Его губы размыкают мои. Его горячий гладкий язык исследует мой. Наши языки сплетаются в сексуальном танце. Мне безумно нравится этот способ.

— Думаю, мы совместимы, — стонет он напротив моего рта.

— Думаешь? — у меня учащенное дыхание, и я хочу, чтобы это продолжалось и дальше.

— Может нам стоит продолжить для большей верности, — рукой он медленно стягивает резинку с моего хвоста и волосы падают на плечи.

— Эй, — говорит он. — Почему твои глаза закрыты?

Я пожимаю плечами.

— Посмотри на меня, Эштин. Я не хочу быть каким-то обезличенным парнем.

Я открываю глаза. Его губы блестят в слабом свете, отбрасываемом с крыльца.

— Знаешь, что ты похожа на принцессу воинов? — он осторожно смахивает волосы с моего лица. — Такая красивая.

Момент слишком напряженный и ощущается реальным. Это не похоже на игру, даже если я знаю, что это так. Это сбивает с толку мои уже потрепанные эмоции, чего он и добивается.

— Ты серьезно?

Мой вопрос имеет большое значение, потому что если он серьезен, значит, игры закончились.

Он колеблется, затем откидывается назад в водительском кресле.

— Ты уже должна знать меня. Я ничего не воспринимаю всерьез.

— Так я и думала.

— По правде, — добавляет он, — я надеялся, что ты разрешишь мне сделать фотку нас с тобой, чтобы я мог разместить ее в интернете и позлить твоего экс-бойфренда. Как насчет этого?

Разместить фотографию в интернете? Я была почти готова проболтаться Дереку о своих чувствах к нему, а для него это все было шуткой.

— Как насчет того, что это «несвидание» официально закончено, — я отталкиваю его и выскакиваю из машины, как только даю себе клятву больше никогда не играть в игры с поцелуями с Дереком Фицпатриком. 

Дерек 

Ну, я сертифицированный мудак. Я не хотел сближаться с Эштин. Целовать ее так чертовски хорошо… что заставляет меня хотеть потерять с ней контроль. Поэтому я сочинил эту идиотскую историю о размещении фотографии нашего поцелуя в интернете. Не вижу другого способа оттолкнуть ее достаточно далеко, чтобы она возненавидела меня.

Эштин не просто случайная девушка. Она сестра Брэнди и девушка, которая не будет встречаться с парнем, думающим что, в конце концов, у них несерьезные отношения. Ее бросила мать, ее бросила сестра, ее может бросить отец. Мне нужно, чтобы она думала обо мне как о мудаке, потому что происходящее между нами не важно, скоро я уезжаю и не вернусь.

Я кладу футбольный мяч перед дверью ее спальни, понимаю, это паршивый способ задабривания, но не представляю, что еще можно сделать или сказать. Я знаю, что он ей понравился, к тому же она рассматривала подписи «Далласских ковбоев» так, словно в них зашифрован некий футбольный секрет.

Утром я еще полусонный, когда ко мне заходит Брэнди. Она одета в шорты и футболку, обтягивающую ее беременный живот. Вслед за ней забегает Фалкор с изгрызенным мячом в пасти. Он усаживается рядом с моей кроватью и роняет сдутый покрытый слюнями мяч. Автограф Эйкмана разорван пополам... некоторые подписи исчезли, скорее всего, проглоченные зверем.

— Он сжевал его, — шокировано бормочу я.

— Знаю, это так забавно! Эштин бросала его этим утром ему во дворе, учила приносить назад.

Дерьмо. Определенно, Эштин знает, как сказать «пошел ты» не используя слов.

— На следующей неделе мне назначено УЗИ, — возбужденным тоном сообщает мне мачеха. — Я хочу, чтобы ты пошел со мной.

— Нет, спасибо.

— Ну, пойдем же. Так как вашего отца здесь нет, я очень-очень хочу, чтобы вы с Джулианом были там, — эта женщина не осознает, что это может быть для меня странным — пойти с ней на УЗИ. — Я могу забрать вас с Джулианом после того, как... — я практически слышу, как в ее голове крутятся ржавые шестеренки. — А потом я могу свозить вас с Джулианом на сбор урожая яблок. Вам понравится!

— Сезон сбора урожая яблок наступит осенью, — напоминаю я ей.

— Ох. Ладно. Потом мы можем заняться чем-нибудь еще. Чем-то супервеселым.

