Читая книгу я немного расслабилась и перестала без остановки теребить платье, которое надела впервые со времен школы. Оно – единственное, что выставить на продажу просто не поднялась рука. В какой–то степени, этот клочок черной ткани в мелкий цветочек, с обилием складок и рюш делал меня девчонкой, такой, какой я хотела бы быть на свидании.

Свидание… Это ведь что–то вроде свидания правда?

Я знаю, что это странная ситуация. Я имею ввиду то, что обычно отношения начинаются со свидания, а заканчиваются постелью. У меня произошло с точностью до наоборот, и это делает все грязным, нечестным, фальшивым. И вот вам правда – вряд ли у нас с Глебом может что–то получиться; но и отказаться от встречи я не смогла.

Просто я снова хочу почувствовать, какого это. Мне хочется съесть рожок мороженного, прогуливаясь по парку или посидеть на лавочке и покормить голубей крошкой от сладкой булочки. Пройтись по старому городу, спотыкаясь по брусчатке; выпить горячий какао в известной туристам и местным жителям «Шоколаднице» – я слышала об том месте, но ни разу там не была. Мне хочется сходить в кино на последний сеанс, хрустеть попкорном – он ведь хрустит? Морщиться от пузырьков сладкой газировки и видеть на экране ту, другую, яркую и разноцветную жизнь.

Я знаю, что это странная ситуация. И я – глупая, знаю. Но за последние несколько лет я словно постарела, а мне всего двадцать два года.

Свидание…

Даже не помню, когда в последний раз была на свидании.

Закрыв книгу, я привычным жестом поцеловала маму в лоб и пригладила ее тонкие волосы. Попрощалась с персоналом, когда шла по коридору больницы; а затем быстро добежала до остановки, радуясь, что обулась поудобнее.

Весь путь до центра я молча слушала причитания стариков о крохотных пенсиях и молодежи, что в «их времена была совсем другой». На одной из остановок в трамвай попыталась войти женщина с коляской, в которой спал пухлощекий карапуз, и я помогла ей подняться по высоким ступенькам – мужчины сидели на своих местах и делали вид, что они не мужчины, по всей видимости. Остаток пути я ехала стоя – уступила место маме с малышом, одарив сильный пол хмурыми взглядами. Юбка показалась слишком короткой, наверное, с непривычки, так что я поддерживала ее одной рукой и краснела, ловя на себе любопытные взгляды.

Мои сандалии мгновенно покрылись слоем городской пыли, едва я шагнула на тротуар. В воздухе стоял запах смолы и свежего асфальта; гудели голоса и проезжающие мимо машины – час пик. Я перебежала дорогу и оказалась на противоположной стороне улицы, направившись к зданию кинотеатра и выискивая глазами Глеба. По наивности я подумала, что он будет ждать меня у входа или у ступенек, но все оказалось куда прозаичнее – он был на машине и вышел из нее, когда я подошла ближе.

– Привет, – обойдя авто, Глеб открыл пассажирскую дверь и внимательно осмотрел меня с головы до ног.

Градус моей неуверенности в себе подскочил еще выше. Кончики пальцев, придерживающие юбку, покрылись холодным потом. И мурашки. Дурацкие мурашки пробежались волной по моим ногам и плечам, и Глеб следил за их путешествием с нескрываемой улыбкой.

Кивнув, я забралась в машину и натянула юбку пониже, пытаясь прикрыть колени. Безуспешно, естественно.

– Куда поедем?

Простота вопроса на секунду выбила меня из колеи и все, что я могла сказать то:

– Эммм…

Глеб удивленно приподнял брови. Я прочистила горло, и указала рукой в направлении Плазы:

– Может, в кино сходим?

– В кино? – переспросил он.

– Ну да, – неуверенно промямлила я и отвернулась.

Несколько секунд тишины, а затем машина плавно начинает движение и сворачивает на платную парковку.

– А, давай. Я сто лет не был в кино.

Поначалу я немного расслабилась. Мы выбрали какую–то французскую комедию о двух друзьях, отдыхающих на Ривьере; и устроились на предпоследнем ряду с большой коробкой попкорна.

Мне понравился этот вкус – чуть солоноватые, теплые и тающие во рту кусочки жареной кукурузы. Я покосилась на Глеба, когда свет в зале начал медленно гаснуть и тут же уставилась на экран, потому что натолкнулась на его пристальный взгляд.

