Римма Кошурникова

МАЛЬЧИК, ЗАЖИГАЮЩИЙ ФОНАРИ

Сережа — счастливый человек: у него две макушки, настоящие, круглые, одна возле другой. Сережа очень гордится этим и нарочно стрижется коротко, чтобы все могли их видеть.

Он и в самом деле счастливый: не каждому в четыре года выпадает счастье жить в собственном городе. А Сереже — выпало! Правда, живут они, как и многие другие строители, пока на другом берегу озера, в деревенском домишке, потому что их «настоящий» дом пока не готов. Но зато ездят на работу они на голубом автобусе: Сережин сад, мамино КБ и папин комбинат находятся в городе. Вечером они втроем возвращаются на том же самом автобусе домой. Но так бывает не всегда. Время от времени дорогу рассекают красные полотнища, на которых белыми буквами выведены тревожные слова: «До сдачи объекта… остается… дней». С каждым разом число дней все уменьшается и уменьшается, а папино лицо становится все озабоченней и суровей. Замолкает мама, и тогда Сереже приходится соглашаться на «круглосуточные». Он очень скучает, но не просится домой и не устраивает «концертов» как некоторые. Мальчик понимает, что город надо построить, как можно скорее, и комбинат тоже надо пускать, как можно скорее. Его продукцию ждет, не дождется вся наша страна, и личным интересам места нет.

Сегодня дорога кажется Сереже особенно веселой, потому что завтра — воскресенье, и они будут целый день вместе: он, мама и папа! И еще потому… но это пока тайна!

Мальчик сидит на переднем сиденье возле кабины и внимательно следит за всеми действиями водителя. Помигал правый глазок — поворот! — и несутся навстречу тоненькие березки Молодежного бульвара. Здесь есть и Сережин труд: деревца в начале бульвара посадила их средняя группа.

Баранка делает пол-оборота влево и замирает под сильными руками водителя. Начался район новостройки. «Веселый город» его зовут. Днем и ночью здесь трудятся подъемные краны, ревут, разгружаясь, тяжелые самосвалы, без устали танцуют, выравнивая площадки, мощные бульдозеры. Где-то тут, этаж за этажом, поднимается и его, Сережин, дом.

— А скоро он вырастет? — спрашивает мальчик.

— Вместе с тобой, — отшучивается папа.

Автобус нырнул в зеленое море Васильковой рощи. Начался спуск.

— Назад сцепление! Убрать газ! — шепотом командует Сережка, и машина послушно скользит по шоссе к озеру.

— Катя, — обращается папа к Сережиной маме, — что решили с Васильковой горой?

— Под цеха отдаем, — вздыхает мама. — Негде больше, Валя. Микроклимат готовый: ни шума, ни пыли…

— Все-таки — под цеха…

— В роще по генеральному плану должен быть детский городок! — произносит чей-то голос.

Мама ответить не успевает.

— Что?.. Что?.. — летит с разных сторон. — А детей куда?

— Товарищи, не волнуйтесь, — Сережина мама повысила голос, чтобы ее услышали. — Ребятишкам построим комплекс на озере. Со временем…

Автобус точно взорвался! Все разом заговорили, перебивая друг друга, сердито наступая на Сережину маму.

— Там же голо! Ни кустика, ни деревца!

— Озеленим…

— Озеленим? Когда?.. Рабочих рук не хватает!

— Мы посадим прутики! — звонко крикнул Сережа.

Вокруг засмеялись.

— Правильно, малец, защищай мать!

— Мы уже посадили… три березки! — не сдавался мальчик, подняв для убедительности три растопыренных пальца.

— Помолчи, — строго сказала мама. — Не твое дело.

А пассажиры вспоминали все новые и новые недоделанные дела. Спорили уже между собой, горячась и доказывая друг другу и самим себе. Говорили о затянувшихся сроках сдачи главного объекта, о том, что медленно растет жилой городок, что все еще мало зелени на улицах, что до сих пор не начато строительство стадиона…

— А сколько времени обещают дать в поселок электричество?

— Действительно! Ни почитать, ни телевизор посмотреть! При свечах сидим, словно в каменном веке!

— На улицу вечером не выйти: глаз коли — темнота кромешная!..

