Если подумать, то у Дохрэйна тоже были признаки более зрелого возраста, чем я ему приписывал.

Впрочем, я решил, что это не имело значения. Но если они не являлись хныкающими сопливыми щенками, только вышедшими из академии, как я изначально думал? Тогда, скорее всего, парни пару лет занимались продвинутой боевой и защитной подготовкой, как и большинство хобсов. Может, они были старше моих первоначальных подсчетов, может, они нарастили на костях мышцы и мясо во время тренировок по защите женщин, но в любом случае меня это не интересовало.

Несмотря на ошибку я осознавал, что доминирование было, и радовался, что Энджи не знала о том, как все должно происходить между моей расой и ее. Я слишком сильно наслаждался тем, что мы пережили. Наслаждался? Упивался. Утопал. Впитывал ее сладкую заботу и влечение к моему телу. Я никогда не нуждался в ком-то раньше, не так. Не до нее.

Энджи захныкала, и я вздрогнул, осознав, что снова обнял ее и сжал. Ослабив хватку, я издал мучительный стон.

Хобсы были правы. В конце концов, они разлучат меня с принцессой.

Насколько это могло навредить моей Энджи? Я нежно погладил ее волосы. Мне не доводилось слышать ни об одной груфале, которая не имела бы хобса, утешающего ее. Что будет, если мы прибудем на планету, а Энджи отвергнет парней? Тогда она будет опустошена, плывя по течению без эмоциональных привязанностей к кому-либо. Эти два хобса были так же хороши, как и все. Без меня… без них… принцесса останется совсем одна.

Мое сердце сжалось.

Почему я не подумал об этом раньше? Я был таким мачаай. Все мои чрезмерные реакции на заигрывания хобсов — заигрывания, которые на самом деле являлись совершенно респектабельными методами ухаживания хобсов за груфалой, отточенными на протяжении веков — в итоге нанесли ей лишь вред. Сейчас Энджи не доверяла им и даже немного побаивалась. Мне нужно было это исправить.

Я стиснул зубы и обнаружил, что от волнения у меня появились клыки. Я попытался взять эмоции под контроль, а затем, когда все же смог доверять своему голосу, произнес:

— Мне нужно облегчиться.

Этот хрен, Дохрэйн, оказался рядом со мной быстрее, чем последние слова покинули мой рот. В его глазах отразилось такое рвение, что мне захотелось разбить ему лицо. Криспин тоже быстро поднялся с пола. Я осторожно вытянул руку из-под головы Энджи. Ладонь Криспина сразу проскользнула под принцессой и схватила ее за шею, заменив мое присутствие с противоположной стороны. Я встал с кровати и со значительным усилием заставил свое тело отступить. Дохрэйн подошел Энджи и занял мое место.

Я отошел всего на фут, а мое тело уже взбунтовалось из-за возникшей дистанции. Отвернувшись, я вышел из комнаты.

Пытаясь игнорировать сильную дрожь, я вытирал руки и в этот момент услышал, как крик Энджи эхом разнесся по кораблю. Мой желудок, уже и так изнывающий от боли из-за отсутствия моей груфалы, сжался, а инстинкты пришли в полный беспорядок. Я не сумел сдержаться, и мое тело, словно ракета, понеслось к Энджи.

Хлипкая дверь в спальню слетела с петель, когда я врезался в нее. Я бежал так быстро, что мне пришлось растопырить три пальца на ноге, чтобы удержаться от скольжения по гладкому металлическому полу.

Применив к Дохрэйну удушающий захват, я попытался сдержать желание сломать хобсу шею, ведь груфала уже могла формально принять его. Конечно, я мог бы заявить, что это была самооборона, но никто бы не поверил, что хобс решил навредить груфале. Тевек… даже я понимал — что бы ни произошло, это было сделано в неведении.

— Арох?

Зова Энджи оказалось достаточно, чтобы заставить меня отбросить крупного ублюдка и ринуться вперед, привлекая принцессу в свои объятия.

Успокоение от того, что Энджи была рядом, одновременно ощущалось потрясающе и вызывало во мне чувство вины. Мне не стоило ее утешать. Я зарычал. Это не должно было быть легко. Один вскрик и все мои благородные намерения испарились. Не то, чтобы крик был нормальной реакцией груфалы, оставшейся наедине с хобсами… во всяком случае не крик ужаса. Мой голос прозвучал грубо, вопреки желанию, когда я зарычал:

— Что ты с ней сделал?

Дохрэйн потер свое горло и уставился на меня. Я начинал верить, что у него не такой уж большой словарный запас. Очевидно, парень предпочитал молчание, по крайней мере, в тех случаях, когда дело касалось меня.

Криспин тихо сказал:

— Мы пытались сделать ей массаж. Обычно груфалы его любят.

— Видимо, вы потерпели неудачу. Поздравляю, вместо этого вы напугали ее, — рычал я.

Криспин мгновенно стал выглядеть подавленным. Полностью удрученным…

И я… я сделал глубокий вдох и дернул себя за мочку уха.

Выплескивать на парня свое разочарование было так же весело, как пинать только что вылупившегося птенца. Я обратился к гораздо лучшему противнику, Дохрэйну. Не знаю по какой причине, но я был уверен, что он был такой же, как и все остальные хобсы. Творец, они были так серьезны. Если бы у меня были побрякушки, то я бы поставил на то, что парни следовали какому-то причудливому руководству, которое изучали и тестировали в своей эксклюзивной маленькой школе. Тем не менее, сейчас хобсы находились здесь с их первой, как я был уверен, настоящей живой груфалой, — не считая их матерей — и ухаживание совершенно отличалось от того, которое было описано в книгах. Я пытался убедить себя, что парни действовали с лучшими намерениями в своем желании заботиться о моей Энджи… им просто не хватало опыта. Но тевек! Лучше бы им попробовать впиться своими клыками в кого-нибудь другого. Не в мою Энджи.

— Прости, что напугал тебя, принцесса. Я не хотел, — торжественно произнес Дохрэйн. Он выглядел так, будто кто-то взял все его надежды и мечты, сформировал из них настоящую живую женщину, а затем заставил ее спрыгнуть с обрыва прямо перед его глазами.

Я хотел скривить губы, но часть меня сопереживала парням. И я ненавидел это еще больше. Энджи была моей.

Криспин пробормотал:

— Попробуйте заснуть еще раз, принцесса.

Уже успокоившаяся Энджи смахнула со своего лба волосы и заговорила голосом, который звучал немного напряженно:

— Представь себе, но я уже выспалась! Может и кажется, что я закрыла глаза всего на три минуты, но там, откуда я родом, это называется немного вздремнуть. — Выгнув брови, Энджи широко распахнула глаза и уставилась на меня. — Что у нас на повестке дня?

Тишина, которая последовала за вопросом, была напряженной и неловкой до крайности.

Дохрэйн осторожно спросил:

— Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы пройти медицинское обследование?

Принцесса поморщилась.

— А это значит, что мне сделают какие-нибудь прививки?

Криспин в замешательстве нахмурился.

Энджи скривила губы.

— Вакцинация?

— Ах. Возможно, если сканирование покажет, что ранее тебе их не делали. Ты знаешь, что тебе давали похитители?

— Вы же сами определили, что я была в глубоком стазисе или что там еще бывает, помните? Откуда мне было знать?

— Я имел в виду твой плен до того, как тебя привезли на планету аукционов.

— Я не была пленником… я была свободна. — Казалось, Энджи тщательно подбирает слова. Она вдохнула, а затем медленно и очень осторожно произнесла: — На Земле.

— Нет ни одного поселения груфал в далекой Галактике, о котором мы бы не знали. Тебя украли и воспитали инопланетяне, Энджи. — Дохрэйн замолчал. — Конечно, если учесть твое описание большинства груфал… связанные, обезумевшие, неспособные говорить на нашем языке… то такая вероятность существует, — размышлял он.

— Без сомнения, я знаю наверняка… что… — Энджи замолчала, проглотив свои последние слова. — Не имеет значения. Давайте сделаем эту штуку со сканированием, а затем вы закончите и воткнете в меня эти…, короче, мы все знаем, что здесь должно произойти, верно?

Не совсем понимая ее слова, мы все же уловили смысл, и я ощутил, как мое горло объяло пламенем. На лицах двоих парней отразилась надежда.

— Ты согласишься на это? — с сомнением спросил Дохрэйн.

«Нет!», — хотелось зарычать мне. Но я не произнес этого. Это был выбор Энджи, который могла сделать только она. Тем не менее, я был бессилен над реакциями своего тела, которое напряглось, готовое к атаке…