Если бы я знала, что спустя полчаса мелькнет первая постельная сцена, я бы ни за что не предложила идти в кино. Мои щеки запылали и единственным желанием было отвернуться, но ведь это выглядело бы глупо. Стараясь не ерзать в кресле и сгорая со стыда, я сделала вид, что усиленно ковыряюсь в коробке с попкорном, пока Глеб тихо смеялся над конфузом, приключившимся с главным героем фильма.

– Мне надо в туалет, – пробормотала я, наклонившись к нему и подскочила на ноги.

Протискиваясь через колени сидящих людей, я наконец–то добралась до прохода и быстро сбежала вниз по ступенькам. Выйдя в коридор, я глубоко вздохнула и прикрыла глаза, немного расслабляясь, но за моей спиной тихо скрипнула дверь зала.

– Сабина? – голос Глеба мягкой волной прокатился за моей спиной, – Все в порядке?

– Да, я просто… все хорошо, – я обернулась и попыталась улыбнуться, но судя по хмурому взгляду моего спутника у меня это не слишком получилось, – Я сейчас приду.

Скрывшись за дверью туалета я закатила глаза и покачала головой – ну что за дура? Под тихий гул кондиционера я повернула кран и подставила руки под холодную воду. Быстро ополоснула лицо, охладив пылающие щеки и вытерлась салфеткой. Пригладила волосы, собранные в низкий хвост и снова выдохнула, тщетно пытаясь успокоиться.

Бред. Все это бред. Не стоило мне соглашаться на эту встречу. Я словно сижу на пороховой бочке, ничего не понимая, но чувствуя, что вот–вот рванет и меня разбросает на тысячу кусочков. Я не могу расслабиться, хотя, если быть откровенной, с ним я еще ни разу не чувствовала себя расслабленной. У меня вообще проблемы с общением, что уж говорить об отношениях?

Я вздрогнула, выйдя в коридор и увидев Глеба.

– Если тебе не нравится фильм, можем уйти, – он пожал плечами и убрал руки в карманы брюк.

– Нет, он хороший, просто… – замямлила я, краснея в очередной раз, – Я понимаю, что это звучит странно, но… Знаешь, когда мы были маленькими и в фильме появлялись откровенные сцены, родители просили нас отвернуться или закрыть глаза?

Глеб широко улыбнулся.

– Похоже, ко мне это приросло с корнем, – тихо добавила я.

– Я возьму на заметку, – он коротко рассмеялся, – В следующий раз пойдем на мультики.

И меня резко отпустило. От нервозности не осталось следа, словно она испарилась с громким хлопком в воздухе. Раз и нет ее.

Я тоже улыбнулась и пригладила подол платья. Глеб подмигнул мне и протянул руку в пригласительном жесте:

– Пойдем, перекусим?

Кивнув, я взяла протянутую ладонь, хотя на самом деле это он взял мою, и мы пошли к лестнице, ведущей к выходу.

– Поскольку твое предложение сходить в кино оказалось провальным, – начал Глеб, и я вздрогнула от его прямоты, несмотря на мягкий, даже покровительственный тон, – Предлагаю часть, связанную с питанием, взять на себя.

– Идет, – буркнула я.

Мою руку он не отпустил, даже когда мы вышли на улицу. Его ладонь была теплой, твердой и уверенной, словно он держал меня всю жизнь и то было такое будничное действие – необременительное и привычное.

– Почему ты улыбаешься? – спросил Глеб.

Клянусь, я даже не заметила, как губы растянулись в улыбке. Подумав всего секунду, я решила ответить честно:

– Ты никогда не держал меня за руку.

Он опустил взгляд на наши переплетенные ладони и ухмыльнулся:

– Я даже не обратил внимания.

– Ну, мы с тобой вообще на свидания не ходили, так что… – я пожала плечами, – Все в порядке.

Нахмурившись, Глеб посмотрел перед собой и замолчал. По его лицу было видно, что он о чем–то усиленно думает, но мысли читать я не умею, так что мне оставалось только догадываться.

Незаметно мы дошли до Вируских ворот и оказались в старом городе. В воздухе запахло жареным миндалем, корицей и гвоздикой. Шум и гам толпы туристов сменялся звонами колокольчиков проезжающих велосипедов. Повсюду слышались щелчки фотокамер и смех людей, сидящих на террасах летних кафе.