Сережка заерзал: он знал такое, такое!..

— Папа, а у меня тайна есть! — зашептал он в ухо отцу.

— Ой, Серега, не щекочи! Говори вслух!

Мальчик потупился: про тайну громко говорить не полагалось.

— Тайна, — одними губами повторил он.

— Ах, вон что! — снова громко сказал папа. — Раз — тайна, то и помалкивай.

Мальчик покраснел, отвернулся и невольно вздрогнул: на него в упор смотрел человек. Сережа узнал бы его из тысячи: густые лохматые брови нависли над глазами, толстый нос и усы — веником. Человек подмигнул Сереже и сказал негромко:

— Завтра. Не забыл?

Автобус затормозил, человек вышел. Он проводил глазами автобус и кивнул мальчику на прощание. «Завтра!» — сердце у Сережки заколотилось. Конечно, он не забыл! Всю эту неделю, каждый день он ждал этого «завтра»! И сейчас, когда в автобусе заговорили про электричество, чуть-чуть не выдал их общую тайну!..

***

Каждое утро веселые человечки торопятся разбудить Сережку. Они колотят по серебряной наковальне серебряными молоточками, и от высоких и звонких звуков становится тесно в маленьком домике. Трели поднимаются вверх, под самую крышу, выплескиваются наружу, и тогда начинает дрожать воздух в комнате, и мальчик просыпается.

Еще немного Сережа притворяется спящим, человечки волнуются, опасаясь, что он проспит, и стараются вовсю. Блестящая крыша домика ходит ходуном, и мальчишке кажется, что еще немного, и она слетит вместе со звуками…

Но вот просыпается мама. К домику протягивается нетерпеливая рука, — и веселый хоровод звуков обрывается, испуганные человечки прячутся, а домик превращается в обыкновенный пузатый будильник.

Сегодня человечки вообще старались зря: сегодня у Сережи выходной, и он никуда не спешит! Пятидневная рабочая неделя — для всех людей, и свои права мальчик знает!..

Он слышит, как по комнате кружат осторожные мамины шаги. Она собирается в школу: по субботам и воскресеньям мама помогает молодым рабочим, которые собираются поступать в институт, подготовиться к экзаменам. По математике и по английскому. Сережке жалко маму, и он думает, что в учителя он уж точно не пойдет!

Шаги вышли в кухню и пропали. Наверное, мама завтракала, потому что недовольно пофыркивал чайник, и сонно позвякивала ложка. Потом хлопнула входная дверь, негромким эхом откликнулась калитка во дворе, и стало тихо: мама ушла. Закрытые ставни не пускали в комнату утро, а сон не торопился покидать мальчика. Сережа крепче обнимает подушку, и мягкая пушистая трясина обступает его охотно и легко. Постепенно в ней тонут его глаза, нос, губы, оставляя на поверхности одно розовое ухо…

***

— А мне подарили слона! — объявляет Сережа, открывая глаза, и тут же зажмуривается.

Комната полна солнца! Оно врывается в окна, прокалывая огненными пиками белые занавески, отчего на них остаются темные пятнышки-горошки.

Солнце спрыгивает на пол, прокатывается по разноцветным ступенькам полосатого половичка, постланного от окна к порогу, взбирается по стене. И вот уже на шершавом поле невысокого потолка возятся и дурачатся солнечные зайцы.

Сереже кажется, что сегодня праздник!

— А мне слона подарили! — повторяет он радостно и смеется.

— Большого? — машинально задает вопрос папа. Он давно встал и теперь сидит за столом, уткнувшись в газету.

— Такого настоящего-настоящего! С дом! — и поскольку папа никак не реагирует, великодушно предлагает. — Хочешь, покажу?

— Как же ты покажешь, если он тебе приснился? — пресекает папа буйную фантазию сына.

— Вот сегодня ляжем рядышком спать, и ты посмотришь, — говорит мальчик и обиженно замолкает.

— Хватит валяться, вставай! — командует папа. — Я есть хочу, ужас!

Сережа слезает с высокой кровати, как с забора, перевернувшись на живот и осторожно нащупывая пол.

— А что будет на завтрак? — сидя на полу, интересуется он.

— Да вот, мама «ЦУ» оставила, — и папа вслух читает записку: