередко и антикоммунистический потенциал,
соединенный с откровенной порнографией. Обычно содержание и
характер многих фильмов такого рода, поддерживаемых
буржуазной и леворадикальной критикой, опираются на
философию «левого фрейдизма», начало которому положил
немецкий психоаналитик Вильгельм Райх. В книге
«Массовая психология фашизма», вышедшей в 1933 году,
В. Райх, отрицая классовый характер фашизма как
ударной силы мирового империализма, искал его истоки в
психологической структуре масс, которые, по его
утверждениям, амбивалентно относятся к власти — жаждут насилия
и подчиняются насилию. В дальнейшем эти идеи были
развиты Т. Адорно, Э. Фроммом и Г. Маркузе.
Отражение этих теорий в кино и кинокритике будет
рассмотрено в настоящей работе, так как для большинства
западных фильмов, посвященных, например, периоду
фашистской оккупации в Европе, амбивалентность,
«авторитарный синдром» стали главным принципом в обрисовке
персонажей. В этом еще раз сказывается отступление от
гуманистических традиций западного кино, создавшего не-
18
мало правдивых фильмов о природе, характере,
преступлениях фашизма и об антифашистской борьбе.
Интеграция и «растворение» мотивов протеста и
недовольства стали характерными для нынешней стратегии
капитанов кинобизнеса, которые лихорадочно ищут новые
приемы и средства, направленные на то, чтобы увести
сознание зрителей от кризисных процессов в буржуазном
обществе, выставить идеологический заслон на пути
проникающего влияния идей социализма.
Буржуазная идеология утратила свое прежнее влияние
на массы, ибо у нее нет идей, которые могли дать массам
какую-то новую альтернативу кроме той, что дает
марксистско-ленинское учение. Сама жизнь, повседневная
практика людей опровергли теории, которые с таким
рекламным шумом были провозглашены в 60-е годы,—
о «постиндустриальном» и «технотронном» обществе,
способном преодолеть кризисные явления.
Если в конце 60-х годов буржуазные идеологи, а также
ревизионистские «теоретики» выдвигали лозунги
«улучшения» социализма и разглагольствовали о «социализме с
человеческим лицом», то сегодня, отбросив эти ширмы и
всевозможные маски, они ополчаются на социализм вообще,
пытаясь исказить его сущность, поставить под сомнение
саму идею пролетарской революции с целью отвлечь
внимание миллионов людей от истинных и постоянно
ощущаемых ими процессов распада, гниения, экономической,
политической и духовной деградации буржуазного мира. Но
идеологам капиталистического мира в 70-х и 80-х годах
совсем не просто превращаться в защитников прав
человека, ибо наиболее «модные» буржуазные философские
школы от экзистенциализма до фрейдизма, неофрейдизма
и «левого фрейдизма» констатировали кризис
человеческого существования, кризис ценностных представлений,
кризис морали, кризис в условиях научно-технической
революции.
Примером полной моральной деградации служат
появившиеся в последнее время в США и в Западной
Европе фильмы, оправдывающие идеологию и практику
фашизма, или фильмы, где фашизм из понятия политического и
идеологического переводится в понятие психологическое,
некий садомазохистский комплекс, якобы присущий
каждому человеку.
Насилие, жестокость, порнография, которые всегда
сопутствовали буржуазному кино, ныне стали его главной
составной частью. Не так давно порнографические фильмы
показывались лишь в специфических районах больших ев-
19
ропейских городов. Сейчас порнографические фильмы
становятся уже индустрией, они легализировались и как бы
респектабилизировались. Более того, делаются попытки
придать этим изделиям, открыто ориентированным на
растление зрительской аудитории, особенно молодежной,
черты проблемиости и даже политической актуальности.
Вместе с тем в структуру классических сюжетов
вкладываются мотивы, которые сегодня, в период тотального
кризиса, весьма актуальны,— изображение катастроф,
мистических сцен, всего того, что способно увести сознание
зрителей от реальности.
Целый ряд европейских фильмов, финансированных
американскими киномонополиями, сочетают сильную,
профессиональную работу режиссеров и актеров, весьма
впечатляющее изображение духовной отрешенности героев от
социального бытия, нередко — критику буржуазной
морали и правопорядка, но вместе с тем сохраняют приметы
современного западного кинематографа — жестокость,
сексуальный эпатаж. Американские кинокомпании,
финансировавшие такого рода фильмы, менее всего полагают, что
публику в зрительные залы привлекут лишь
психологические и социальные мотивы поведения героев,— они
рассчитывают на то, что имеющиеся в фильмах сцены
жестокости и секса дадут им дополнительные доходы.
Буржуазный кинематограф втягивает в свою орбиту
новые и новые темы, он не хочет отставать от времени, ему
важно контролировать всех потенциальных зрителей, в том
числе и антибуржуазно настроенных.
Понимая кризисную ситуацию, в которой находится
буржуазный мир, киномонополии и зависимые от них так
называемые «независимые» продюсеры и режиссеры стали
выпускать фильмы-мифы, имитирующие разного рода
злободневные политические события. Появились фильмы о
мафии, коррупции, об Уотергейтском деле, о политических
убийствах. Уклоняться от такого рода тем кинобизнесмены
уже не могут — они вынуждены допускать долю критики,
ибо язвы общественной жизни столь очевидны и столь
заметны каждому, что не затрагивать их уже нельзя.
Поэтому киномонополии и нанятые ими режиссеры и сценаристы
пытаются вогнать эти реальные ситуации буржуазного
правопорядка и бытия в русло стратегии буржуазного
пропагандистского аппарата — доказать незыблемость
буржуазной демократии: ведь зло в этих фильмах в конце
концов наказывается.
Западный экран сегодня во многом аккумулирует те
идейные явления, которые характерны для буржуазной
20
идеологии в целом: крайние формы антикоммунизма,
испытанные пропагандистским аппаратом мифы о еще не
исчерпанных возможностях «свободного» общества,
традиционные и новейшие философские идеалистические
течения (экзистенциализм, фрейдизм, неофрейдизм, «левый
фрейдизм») и даже левоэкстремистские идеи. Наступило
время довольно сложных и утонченных моделей,
призванных деформировать сознание зрителей,— моделей,
включающих в себя и известную долю критики «общества
потребления» и философские идеи, внешне заимствованные из
арсенала «новых левых», хотя и сейчас можно наблюдать
возрождение (в новых вариантах) традиционной
голливудской продукции.
В сюжеты фильмов включается модная в философских
кругах «бесовщина» — иррациональность, мистика,