Супер.

— Что если просто пойти пообедать? — по крайней мере, я буду избавлен от необходимости есть одно из ее домашних блюд. Я сижу и стараюсь не пялиться на ее растущий живот.

— Значит, ты идешь?

Я смотрю ей в лицо и умоляю себя пожалеть ее. Думаю, если бы она была моей женой, я бы хотел, чтобы кто-нибудь сходил с ней.

— Да, я иду.

— Спасибо, Дерек! Ты — лучший! — она пытается сесть на край моей кровати, но теряет равновесие и едва не падает, пока я не помогаю ей принять устойчивое положение. Оставив попытку сесть, она встает рядом с кроватью и кладет руки поверх живота. — Так... Маленькая птичка мне нашептала, что ты получил письмо от бабушки. Это так мило.

— Верно, — если бы она знала мою бабушку, которая заботилась только о себе и, скорее всего, лишь оскорбляла бы Брэнди на публике, она бы не сочла, что это мило.

— Что она пишет?

— Что она шутит как цирковая бородатая леди.

— Правда?

— Нет. Она умирает и хочет, чтобы я навестил ее в Техасе.

Она склоняет голову набок.

— Тоже шутка?

— Не шутка. Я собираюсь навестить ее, — после прошлой ночи я понял, что Эштин мой криптонит. Такое ощущение, что мы слишком сблизились и должны отступить.

Я слышу, как хлопает входная дверь. Похоже, Эштин отправилась на тренировку, и она явно все еще в бешенстве. Двумя часами позже, когда она подъезжает к дому на своей полуразвалившейся машине, а я ремонтирую сломанную обшивку сарая, я по-прежнему не знаю, что мне следует сказать ей.

Она, прихрамывая, идет в дом. Ее волосы собраны в низкий хвост, а на коленях травяные пятна. У нее была жесткая тренировка. Говорю себе оставить ее в покое, но не могу добиться этого от своего разума. Я нахожу ее держащую ногу в ведерке со льдом в гостиной. Брэнди красит ногти, а Джулиан сидит рядом с Эштин и смотрит телевизор.

— Эштин, мы можем поговорить? — спрашиваю я.

— Нет, — она указывает на свою ногу в ведерке. — Мне не здоровится и надоело играть в игры. Позови Бри.

— Ну что за дерьмо. Я не планировал заканчивать прошлый вечер так, как это произошло.

Джулиан пинает меня по ноге.

— Дерек, ты сказал «дерьмо».

— Ну и?

Он наклоняется поближе и шепчет:

— Это плохое слово.

Брэнди кивает:

— Оно занесено в список слов «ни-ни». Ты не можешь его произносить.

Только Брэнди может завести список «ни-ни».

— «Дерьмо» не является плохим словом, — я смотрю на Эштин, ожидая подтверждения, но она пожимает плечами, словно у нее нет мнения по этому вопросу. Девчонка может придумать довод ко многим незначительным мелочам, но когда дело касается того, чтобы поддержать меня, она теряет дар речи. — Я могу придумать массу других слов похлеще, чем «дерьмо».

— Прекрати так выражаться, — Эштин присоединяется к команде «ни-ни» списка. — Ты развращаешь моего племянника.

— Ты просто злишься на меня из-за прошлого вечера.

— Ты заблуждаешься, — говорит Эштин. — Что хуже некуда.

— Погодите-ка, я что-то пропустила? Что произошло прошлым вечером? — спрашивает Брэнди.

Эштин пристально смотрит на меня.

— Ничего не случилось. Правда, Дерек?

— Правда.

— Куда вы двое ездили?

— Прыгали на батутах, потом в «Белую ферму», — говорит Эштин.

Нахмурив брови, Брэнди опускает пилочку.

— Тогда почему ты зла на него? Это же похоже на развлечение.

— Я не хочу говорить об этом, Брэнди. Хорошо? Ты, как и все остальные, продолжаешь думать, что Дерек безупречен.

— Никто не безупречен, — говорю ей я. — Даже ты Эштин.

— Я никогда не говорила, что я безупречна. На самом деле, я идиотка.

— Не ты одна.

Когда несколько минут спустя домой возвращается Гас, он бросает взгляд на Эштин, держащую ногу в ведерке со льдом, и бормочет что-то об отмене футбольного лагеря и возврате его денег.

— Что еще за футбольный лагерь? — переспрашивает Брэнди.